Через огромные панорамные окна я наблюдала, как город проплывает подо мной. Лар-Халид ночью был прекрасен — россыпь огней, старинные здания, подсвеченные снизу, современные небоскребы с мерцающими вершинами. И над всем этим — огромная луна, придающая городу мистический, почти нереальный вид.

Такой контраст с тем, что я только что пережила в темных переулках Старого города… Я коснулась медальона через ткань толстовки. Он был теплым и успокаивающим, как присутствие старого друга. Что бы ни случилось сегодня, я знала одно — моя жизнь только что изменилась. Навсегда.

Вернуться оказалось сложнее, чем выбраться. Магглайнер довез меня до ближайшей к Дому Высших Наук остановки, но оттуда еще нужно было как-то проникнуть через охраняемую территорию. Но я вошла тем же путем, что и вышла. Рискованно, щекочет нервишки, но что поделать. Зато отлично прогулялась.

А на территории… Я на нее посмотрела сверху, люди явно одновременно искали кого-то и не хотели будить всех. Мои незадачливые охранники бродили вместе с преподавателями. Ну а я что — легла в постель, отвернулась к стене.

И как только сделала это, моментально дверь комнаты с грохотом распахнулась. В светлом дверном проеме я увидела внушительную фигуру Смертеи.

— А? Что случилось?

Изобразить искреннее удивление — не составляло труда. О! Да ко мне целая делегация!

Рахрам, слегка отодвинув добротную тушу преподавательницы истории магии, ощутимо выдохнул, увидев меня. И кто-то светловолосый за его спиной, готовый пальнуть огнем, если что, перестал напрягаться и просто сложился от хохота пополам.

— Вы точно проверяли в комнате? Ринтана Ренелин, почему вас не было после отбоя?

Я театрально протерла глаза.

— Слушайте, ну я зачиталась слегка, признаю. Но я точно опоздала всего на двадцать минут. Прошу прощения. А чего вы меня сейчас-то будите? И нарушаете личное пространство, между прочим? Поспать нельзя?

— Зачиталась студентка, понимаете? — повторил Хаталь.

Ректор понял, что предъявить ничего не может, и просто развернулся с очередным горестным вздохом. То же самое сделала историчка. Авельтан в дверях задержался. Подпер косяк собой, смотрел на меня, пытаясь сдержать смех.

— Сама невинность.

— Я вашего мнения не спрашивала, дверь закройте.

Он послушался. Только вот дверь закрылась, а Хаталь оказался внутри, в комнате. Он присел около кровати.

— Между прочим, в народе говорят не просто Наджелайна — а «невыносимые Наджелайна». Судя по тем трюкам, что ты проделываешь, вполне справедливо. Пятый этаж, Рен. Лучше бы снова устроила бесчеловечные поединки на учебниках третьего курса. Ну что ж, выговор бесполезен, я так понимаю? Так что будет еще одно дополнительное занятие. В качестве наказания.

Я моментально села, сна как не было. Вернее, его действительно не было.

— За что⁈

— За то, что заставили своего куратора нервничать. Вернее сказать, несколько часов ходить по потолку.

О, это я тебе еще про свои приключения не рассказывала. Он вышел, тихонько прикрыв дверь. И кажется, наведя меня на мысль, как еще заставить его нервничать.

Я направлялась на свое обычное место в кабинете стихийной магии, когда заметила странное оживление среди студенток. Они собрались небольшой группкой возле окна и о чем-то шептались, бросая взгляды во двор.

— Что происходит? — спросила я у Кемы, пробираясь к своему месту.

— Новый преподаватель тренируется, — она указала в окно с мечтательной улыбкой. — И, боги, на это стоит посмотреть. Красиво.

Я закатила глаза, но любопытство взяло верх. Подойдя к окну, я увидела Хаталя во внутреннем дворе. Он снял верхнюю часть костюма, вероятно, представления не имея, что за ним наблюдают, заканчивал свои пируэты с двумя мечами. Ну как же, Наджелайна, и мечи у тебя — родовые. И кожа блестит на солнце от пота, и я узнаю твой силуэт, и твои пружинящие движения.

