– Если честно, я бы предпочла не танцевать. Мне нравится наблюдать за процессом куда больше, чем в нем участвовать.

– Я вас понимаю, – с улыбкой сказала герцогиня. – Я совсем недавно выучила некоторые шаги и благодарна Грею за его терпимость к моим ошибкам. Он танцует гораздо увереннее меня.

– Раньше я вообще не умела танцевать, но маман наняла учителя танцев, и он после долгих мучений все же смог меня кое-чему научить.

– К счастью, Торн – хороший танцор. Положитесь на него, и он поведет вас в танце так, что вам не придется задумываться о шагах.

– Боюсь, ему придется меня нести, а не вести, чтобы все прошло гладко, – невесело усмехнувшись, сказала Оливия.

– Не переживайте вы так! Вы здесь среди друзей, и никто не станет считать, сколько раз вы споткнулись. Танцуйте для себя, чтобы получить удовольствие.

Оливия хотела верить в то, что здесь ее окружают только друзья, но не слишком на это рассчитывала. Она привыкла к одиночеству, и порой ей казалось, что только в одиночестве ей бывает по-настоящему хорошо и комфортно.

– Кстати, о друзьях, – сказала Беатрис, и в глазах ее появился озорной огонек. – Насколько я поняла, вы с Торном уже виделись раньше. Могу ли я спросить, как вы познакомились?

– Мы встретились случайно на балу у герцога и герцогини Девоншир во время моего первого сезона, – вывернулась Оливия.

– Звучит вполне невинно, – заметила Беатрис, – совсем не так, как звучала ваша с ним беседа.

– Вообще-то, – задумчиво протянула Оливия, пытаясь на ходу придумать правдоподобную версию, потому что о том, чтобы рассказать все, как было на самом деле, не могло быть и речи. – Между нами возникло некоторое недопонимание, и в результате герцог проникся неприязнью ко мне и к моей мачехе. И он ее все еще к нам питает.

– Неприязнь, говорите? Ну, ничего. Вы только один раз с ним станцуете, а потом можете забыть о нем навсегда.

Забыть и больше никогда его не видеть. Она и не хотела его видеть! Но чего же она хотела?

Она хотела невозможного. Чтобы его тянуло к ней так же сильно, как и ее к нему. Ей было нужно, чтобы он сам пожелал на ней жениться. Чтобы поддерживал ее в стремлении стать хорошим химиком и благосклонно относился к ее занятиям. Увы, если такое и может произойти, то лишь в мечтах.

Оливия вздохнула. Хотя, как она догадывалась, его принудили сделать ей предложение, ее отказ больно задел его самолюбие и пробудил в нем гнев и обиду. Но в этом нет ни логики, ни смысла! Никогда ей не понять мужчин и их мотивов.

И потому она предпочитала иметь дело с более предсказуемыми объектами – с химическими реактивами. Это проще: достаточно знать правила обращения с ними. И ни с того ни с сего реактивы свои свойства не меняют.

– Ах, вот и они! – воскликнула Беатрис, увидев входящих в зал Грейкорта и Торнстока. – Я начала было опасаться, что они ушли не попрощавшись.

«Было бы здорово», – подумала Оливия.

И при этом она самым тщательным образом разглядывала Торнстока, пытаясь заметить в его внешности следы прожитых лет. Увы, с тех пор как они виделись в последний раз, он совсем не изменился. Он был все так же строен и подтянут, и в его густой темно-каштановой шевелюре не появилось ни одного седого волоса. Он, пожалуй, даже похорошел. По крайней мере, его теперешняя короткая стрижка шла ему больше, чем кудри до плеч, которые он носил девять лет назад. Любая другая барышня при виде идущего к ней красавца с холодным взглядом льдисто-серых глаз могла бы от избытка чувств свалиться в обморок, но не Оливия.

Она не упала в обморок. Более того, за время, что понадобилось Торнстоку и Грейкорту, чтобы преодолеть расстояние от двери, ведущей в зал, до ожидавших их леди, она успела разработать тактический план по отстаиванию своей позиции. Она не удивилась бы, узнав, что Торнсток убедил брата не поручать ей столь ответственную работу и поездка в Каримонт отменяется. Но сдаваться Оливия не собиралась. Она покажет ему, где…

– Мисс Норли, готовы ли вы оказать мне честь, согласившись стать моей партнершей в этом сете?

