– И я.
Торн планировал покончить с этими двумя комическими персонажами, как только сойдет на нет обида и гнев, вызванные отказом мисс Норли. Но со временем персонажи его пьес стали жить своей жизнью и прощаться с ним не собирались. К тому же мистер Викерман, управляющий театром Парфенон, который продюсировал все пьесы Джанкера, категорически настаивал на том, чтобы леди Держи-Хватай и мисс Замани-Обмани появлялись в каждой новой пьесе.
Гвин продолжала пристально смотреть на брата.
– Иногда я забываю, – сказала она, – что вы с мамой – единственные из всей нашей семьи по-настоящему любите театр. Теперь, когда мама уже не в трауре, не сводить ли ее тебе на одну из пьес твоего приятеля? Мне кажется, она получит немалое удовольствие от просмотра.
– Может, через месяц. У меня сейчас много других дел, – уклончиво ответил Торн. Он не хотел рисковать. Его проницательная мать могла узнать характерные для сына обороты речи. Если кто-то из родственников и мог вывести его на чистую воду, так это мать. Или Гвин.
– Да, я могу представить, чем ты занят, брат, – сказала Гвин и, окинув взглядом зал, добавила: – Кстати, о делах. Меня ждут гости. Ты, конечно, мой любимый гость, но не единственный. И не забудь, – шутливо погрозив ему пальцем, добавила Гвин, – ты обещал перед уходом потанцевать с леди по моему выбору. Я скоро вернусь и представлю вас друг другу.
Торн состроил страдальческую мину. Он не сомневался в том, что Гвин заставит его танцевать с какой-нибудь невзрачной серой мышкой, чей удел – вечно подпирать собой стену. Торн потерял сестру из виду, когда взгляд его привлекла другая женщина.
Не может этого быть! Но это она – ее лицо он узнал бы из тысячи. Прошло столько лет, и вновь Оливия Норли – или как там теперь ее следовало называть – вновь попалась ему на глаза. И где? В доме его родной сестры! Какое право она имела сюда приходить?! Ей здесь нечего делать!
И он лично скажет ей об этом перед тем, как попросит лакея проводить ее за дверь.
Торн сделал знак лакею, чтобы тот подошел, но как раз в этот момент заметил рядом с мисс Норли – или как ее там – женщину столь же привлекательную, но куда менее злокозненную. Оливия беседовала с женой его брата Грея, Беатрис, герцогиней Грейкорт.
Мисс Норли и Беатрис – подруги? Что здесь, черт возьми, происходит?
Он смотрел на двух женщин, медленно прохаживающихся по залу, приближающихся к нему с каждой минутой. К счастью, процесс приближения замедлялся тем, что Беатрис постоянно останавливали желающие переброситься с ней словом, предоставляя Торну возможность как следует рассмотреть Оливию и отметить произошедшие с ней изменения.
Прошедшие годы почти не оставили следа на ее внешности. Сейчас ей было лет двадцать семь или около того, но выглядела она юной и свежей, как выглядят нерожавшие женщины. Светлые волосы ее были уложены почти так же, как тогда, но золотисто-зеленое платье в цвет глаз нежно струилось, словно лаская ее соблазнительные формы. Мода сильно изменилась за это время.
И не только мода. Торн и сам изменился. После той встречи с последствиями он стал смотреть на женщин иначе. Он больше не верил в наивность и стремился разглядеть скрытые цели за каждым словом и взглядом. И он ни в чем себе не отказывал. Леди Норли пустила слух о его распущенности, которая якобы и дала ее падчерице повод отказать ему. И Торн решил, что терять ему нечего, и стал стараться изо всех сил оправдать свою подмоченную репутацию.
Нельзя сказать, чтобы полученный опыт пропал всуе. Теперь он использовал его для написания пьес.
Торн взял бокал ратафии с подноса проходящего мимо лакея. Ему захотелось выпить что-нибудь покрепче, и вишневая настойка оказалась очень кстати.
Едва он пригубил напиток, как к нему подошла Беатрис в сопровождении мисс Норли, зеленые глаза которой таинственно поблескивали. О, он помнил этот соблазнительный блеск, и ему хватило его с лихвой в тот, первый раз. Но вот что странно: мисс Норли, казалось, была рада встречи с ним не больше, чем он радовался встрече с ней. Разве охотница не должна радоваться добыче, которая сама идет к ней в руки?
– Гвин просила меня напомнить вам о данном ей обещании, – сказала Беатрис. – В связи с чем я хочу представить вам мою новую подругу мисс Оливию Норли. Мисс Норли, позвольте вам представить герцога Торнстока, брата моего мужа.
