– Разумеется, душевная доброта тут ни при чем. Наука и чувства – вещи несовместные.
Отчего-то это утверждение рассмешило Торнстока.
– Осмелюсь предположить, что не все с вами согласятся.
– Вы так считаете? Странно. В науке важен лишь результат. Результат экспериментов. Вот за это я и люблю науку. Факты не лгут. Эксперимент либо подтверждает теорию, либо опровергает. Третьего не дано.
– Вы собираетесь доказать присутствие мышьяка в… э?.. – понизив голос, спросил Торнсток.
– Да. Мышьяк столетиями использовался с преступными целями, и я намерена положить конец этой практике, разработав более точную и надежную методику его определения. Если мой метод окажется рабочим, то потерявшие близких смогут точно узнать, были ли они отравлены или умерли по естественным причинам.
Стоявшая рядом с Торнстоком в шеренге дама вскрикнула от ужаса, но Торнсток осадил ее мрачным взглядом. Чуть наклонив голову к Оливии, он сказал:
– Боюсь, что тема не самая подходящая для бального зала. Отложим разговор о ваших… целях до окончания танца, когда вокруг не будет посторонних.
Оливия кивнула, хотя откладывать разговор о столь интересном для нее предмете ей совсем не хотелось. Впрочем, она бы предпочла говорить и на другие, менее интересные темы – лишь бы не молчать. Потому что разговоры отвлекали ее от ощущений и порождаемых ими нескромных и тревожащих мыслей.
В зале не было жарко, поскольку все двери на террасу были распахнуты настежь, но щеки ее горели, а сердце трепетало, как пойманный мотылек. И все из-за него, из-за Торнстока. Но он совершенно ей не нравился! Он не разделял ее увлеченность наукой, и она как человек не нравилась ему в той же мере, в какой он не нравился ей. В чем же тогда дело?!
Может, в том, что он все же дал ей повод уважать его и даже восхищаться им? Он танцевал легко и естественно, словно это не стоило ему никаких усилий, притом что – Оливия по личному опыту знала, – чтобы достичь такого мастерства в танце, надо приложить очень много труда.
Между тем оркестр умолк, и Торнсток, учтиво поклонившись, предложил показать Оливии сад.
– Гвин весьма им гордится, – добавил он.
Оливия молча кивнула. Если он хочет поговорить о ее работе в уединенном месте, сад – самое подходящее место. Она выскажет свои соображения, объяснит, почему согласилась на предложение Грейкорта, он ее услышит и поймет, и на этом будет поставлена точка. Чем скорее тема будет закрыта, тем лучше.
Честно говоря, Оливия не очень понимала, зачем Грейкорту учитывать мнение Торнстока в том, что Торнстока никак не касается. Как бы то ни было, добиться своего ей будет проще, если Торнсток перестанет чинить препятствия.
Теперь только оставалось унять сердечную дрожь и сосредоточиться на главном.
Торн повел мисс Норли в буфетную, где они оставались до тех пор, пока не объявили очередной танцевальный сет. Дождавшись, когда желающие подкрепиться разойдутся, Торн стремительно потащил свою спутницу к выходу в сад. Они молча сбежали по каменным ступеням и дальше по усыпанной гравием дорожке к фонтану. У фонтана Торн остановился, развернул Оливию к себе лицом и строго спросил:
– Так скажите мне, мисс Норли, зачем вы это делаете?
– Зачем я стою с вами у фонтана? Вы сами меня сюда притащили.
«Она нарочно это делает?»
– Я не об этом спросил, как вам известно, – раздраженно ответил он.
– Так вы спросили, зачем я согласилась провести тест на присутствие мышьяка в останках отца вашего единоутробного брата!
– Именно. Я знаю, что вам за это не платят.
– Ваш брат предложил оплатить мне мой труд, но я сумела выучить пару неписаных правил, бытующих в высшем обществе, и одно из этих правил гласит, что жена или дочь пэра королевства не должна работать за деньги. Поэтому я и отказалась брать плату за свои труды. В противном случае мои родители меня бы осудили.
Торн с трудом удержался от улыбки.
– Но они не осуждают ваши занятия как таковые?
