Нежить повернула голову, оглядывая незваных гостей, а затем издала боевой клич — звук, похожий на скрежет металла по камню. В ответ из других саркофагов начали доносится аналогичные звуки.

— Они проснулись, — прошептал Вайл. — Все проснулись.

— Тогда бежим, — решительно сказал Хаталь. — К третьему уровню, пока они не организовались!

Группа бросилась вперед по коридору, в то время как позади раздавались звуки пробуждающейся нежити. Крышки саркофагов падали, раздавался лязг доспехов и оружия, воздух наполнялся стонами мертвецов.

— Лестница! — крикнул Килиар, указывая на спиральную лестницу в конце коридора.

Они добежали до лестницы как раз в тот момент, когда первые скелеты-стражи показались из-за поворота. Но спускаться пришлось медленно — лестница была узкой и крутой, а ступени скользкими от влаги.

— Сколько еще? — задыхаясь, спросила Мина.

— Судя по карте, еще один пролет, — ответил Хаталь, не останавливаясь.

За их спинами грохотали тяжелые шаги преследователей, но узкая лестница работала им на пользу — нежить могла спускаться только по одному.

Наконец они добрались до третьего уровня. И здесь атмосфера стала по-настоящему зловещей.

Коридоры здесь были шире и выше, а стены покрывали барельефы, изображающие ритуалы некромантии. Воздух был настолько плотным от темной магии, что дышать становилось трудно. А главное — отсюда доносились голоса.

— Слышите? — прошептал Лаар. — Они проводят ритуал.

Действительно, из глубины туннелей доносилось монотонное пение на древнем языке, периодически прерываемое командами.

— Мы близко, — сказал Хаталь, сверяясь с картой. — Еще немного, и мы дойдем до Зала Вечного Покоя.

— И до Рен, — добавил Килиар, сжимая рукоять меча.

Монотонное пение эхом разносилось по древним сводам, каждое слово заклинания отдавалось в камне болью. Я лежала на холодной каменной платформе, прислушиваясь к ритму, который становился все быстрее. Смертея исчезла куда-то в глубинах зала, оставив меня наедине с моими мыслями и страхами.

Хаталь, где ты? — думала я, дергая цепями. Кандалы не поддавались, а антимагические руны на них тускло пульсировали каждый раз, когда я пыталась призвать хотя бы искорку огня.

Зал был огромен — в высоту уходили готические арки, теряясь во тьме, а по кругу располагались семь массивных ниш. В каждой стоял древний саркофаг из черного камня, украшенный барельефами со сценами смерти и воскрешения. Даже в неверном свете факелов было видно, что крышки саркофагов покрыты тонкой сетью трещин, словно что-то изнутри давило на них.

Они все здесь , — осознала я. Килиар, Хаталь, студенты. Они же не могли просто оставить меня. Они где-то в катакомбах, пробираются сюда.

Эта мысль согревала лучше любого огня. Я не была одна. Где-то в лабиринте древних туннелей мои друзья сражались, чтобы добраться до меня.

Внезапно пение изменило ритм, стало более напряженным, требовательным. И в тот же момент саркофаги начали дрожать.

Сначала едва заметно — легкая вибрация, которую можно было принять за игру воображения. Но с каждой минутой дрожь усиливалась. Каменные крышки гробниц начали смещаться, скрипеть, из щелей пошел какой-то странный дым.

Они пробуждаются , — с ужасом поняла я. Ритуал работает.

— Нет, нет, нет! — прошептала я, снова дергая цепями. — Еще не время!

Но древние мастера, похоже, были другого мнения. Дрожь саркофагов усилилась, превратившись в настоящую тряску. Трещины на крышках расширялись, из них сочилась какая-то темная жидкость.

Нужно что-то делать. Хаталь всегда говорил — в критической ситуации не паникуй, думай.

Я заставила себя успокоиться, контролировать дыхание, контролировать эмоции. Контроль… И вдруг в памяти всплыла фраза, которую когда-то произнесла Кема, пересказывая слова своей бабушки-предсказательницы:

«Иногда победить можно только тем, что обычно ведет к поражению.»

