По дороге мои руки дрожат на руле. Не слишком ли это быстро? Точно ли я хочу заняться с Уайаттом сексом именно сегодня?

Но как бы разум ни пытался меня отговорить, сердце знает, чего хочет.

Оно хочет его.

Когда мы приезжаем, он заходит за мной в дом, и нас тут же окатывает прохладный воздух кондиционера.

— Как здесь хорошо.

— Знаю. Обожаю возвращаться в такой прохладный дом после работы. — Поворачиваюсь к нему и замечаю, что у него на плече сумка. — Мне точно нужно в душ. Хочешь тоже? Можешь воспользоваться душем папы, или я пойду туда, а ты — в мой?

— Да, хорошая идея. Не хочу пахнуть пивом и картошкой фри весь вечер.

— Ага. Иногда кажется, что этот запах преследует меня даже вдали от пивоварни.

— Издержки профессии. Встретимся тут через пятнадцать минут?

— Скорее через двадцать.

Я беру шампунь и гель для душа и иду в комнату отца, которая почти не используется, прямиком в душ. Пока моюсь и брею всё тело до последнего миллиметра, в голове прокручиваются сотни фантазий о том, как всё это может произойти.

Сесть на него верхом и взять инициативу в свои руки? Сказать, чего хочу, и отдаться ему? Или подождать, посмотреть, что он сделает? Может, невинное движение перерастёт во что-то большее?

Я не должна так нервничать. Это же Уайатт. С ним мне всегда комфортно. К тому же, чёрт возьми, его руки уже были у меня между ног. Но мы были так заняты, что с тех пор толком не было возможности побыть вместе — разве что в воскресенье, когда после работы на ранчо его родителей он отвёз меня обратно к нашему месту под деревом и подарил мне ещё один невероятный оргазм пальцами прямо на переднем сиденье пикапа, пока мы страстно целовались.

Но сегодня всё действительно изменится. И я знаю — чего бы ни произошло, это то, чего я хочу. И это будет идеально, потому что это мы.

— Уже чистый? — выхожу в коридор с небрежно собранными в пучок волосами и вижу его на диване с мокрыми волосами, в простой белой футболке и чёрных спортивных шортах.

— Да. И голоден. — Он встаёт с дивана, и мы встречаемся на кухне. — Надо было что-нибудь прихватить с собой из пивоварни, но я просто хотел побыстрее выбраться оттуда.

— Думаю, у меня в морозилке есть замороженная пицца. — Я иду к холодильнику, открываю нижний ящик в поисках еды, а Уайатт подходит ко мне сзади.

— Ты такая гребанная кокетка, Келси, — выдыхает он, когда его руки находят мои бёдра, и он прижимается ко мне. Я специально выбрала самые короткие шорты, чтобы немного его подразнить. Медленно выпрямляюсь и обвиваю его шею рукой сзади.

— Я не специально.

— И это делает тебя ещё сексуальнее, — рычит он мне на ухо, целуя шею сбоку.

— Дай мне тебя покормить, а потом вернёмся к этому моменту.

Он шлёпает меня по попе и отступает. — Я умираю с голоду. А так бы мне было наплевать на пиццу.

Улыбаясь, я разогреваю духовку, а потом начинаю рыться в холодильнике, ища ингредиенты для салата. Конечно, это не изысканный ужин, но я всегда чувствую себя менее виноватой за углеводы, если перед этим съем миску овощей.

Пока пицца готовится, мы с Уайаттом уплетаем салат и обсуждаем день, делимся идеями для нового меню в пивоварне и обсуждаем возможность пригласить живую группу поиграть по пятницам или субботам. Когда пицца готова, я раскладываю её по тарелкам, и мы плюхаемся на диван. Уайатт листает каналы, пытаясь найти что-то для просмотра.

— О, вот это идеально. — Он откладывает пульт, когда на экране начинают идти начальные титры The Sandlot.

— Ты серьёзно? Это до сих пор крутят по телеку?

— Ага. Судьба.

— Боже, уже не помню, когда мы в последний раз его смотрели.

— Думаю, это было прямо перед тем, как я уехал в колледж, — говорит он, закидывая в рот корочку и тут же берясь за следующий кусок. — Но я уже сбился со счёта, сколько раз мы смотрели этот фильм вместе, Келс.

— Я знаю. — Вытираю рот салфеткой и, доев свой кусок, ставлю пустую тарелку в сторону. — Я специально выбирала его для наших кино-вечеров у тебя дома, потому что знала — это твой любимый.