Он серьезно? Он готов прилюдно танцевать с ней? С той, кого он ненавидит всеми фибрами души? Ну что же, она не даст этому надменному типу, любителю совать нос в чужие дела, ее запугать!

Оливия смерила Торнстока уничижительным взглядом.

– Разумеется, готова, ваша светлость.

Торнсток улыбнулся, чем немало ее удивил. Удивил и несколько сбил с толку. Она намеревалась изображать полное к нему безразличие. Безразличие она выбрала в качестве противоядия, что лучше всего сможет нейтрализовать его злость.

Торнсток повел ее в центр бального зала, где пары уже строились в большой квадрат для французской кадрили. Оливия трезво оценивала свои способности к танцам и не ждала от себя чудес грации. Но опозориться перед Торнстоком ей бы не хотелось, как бы он ни был ей безразличен. Оставалось одно – положиться во всем на партнера, как ей советовала Беатрис.

Танец начался, и Оливия с удивлением поймала себя на том, что почти не думает о шагах – учитель танцев все же неплохо ее подготовил – и даже получает удовольствие от движений под музыку.

Удовольствию от танца мешало лишь одно обстоятельство: ее партнер давно перестал улыбаться и буравил ее взглядом. Оливия могла бы поклясться, что ощущает эманации его гнева, хотя сама понимала антинаучность подобного утверждения. Эмоции нематериальны, и потому ощущать их нельзя.

– Почему вы так злитесь? – спросила Оливия, игнорируя необъяснимые с точки зрения науки неприятные ощущения.

– Вы знаете почему.

– Потому что я отказалась выйти за вас замуж девять лет назад?

– Конечно же нет! Не пытайтесь выставить меня виноватым!

Танец развел их в очередной раз, и Оливия вдруг почувствовала, что тоже начинает злиться. В чем, собственно, он пытается ее обвинить?

Когда настал их черед танцевать в центре квадрата, Оливия с какой-то болезненной остротой чувствовала, как прижимает он ладонь к ее спине чуть пониже талии, поддерживая ее во время вращения, как крепко сжимают его горячие пальцы ее поднятую над головой руку.

Беатрис не обманула: Торнсток был надежным партнером. Он не даст ей сбиться с ритма, а тем более упасть. В его объятиях – как того требует рисунок танца – она ничем не рискует. Но как можно обнимать женщину, которую ненавидишь? Это не укладывалось у Оливии в голове.

– Я не знала, что Грейкорт – ваш брат, когда согласилась выполнить его просьбу, – сказала Оливия для того, чтобы развеять недопонимание.

– А если бы знали, это что-нибудь изменило бы? – бросив на нее косой взгляд, ответил вопросом Торнсток.

– Вообще-то нет, – честно призналась Оливия, – но вас, кажется, злит то, что я согласилась провести эти… эти химические тесты.

– Да, я зол. И у меня есть на то серьезные основания. Вы не… – Торнсток замолчал, заметив, что их разговор привлек внимание других танцующих. – Вы не та женщина, за какую я вас вначале принял, – добавил он, понизив голос до шепота.

– Я тут ни при чем. Я всегда была самой собой, и не моя вина, если вы возомнили меня другой.

Торн пронзил ее взглядом холодным, как лед, и острым, как игла.

– Я помню, как вы говорили мне, что не умеете танцевать. Но то была явная ложь!

Оливия не знала, то ли чувствовать себя польщенной комплиментом, то ли наоборот: неужели он считает, что за те девять лет, что прошли со времени их первой встречи, она ничему не могла научиться?

– Моя маман заставила меня брать уроки танцев, и результат не заставил себя ждать.

– И вы их, конечно, ненавидели, – с сарказмом заметил Торнсток. – Я имею в виду уроки.

– Я занималась лишь для того, чтобы угодить родителям, – безразличным тоном ответила Оливия. – По-настоящему я любила только химию. И сейчас люблю.

Торнсток неопределенно хмыкнул в ответ. Оливии не удалось его убедить. Между тем настала очередь другой паре танцевать в центре квадрата.

– Почему вас так заинтересовал именно этот химический опыт? Ведь не по доброте душевной вы за него взялись.