Я точно слышала это рычание. Хотя думала, что просто выдумала.
У кого-нибудь ещё такое бывает? Нет? Только у меня?
— Так что...
— Так что ему будет невыносимо знать, что я могу прикасаться к тебе так, как он сам хочет.
— Эм... ты хочешь прикасаться ко мне так, Уокер?
Он морщится. — Фу, нет. Слушай, Келс, ты красивая, но ты для меня как неофициальная сестра. Когда я говорю, что ничего к тебе не чувствую — это не чтобы обидеть.
— Нет, всё нормально. Просто...
— Мы заставим его ревновать. Покажем, что ты не будешь вечно одна. И когда я представляю угрозу? Он недели не продержится. — Он кивает, с улыбкой, слишком уверенной в себе.
— Я не хочу его ранить. Я не... — Я поднимаю руку, чтобы запустить пальцы в свои кудри. — Чёрт, Уокер, не знаю, хорошая ли это идея.
— А вот я думаю, что он кое в чём прав, — вмешивается Эвелин, постукивая пальцем по подбородку. — Я тоже это замечала, Келс. Вы с ним всё время украдкой смотрите друг на друга, просто никогда одновременно.
— Видишь? Это как в каком-то романе про тайных любовников, — добавляет Уокер.
— Да! Только вместо того, чтобы бояться быть пойманными, они оба думают, что находятся в своём маленьком, туманном пузыре, и никто их не видит.
— Да! Да!
— Господи, вы двое! — Я затыкаю их и поворачиваюсь к Уокеру. — Я честно не знаю, что думать о твоём предложении. С одной чашкой кофе в организме я не способна принимать такие сумасшедшие решения. Можно я просто... подумаю?
Уокер кивает. — Конечно. Но я тебе говорю, Келс. Я прав. — Он уходит, наклонив голову и поправив бейсболку, оставляя меня ошеломлённой.
— Думаю, ты должна согласиться, Келс, — говорит Эвелин, когда к нашим прилавкам подходят клиенты.
— Поговорим позже, Эвелин, — процедила я сквозь улыбку.
— О, обязательно, — отвечает она.
Но всё, что я делаю остаток дня — думаю об этом. И продолжаю думать до самой смены в пивной на следующий вечер.
С нашей обычной пятничной публикой, за исключением нескольких новых лиц, я натягиваю свою южную улыбку и делаю свою работу, снова убеждая себя, что Уокер сумасшедший. Если его идея с договоренностью выйдет из-под контроля, может разразиться настоящий ад. Я могу потерять двух людей, которые всегда были для меня как настоящие родители, братьев, не связанных кровными узами, и моего лучшего друга.
Он уверен, что вид нас вместе выведет Уайатта из себя, но я не могу так рисковать.
Хотя, Господи, как же мне этого хочется.
— Келс, прикроешь бар на минутку? Нужно сделать звонок, — кричит мне Уайатт с другого конца.
— Конечно. — Я перекидываю полотенце через плечо и начинаю обход — проверяю клиентов, осматриваю соединения между кранами и кегами, убеждаюсь, что кухня не отстаёт.
Когда становится немного спокойнее, я наливаю себе стакан воды и осушаю его как раз в тот момент, когда Уокер заходит и садится у бара.
— Как дела, Келс?
— Просто пытаюсь попить воды, прежде чем умру от обезвоживания. А ты? Как обычно?
— Ты знаешь. Да, пожалуйста. — Он снимает шляпу и проводит пальцами по волосам. Потрясающе, как он и Уайатт могут быть так похожи, но при этом я совершенно не испытываю к нему влечения. Хотя другим женщинам это не мешает смотреть в его сторону. Все мужчины в семье Гибсон по-своему привлекательны, и это снова напоминает мне, что вопрос времени, когда Уайатт найдёт себе девушку. А я не уверена, что смогу с этим справиться.
Видеть его с Джанис в старшей школе было уже достаточно тяжело, хотя тогда мои чувства не были такими глубокими. Тогда это была больше раздражённость и обида, что мы не можем проводить время вместе, потому что он с ней, или то, что их поцелуи вызывали во мне желание дать ей как следует в глаз.
А сейчас? Если я увижу, как Уайатт влюбляется в другую прямо у меня на глазах — я не знаю, как переживу эту боль в груди. Не знаю, как смогу на это смотреть.
И эта мысль заставляет меня сказать то, что я никогда не думала, что скажу.