– Вообще-то, они наверняка их не одобрили бы, если бы узнали. Папа стал бы обвинять маман в том, что она плохо за мной присматривает, а маман была бы, пожалуй, в ужасе. Она предпочла бы, чтобы я вела жизнь избалованной барышни. Но я, – вздохнув, добавила Оливия, – так жить не хочу. Мне было бы очень скучно.
В этом Торн был с ней солидарен. Чем старше он становился, тем более обременительной и скучной казалась ему светская жизнь. Но… Это еще что? С каких пор он стал ей сочувствовать?
– Иными словами, вы не всегда следуете правилам, писаным и неписаным?
– Вы пытаетесь поймать меня на слове, – сказала Оливия, глядя в сторону, на брызги фонтана. Казалось, она пытается понять, что заставляет их сиять и переливаться в лунном свете. – Да, я грубо нарушила правила в тот раз, когда мы впервые встретились. Но тот раз был исключением. Я стараюсь жить по правилам, и мне это в основном удается.
Она напомнила ему об их первой встрече, и Торна захлестнули воспоминания. Скудно освещенная библиотека, женственные формы мисс Норли, волшебный, изысканный аромат ее кожи, ее волос. Привкус ее губ, сладковатый, пряный – неповторимый, особенный вкус. Вкус женщины, в которой нет ничего особенного!
Ему так хотелось проверить, все так же ли она пахнет, все такая же ли она на вкус.
Поймав себя на этом крамольном желании, Торн едва сдержался, чтобы не выругаться вслух. Это все она подстроила! Она явно пытается напомнить ему тот поцелуй! Она хочет увести его от темы, но у нее ничего не выйдет!
– Итак, вы не берете денег за свои эксперименты, – подчеркнуто холодно констатировал он. – Вы занимаетесь ими ради развлечения? Или, возможно, вы вообще не собираетесь проводить никакие эксперименты. Опыты на трупах – не то, что, как правило, нравится юным леди. Возможно, вы надеетесь развеять скуку, пожив недельку-другую в поместье богатого герцога за его счет.
Оливия вначале решила, что ослышалась, и в недоумении уставилась на Торна. Но мало-помалу смысл сказанного стал до нее доходить.
– Вы мне противны, – скривив в отвращении рот, бросила она ему в лицо и уже повернулась, чтобы уйти, но он остановил ее, схватив за предплечье.
– Вы не уйдете, пока не назовете настоящую причину, по которой согласились провести этот опыт.
Оливия рывком высвободила руку.
– Во-первых, я не обязана перед вами отчитываться, – сквозь зубы процедила она. – Но я удовлетворю ваше любопытство. Начнем с того, что мне не придется стоять над трупом. Наблюдать за эксгумацией будет ваш брат, а я лишь предоставлю ему список органов и частей тела, которые понадобятся мне для тестов.
Торнсток никак не ожидал, что у мисс Норли имеется подробный план действий, согласованный к тому же с его единоутробным братом.
– Теперь о моих побудительных мотивах. Я делаю это, чтобы завоевать авторитет среди коллег. До сих пор никому не удавалось проверить наличие мышьяка в тканях тела, пролежавшего в земле больше года.
– Так вы намерены опубликовать результаты ваших опытов? – с неподдельной тревогой спросил Торнсток.
– Ученого оценивают по его публикациям, а у меня пока имеется лишь одна. Конечно, я планирую опубликовать результаты, – гордо вскинув голову, сказала Оливия. Лунный свет струился по ее золотистым волосам. – Другие химики публикуются, а мне что – нельзя?
– Другие химики не исследуют трупы пэров королевства, – тихо сказал Торнсток и выругался себе под нос. – Мой брат знает о ваших планах? О том, что вы собираетесь опубликовать результаты своих изысканий?
– Если не знает, то догадывается. Зачем бы еще я взялась бы за эту работу?
– Но вы ему конкретно о намерении напечатать результаты не говорили.
– Нет, – сквозь зубы процедила Оливия. – Я полагала, что это и так очевидно.
– Для вас очевидно, для него – нет, – сказал Торн и, схватив Оливию за плечи, развернул ее к себе лицом. – Вот вам еще одно неписаное правило высшего общества – никогда не впутываться в темные истории, связанные с криминалом. А здесь речь идет об убийстве! Ни за что не поверю, что мой брат позволит всяким щелкоперам трепать его имя лишь ради вашей химической карьеры.