— Ну разве не красавчик? — прошептала Мина, девушка с соседнего курса. — И такой молодой для преподавателя в университете вроде нашего. Интересно, он свободен?

— Даже если да, вряд ли его заинтересуют студентки, — заметила Кема.

— Это еще почему? — обиженно спросила Мина.

— Потому что у него есть достоинство и профессиональная этика, — резко вмешалась я, сама удивляясь силе своего раздражения.

Какого черта я творю? Девушки уставились на меня с удивлением.

— А ты чего так разволновалась? — Мина прищурилась. — Что происходит с тобой, Наджелайна?

— Он — просто мой дальний родственник. А Наджелайна помешаны на своем профессионализме. Почти все.

— Кроме тебя что ли?

— Ага, — выдохнула я облегченно.

Кема отступила от меня на шаг.

И вот еще немного, и они начнут шептаться за спиной.

Я с преувеличенной деловитостью уселась за парту и открыла учебник, хотя буквы расплывались перед глазами. Я надеялась, что эти чувства уйдут за пять лет. Должны были уйти. Но достаточно одного взгляда на него, тренирующегося во дворе, и все вернулось, словно вчера было.

Проклятие Наджелайна.

Как же. Сказочки. Наука давно объяснила большинство «родовых проклятий» как генетические особенности или психологические феномены.

И ничего я не чувствую!!!

Дверь аудитории открылась, и Хаталь вошел — уже в полном костюме, собранный и спокойный, как будто и не тренировался только что до седьмого пота. В тон ему я невозмутима — делаю вид, будто моё сердце не выделывает акробатические трюки только от одного его вида. Как я ненавижу его проклятое самообладание. Неужели он ничего не чувствует? Неужели для него я просто родственница, трудная студентка, которую надо научить контролю?

— Сегодня мы продолжим, — начал Хаталь, и я заставила себя сосредоточиться на учебнике, а не на линии его челюсти или том, как двигались его руки, когда он писал на доске.

У меня был план. План по превращению его урока в хаос.

И никакие глупые чувства не должны мне помешать.

Я незаметно активировала маленький кристалл под партой — особый магический предмет, который я… одолжила из кабинета естественных наук. Через несколько минут он должен был создать очень специфический эффект, и я с нетерпением ждала реакции Хаталя.

— Прежде чем мы перейдем к практике, я хотел бы обсудить важный аспект стихийной магии — эмоциональный контроль, — продолжал Хаталь. — Многие считают, что для управления стихиями нужно подавлять эмоции, но это не так. Настоящий контроль приходит через принятие и интеграцию чувств.

Его взгляд на мгновение остановился на мне, и я почувствовала, как внутри что-то сжимается. Неужели он знает? Может читать мои мысли? Нет, это невозможно.

— Особенно это касается огненных магов, — продолжил он, нажимая на слово «огненных» и заставляя повернуться ко мне всех. — Огонь питается страстью, гневом, радостью — всеми сильными эмоциями. Подавление чувств не уменьшает их силу, а лишь делает их выход более непредсказуемым.

О, ты пожалеешь. Кристалл под партой начал светиться ярче, и я почувствовала легкое покалывание в воздухе. Скоро. Очень скоро.

— Когда маг признает и принимает свои эмоции, но не позволяет им управлять собой, он достигает истинной гармонии со своей стихией. Это как… — Хаталь внезапно замолчал и нахмурился, глядя на свои руки.

По аудитории пронесся удивленный шепот. Руки ненавистного преподавателя начали светиться мягким розовым светом — эффект кристалла, который постепенно должен был распространиться на все его тело.

— Интересно, — произнес Хаталь, рассматривая свои ладони с научным интересом вместо раздражения, которого я ожидала. — Кажется, кто-то решил наглядно продемонстрировать силу эмоций.

Розовое свечение постепенно поднималось по его рукам к плечам. Студенты уже открыто смеялись, и я не могла сдержать самодовольную улыбку. Этот особый кристалл использовался для проявления эмоционального состояния испытуемого — чем интенсивнее эмоции, тем ярче свечение. Обычно его применяли в психологических исследованиях, но я нашла ему более… творческое применение.