Торну показалось, что это неожиданное представление заставило мисс Норли побледнеть, но, возможно, он принял желаемое за действительное. Что же, теперь он знал, что она так и не вышла замуж. Впрочем, он тоже не женился.
– Мы знакомы, – сквозь зубы процедил он. Если бы не данное Гвин дурацкое обещание, он бы развернулся и ушел, не дожидаясь конца представления.
Беатрис смотрела на него в полном недоумении. Она, видимо, не ожидала от него такого хамского отношения к даме. Но это потому, что она не знала, что ее новая подруга не женщина, а исчадие ада, такая же фурия, как и ее мачеха.
В отличие от Беатрис мисс Норли удивления не выказала. Гордо вздернув подбородок, она ехидно поинтересовалась:
– Вы не ратафию пьете, ваша светлость? Вам не кажется, что при вашей склонности проливать на себя напитки вы поступаете не слишком предусмотрительно?
– А как поживает нынче леди Норли? – с недобрым прищуром поинтересовался Торн. – Полагаю, она сейчас прячется где-нибудь поблизости в засаде. – Он картинно обвел взглядом зал. – Она все еще не оставила попытки сбыть вас с рук?
Мисс Норли и бровью не повела.
– К счастью, ее рядом нет. Теперь, когда я считаюсь старой девой, мачеха на балах обычно предоставляет меня самой себе.
– Какая удача для вас, – поспешил вставить Торн. – И еще большая удача для тех джентльменов, кто избежал печальной участи. Хотя в старые девы я бы поостерегся вас записывать. Вы моложе моей сестры, а ей все-таки удалось заарканить майора Вулфа.
– Торн! – Возмущенно воскликнула Беатрис. – Что на тебя нашло? Ты непозволительно груб с мисс Норли! Она гостья этого дома! И нам с Греем она особенно дорога.
Торн был огорошен.
– Чем это она вам дорога?
– Он вам не сказал? Грей поручил мисс Норли проверить останки его отца на наличие в них мышьяка с использованием ее нового метода химического анализа. Мы втроем завтра утром выезжаем в Каримонт.
Имение Каримонт в графстве Саффолк служило семейной резиденцией герцогов Грейкорт на протяжении многих поколений. Там в роскошной усыпальнице покоился и отец Грея.
Торна эта новость покоробила. Грей действительно начал подозревать, что его отец, умерший, предположительно, от простудной лихорадки, когда Грей был еще младенцем, на самом деле был отравлен. Но решиться на эксгумацию? Это, пожалуй, перебор. И какого черта он выбрал именно мисс Норли для проведения исследования?
Торн залпом допил ратафию и обвел взглядом зал.
– Где Грей?
– Зачем он тебе? – спросила Беатрис. – Ты должен потанцевать с мисс Норли.
– Не вижу причин, по которым герцог был бы должен… – с независимым видом возразила Оливия, но Торн ее перебил.
– Мисс Норли, я имею самые серьезные намерения танцевать с вами, – ледяным тоном сообщил Торн, – но вначале я должен переговорить со своим братом.
– Что ты хочешь знать? – раздался у него за спиной звучный голос Грея.
Торн обернулся, схватил Грея за руку и приглушенным шепотом сказал:
– Я хочу поговорить с тобой наедине.
После чего он потащил Грея в кабинет Вулфа, где, по его сведениям, имелся приличный запас качественного алкоголя.
Когда за ними закрылась дверь в кабинет, Грей сказал:
– Ты ведешь себя совсем как мама, а она большая любительница все драматизировать. Так что тебя так взволновало?
– Я слышал, ты собираешься подвергнуть останки твоего отца исследованиям на присутствие мышьяка.
Грей потянулся за графином.
– Да, надеюсь, что все получится.
– Ты надеешься или знаешь, что это можно сделать?
– На самом деле знаю. Недавно, перебирая вещи нашего покойного отчима, я наткнулся на прусскую газету за тысяча восемьсот третий год. В газете была статья о некой Софии Урсинус, заключенной Берлинской тюрьмы. Немецкий химик по имени Валентайн Роуз разработал тест для проверки присутствия мышьяка в теле одной из жертв Урсинус, и результаты были использованы в суде. – Грей налил себе янтарного цвета жидкость из графина, сделал большой глоток и, едва не подавившись, выплюнул то, что не успел проглотить, обратно в рюмку. – Господи, да это ром!