— Я тут подумала над твоим предложением, — заявляю я, ставя перед Уокером его пиво.
— Правда? — Он ухмыляется мне, потягивая из бокала.
— Да. И… я заинтересована, — говорю я, стараясь не звучать слишком воодушевлённо.
Но лёгкая улыбка на его губах ясно даёт понять, что он знает — я полностью в игре. — Чёрт побери, Келс. Не думал, что ты так быстро сдашься. Что тебя переубедило?
— Это неважно. Важно то , что я не хочу, чтобы это выставило нас в плохом свете, и я не хочу его ранить. — Я наклоняюсь над стойкой, наши лица всего в нескольких сантиметрах друг от друга, настолько близко, что, возможно, со стороны кажется, будто мы собираемся поцеловаться — хотя это совсем не так. Я просто не хочу, чтобы кто-то подслушал. — Ты же знаешь, как люди болтают, Уокер. Я не хочу, чтобы это выглядело, будто я мечусь между двумя братьями. Это не в моём стиле.
Он кивает. — Понял. Не переживай, думаю, у меня есть способ вызвать в нём ревность, не выставляя нас в дураках.
— Что тут происходит? — голос Уайатта заставляет мой позвоночник выпрямиться, как струна. Я оборачиваюсь и вижу хмурое выражение на его лице, его взгляд мечется между мной и братом.
— Как дела, младший братец? — с радостью спрашивает Уокер, явно наслаждаясь реакцией Уайатта на увиденное. Моё сердце колотится так сильно, что я начинаю сомневаться, стоит ли продолжать этот план. Хотя, похоже, Уайатт сейчас просто ошеломлён, его руки сжаты в кулаки по бокам.
Он что, ревнует?
— Я просто сказал Келси, как прекрасно она сегодня выглядит, — добавляет Уокер, и у меня в животе начинает крутить.
— Ага…
— И, ну, я думаю, что убедил ее пойти со мной на день рождения Шмитти на следующей неделе.
Лучший друг Уокера, Шмитти, хотел, чтобы мы все пошли в The Jameson в Форт-Уэрте, чтобы отпраздновать его день рождения. Ему всего двадцать семь, но он всегда готов хорошо провести время, и его день рождения — отличный повод для этого. The Jameson известен как один из крупнейших в мире баров в стиле хонки-тонк (техасцы этим очень гордятся) — здание площадью в сто тысяч квадратных футов, в котором есть бары, танцполы и полноценная арена для родео.
— Свидание? Зачем тебе свидание? — спрашивает Уайатт, его челюсть напрягается всё сильнее, пока он смотрит на нас, как будто Уокер только что заговорил на китайском.
— Ну, я просто подумал над словами папы на прошлой неделе, — говорит Уокер, что сразу вызывает у меня любопытство, но сейчас явно не время уточнять. — Может, пора начать выходить в люди. К тому же, все ребята со станции договорились прийти с кем-то.
Я сглатываю, пока Уайатт оценивает брата, поднимая бровь.
— Келси — это не просто кто-то. Она… — Он хмурится сильнее. — Она Келси, — наконец, завершает, делая неопределённый жест рукой.
И у меня тут же опускаются плечи.
— Именно. Она красивая, добрая и шикарно выглядит в платье. Что скажешь, Келс? Когда в последний раз ты наряжалась и просто отдыхала?
— Эм… честно? Даже не вспомню.
— Вот именно. Ты всё время работаешь на этого парня, — он кивает на Уайатта. — А раз уж ты всё равно будешь там, думаю, было бы весело сходить вместе. Позволь показать тебе, как можно хорошо провести время, — добавляет, делая акцент на последних словах.
Погодите. Мне не послышалось… рычание?
Я поднимаю глаза на Уайатта, и если бы взгляды могли убивать — Уокер был бы уже мёртв.
— Эм, спасибо за приглашение, Уокер. Можно я… подумаю? — Я уже говорила ему это раньше, и умом я, может, и согласна, что это может сработать, но говорить это вслух при Уайатте — заставляет мою кожу зудеть, а желудок — кувыркаться.
— Конечно. — Уокер встаёт, допивает пиво и кладёт привычную двадцатку на стойку. — Ты знаешь, где меня найти, Келс. — Он обходит стойку, хватает меня за талию и резко притягивает к себе, мои руки по инерции ложатся ему на грудь, сердце бешено колотится.