Он смотрит на меня и улыбается: — Всегда догадывался.

— Ну и ещё потому, что если бы я выбрала что-то слишком девчачье, Уокер бы устроил истерику.

Уайатт смеётся. — В точку. — Его взгляд опускается на пространство между нами на диване. — Эй, чего ты там так далеко сидишь? Давай-ка сюда, хочу тебя обнять. — Он мотает головой, и я тут же перемещаюсь поближе к нему.

Его запах мгновенно ударяет в нос, и я глубоко вдыхаю. Укладываю голову ему на плечо, а он обнимает меня, прижимая как можно крепче. Кажется, я никогда не устану от этого — его прикосновений — и того, как они заставляют меня чувствовать себя защищённой, любимой... дома.

Пока фильм идёт, мы устраиваемся поудобнее: он разворачивается и облокачивается на угол дивана, а я ложусь к нему на грудь, между его ног. Его пальцы начинают вырисовывать узоры на моей руке, вызывая мурашки по всему телу. Когда он переходит к моей шее, я непроизвольно издаю смущённый стон. Затем его рука поднимается, освобождает мои влажные волосы из резинки, и он запускает пальцы в мягкие локоны.

— Уайатт... — выдыхаю я.

— М-м?

— Что ты делаешь?

— Касаюсь тебя.

— Ладно. — Я закрываю глаза, пока обе его руки начинают массировать мне кожу головы, потом скользят обратно к шее, по плечам, по рукам, а затем повторяют тот же путь в обратном порядке. Его движения одновременно расслабляют и дразнят, потому что я чувствую, как он напрягается каждый раз, когда продолжает те же движения. Но с каждой секундой я всё больше таю, превращаясь в лужицу у него на коленях.

Его руки опускаются к моей груди, очерчивая её контуры, а затем танцуют по оголённому животу. На мне снова укороченный топ — Уайатт явно их любит — так что его пальцам доступно ещё больше кожи. Я стону, когда его большой палец задевает сосок, и моя спина выгибается, грудь подаётся вперёд в поисках новых ощущений.

Похоже, мне не придётся первой делать шаг — мысли Уайатта явно направлены туда же, куда и мои.

— Тебе нравится?

— Да.

Он продолжает мучить меня самым сладким образом — скользит по соскам, затем снова вниз к животу, дразнит по краю моих шорт и вновь возвращается наверх.

Кажется, я уже задыхаюсь, теряя контроль над дыханием — и над своим желанием замедлить ход событий — с каждым новым касанием его рук.

Я чертовски готова к тому, что будет дальше.

— Уайатт. — Я приподнимаюсь и разворачиваюсь к нему, заставляя его тоже развернуться и сесть спиной к спинке дивана, чтобы мне было удобнее устроиться на нём верхом. Я опускаюсь на его колени, прикусывая губу, а его глаза ловят мой взгляд, ожидая следующих слов. — Я хочу тебя.

— Ты уже меня имеешь, Келси.

— Нет. Я хочу всего тебя. — Я глубоко вдыхаю, собираясь с духом. — Я устала ждать. Мы уже и так ждали достаточно, разве нет? И если я сегодня не почувствую тебя внутри себя, я просто сойду с ума.

Его взгляд темнеет прямо на моих глазах, меняясь так стремительно, что если бы я моргнула, то не успела бы заметить. Следующие его слова вызывают у меня по спине дрожь: — Ты почувствуешь меня всего, Келси. Это гребанное обещание.

— Да, пожалуйста, — стону я в ответ.

— Чёрт, малышка. Я не смогу остановиться, когда начну. — Он глубоко вдыхает, прежде чем втянуть в рот один из моих сосков прямо сквозь ткань.

Запрокинув голову назад, я закрываю глаза и позволяю телу взять верх — желание проносится по мне с такой скоростью, что кожа словно горит.

— Только попробуй, — выдыхаю я, сжимая затылок его головы, чтобы удержать его там. Но он задирает мой топ выше, оголяя грудь, и на этот раз обхватывает губами уже обнажённый сосок, посылая по всему моему телу ударную волну удовольствия, сотрясающую меня до самого нутра.

— Господи, женщина. Я хочу сделать с тобой всё, — говорит он, глядя на меня снизу вверх, когда отрывает рот от моей груди. Мы оба тяжело дышим, наши тела напряжены от сдерживаемого желания. И я чувствую, что, когда мы наконец дадим ему волю, это будет взрывом.