Ненавижу начало учебного года.

Вот честно, ненавижу. Всю эту суету, дряхлеющих преподавателей, каждый год вещающих одно и то же. Тянет в сон.

— … и верим, что вы не посрамите славное имя нашего учебного заведения.

Ага, сказал ректор заведения, которое выпускает ведьм и колдунов. В приличных мирах в тебя бы просто не поверили, ректор Рахрам Кроун, а ты тут, вытираешь перепончатой лапкой вспотевшую зеленую лысину и что-то там ворчишь.

В зале тьма народищу, вон желторотый первый курс нетерпеливо мнется у самой сцены. Копытом землю роет. Ох, давно ли сама была такая.

— Рен, ты там чего? Давно вступительную речь не слышала?

Лаар ко мне все же протиснулся.

О, и это стенобитное орудие вполне по-братски хлопнуло по плечу. Я карикатурно сложилась, делая вид, что он сломал всю правую часть меня, и что это больно. Но Лаарыч ни разу не смутившись, взял под ручку.

— Пойдем, а?

— Куда ты меня тащишь?

— Расскажу по дороге.

— Сейчас ректор будет новых преподов представлять, у нас вместо Огневаты профильный предмет, а у меня, напомню некоторым, это стихийная магия, должна вести другая в этом году, я хочу на нее взглянуть.

— Да ладно, насмотришься за год, — Лаар делает приглашающим жестом открывает дверь актового зала.

И вот мы в коридоре. Лаарыч прошел вперед, едва не снося дверь, расталкивая мальчиков, смотрящих на меня с надеждой: авось приглашу вечером к себе.

Аахх, размечтались.

Вам что, разборок с моим прекрасным братцем — на минуточку, советником нынешнего президента, не хватает? Килиар, говорят, между прочим, страшен в гневе. Я проверяла. Ничего, да, без подготовки вряд ли кто потянет. Так что нет, сегодня не приглашаю, не пополняю кладбище сокурсников.

А то он ведь любого третьекурсник, пожалуй, на одну ладонь положит, а другой прихлопнет.

Лаар медленно и важно, защищая меня от раздевающих взглядов, прошел по этажу мимо преподавательской. Спешно поздоровался с пролетевшим мимо физруком, едва, кстати, не задевшим крылом его могучие плечи, усиленно стянутые сшитой явно на заказ серой формой.

— Ну чо, рискнем? — спросил друг, ныряя за блестящую металлическую дверь служебного женского туалета и меня утягивая туда же.

Еще секунда, и он уже приваливается к двери с другой стороны, запирая ее надежнее любой защелки, и достает из кармана вожделенные тонкие белоснежные палочки — сигареты явно принадлежат маме Лаара.

И она ничего не скажет, даже если обнаружит пропажу.

Сама, небось, от мужа скрывает, что покуривает.

Меня другое беспокоит. Мне ж еще год в этой конторе ломать комедию с нехитрым названием «студентка Наджелайна». И наказание за вот эту блаженную затяжку может быть несколько суровее, чем предполагаю. Сквозь дым мир не так мрачен, конечно.

— Хорошо, да, Рен?

Лаар пробует пускать колечки, смеется, ничего не выходит.

— А что там новый преподаватель, ты не в курсе, да?

— Не в курсе.

— Ну там мутная история, кажется, он молод, и его по блату взяли.

— Даже так? Молод, хорош собой? — я снова затянулась. — Может еще и холост?

— Кто знает…

— Держу пари, уволится он из нашего непосрамленного учебного заведения. Быстро.

— Ты, что ли, доведешь? — посмеивается Лаар.

— А хоть бы и я. Спорим, уволится как максимум в конце учебного года?

Лаар с готовностью протянул ладонь.

— На что спорим?

— Проиграешь, с тебя пять свиданий.

— Вах-вах. Ладно, идет, — я немедленно ударяю по его раскрытой ладони…

Но Лаар уже занят не мной.

А чем-то за моей спиной. Я поворачиваюсь в полной уверенности, что сейчас увижу что-то фееричное, но чтоб настолько! Из дальней серебристой кабинки появляется…

Физрук. Но это женский туалет, это…

У меня даже подобия удивления нет. Я поворачиваюсь к Лаару.

— Дружок, а что мы курили?

— Сигареты, — искренне удивляется он, подхватывая, потому что моя реальность просто рвется к чертовой матери с диким треском. А еще, мне кажется, я немножко вижу вчерашний кошмар с серыми тенями и тем, кто не отражается в зеркалах.