Тогда я не поняла, что это значит. Но сейчас…

Что обычно ведет к поражению огненного мага? — лихорадочно думала я. Потеря контроля. Неконтролируемый выброс магии.

Именно этого я боялась больше всего. Именно из-за этого страха я два года не могла нормально использовать свою магию. Неконтролируемое пламя — это то, что может убить не только врагов, но и друзей.

Но что, если сейчас это единственный способ?

Зал огромный. Моих друзей здесь нет. А кандалы… они заблокированы против направленной магии, но что, если попробовать…

Мысль была безумной. Опасной. Потенциально самоубийственной.

И именно поэтому она могла сработать.

В этот момент крышка ближайшего саркофага со скрежетом сдвинулась, и из темной ниши медленно поднялась фигура.

То, что я увидела, заставило меня закричать.

Это когда-то был человек — высокий, могучий маг в богатых одеждах. Но смерть и некромантическая магия исказили его до неузнаваемости. Кожа была пергаментно-желтой, натянутой на выступающие кости. Глаза провалились, но в глубине глазниц плясали зеленые огоньки. Волосы выпали, обнажив покрытый пятнами череп.

Но хуже всего была аура силы, исходящая от этого создания. Даже полумертвый, даже искаженный некромантией, это был архимаг невероятной мощи.

— НЕТ! — закричала я, и мой крик эхом прокатился по залу.

Существо повернуло голову в мою сторону и… улыбнулось. Улыбнулось остатками губ, обнажив почерневшие зубы.

— Жертва… пробудилась, — произнес он голосом, похожим на шелест сухих листьев. — Как… своевременно.

За ним, в других нишах, продолжали скрипеть крышки саркофагов. Еще минута, и все семь архимагов будут свободны.

Сейчас или никогда.

Я закрыла глаза, сосредоточилась на самой глубинной части своей сущности — там, где жил мой огонь. Не тот контролируемый, направленный огонь, которому меня учили. А тот первобытный, дикий пламень, который пугал меня больше всего на свете.

Прости меня, Хаталь , — подумала я. Но это единственный способ.

И я отпустила контроль.

Эффект был мгновенным и катастрофическим. Из моего тела вырвался столб пламени такой силы, что каменная платформа под мной треснула. Огонь был не красным или оранжевым — он пылал белым, почти ослепительным светом, температура которого превышала все мыслимые пределы.

Кандалы на моих руках и ногах не просто расплавились — они превратились в пар за долю секунды. Антимагические руны не выдержали такого выброса энергии и просто сгорели.

Но главное — огонь продолжал расти, питаясь моими эмоциями, страхом, яростью, отчаянием. Он заполнил весь зал, лизнул древние стены, взметнулся к сводам.

И тут произошло то, чего я не ожидала.

Архимаг, который только что поднялся из саркофага, закричал от боли. Не от жара — от самого прикосновения моего пламени. Огонь Наджелайна, действительно, был смертелен для нежити любого уровня.

— Нет! — завизжал он, пытаясь отступить обратно в нишу. — Это невозможно! Ты скована!

Но огонь уже достиг его. Древний некромант вспыхнул, как сухая трава, его многовековые заклинания защиты рассыпались в прах за секунды.

В других нишах послышались аналогичные крики. Мое неконтролируемое пламя достигло всех семи саркофагов одновременно, и архимаги, едва начавшие пробуждаться, снова погружались в смерть — на этот раз окончательную.

Но я уже не могла остановиться. Огонь жил собственной жизнью, пожирая все вокруг. Каменные стены начали трескаться от жара, древние барельефы плавились и стекали вниз расплавленными реками.

Слишком много , — с ужасом думала я. Я убью всех. И врагов, и друзей.

В это время группа спасателей добралась до последнего коридора перед Залом Вечного Покоя. Монотонное пение некромантов звучало уже совсем близко, смешиваясь с какими-то странными скрипящими звуками.

— Что это? — прошептала Кема, прижимаясь к стене.