— Я спрашиваю, что вы делали в женском туалете, студент Озола⁈ — грозный крик физрука пронзил бы кого угодно разрядами электрического тока, никак не меньше.

— Ну… Господин Артеон, я…

И все. Стоит, наверное, краснеет. А я слышу, как гневно хлопают крылья. Пришлось открыть один глаз, оценивая обстановку. Надо мной — зеркальный потолок, отражающий меня, собственно, тощую съежившуюся фигурку, утопающую в белом мехе пангоры на учительском диване, и затылок Озолы, виновато стоящего напротив стола и смотрящего в пустоту.

Физрук, конечно, в зеркалах не отражается.

Ну, я ему потом это дело-то припомню.

Ему и его планете вулканической, где по определению жизни быть не может.

В общем, Лаара Озолу, похоже, надо выручать. Сам краснеющий с головы до пят гигант с неожиданной вспышкой демонической активности не справится.

Я села, принимая вертикальное положение.

Со лба на нос упала непослушная рыжая челка. И я ее немедленно сдула.

— Проснулась, красавица. То, что вы — Наджелайна, еще не говорит о том, что вы можете творить все, что захотите. Что вы делали в женском туалете, Ренелин?

Артеон действительно завис над полом и гневно хлопал большими серыми крыльями.

Мне пришлось сощуриться, чтобы сфокусировать на нем взгляд.

— Это вы меня спрашиваете? — я встала, выпрямилась и задрала голову. — А что обычно девушки в женских туалетах делают, господин Артеон? Вам весь процесс описать?

Землисто-серая кожа Артеона пошла яркими сливовыми пятнами. Красные глаза сощурились, плотно сжались кулаки с огромными черными когтями.

— Вам, Ренелин, мне еще два предмета сдавать в этом году.

— Три. Я благополучно осваиваю фехтование. Он же у вас факультативный, правда? Я вот как раз факультатив выбираю. Хотите, сдам досрочно?

А он в фехтовании — примерно как я в балете. Для него все эти средневековые пляски с мечами наперевес утомительны и чужды. Ну а у меня это — один из признаков рода, о, моего могучего рода, из-за которого меня все никак не отчислят, самую бесполезную студентку этой недоакадемии.

И да, я не прочь помахать клинком в свое удовольствие. Сбросить напряжение.

О, у Артеона кулаки затряслись. Сейчас черные волоски на едва видных из-под преподавательского костюма запястьях дыбом встанут. Мне вот прямо интересно, тетя, когда третий курс заканчивала, тоже подобные фокусы вытворяла? Или я одна такая?

Физрук прикрыл на миг свои красные глаза, пытаясь успокоиться. Но не смог.

— А ну вон отсюда. Стыдоба, а не студенты.

Это значило, что я выиграла. Дисциплинарных взысканий не будет.

Рахрам ходил туда-сюда по своему шикарному кабинету. Взирал на нового преподавателя то с надеждой, то с отчаянием.

— Понимаете, мы ничего не можем с ней сделать. Представительница рода Наджелайна. Дочь действующего правителя Атала, ну вы же знаете. Сестра советника… А, в общем, нельзя ее отчислить. Нельзя. Мы, конечно, виноваты. И перед ней, и вообще. У нее очень сильный дар, понимаете?

Хаталь пригладил светлые волосы, норовящие закрыть для него белый свет и вот эту зеленую лысину.

— Не все понятно в этой истории, возможно, действительно, поджог. Корпус вспыхнул так неожиданно. Мы правда не успели среагировать. Ренелин уверена, что подожгла его она — своей огненной магией. И она ее боится. Она так переменилась с той ночи. Задирает учителей, срывает занятия. Вот, полюбуйтесь!

В руках у него три… нет, четыре листочка со списком ее проступков за… ой, кажется, за месяц перед каникулами. Хаталь закачал головой. Да за время его отсутствия Рен стала настоящей оторвой!

— Выгнали из аудитории, выгнали из аудитории, опоздание, прогул… Провела ночь в мужском общежитии. Играла с мальчиками в настольные игры. По условиям этих бесчеловечных поединков мальчики первого курса решали уравнения и задачи из учебника по простейшей экономике и основам физических свойств при разрушении объектов — для третьего курса. Три студента упали в обморок. Один был госпитализирован.