Я веду колонну по узкому уступу, и под ногами хрустят сломанные осколки базальта — как будто сама земля здесь, в пещерах Тианы, не хочет, чтобы мы шли дальше. В интерфейсе горит число: 250. Двести пятьдесят человек — это больше, чем мой первый гильдейский рейд, больше, чем я мечтал собрать когда-то наивным юнцом в очереди за бронёй.

Теперь я командую сотней связей и голосов, распределяю уровни, прикрываю фланги — и при этом сердце бешено колотится не от страха, а от ощущения, что этот ход — наш. Возле меня Марина сжимает лук, Стас тихо хихикает и тянет за собой пару тяжеловооружённых бойцов, Мила идёт чуть сзади, и её присутствие — это всегда спокойный якорь. Мы не просто группа; мы — живая машина, отлаженная за месяцы ссоров, провалов и триумфов.

С того дня, как я впервые услышал имя «Тиана» в темнице от старика нпс — прошло мало времени, но мир изменился так, будто прошлое было десятилетиями. Сервер стал крупнее, политические альянсы перековали правила, и даже монстры перестали быть просто мешком с хитпоинтами: у них появилось имя, агрессия, и история. Я помню, как раньше мечтал попасть сюда, когда Вадим, сытый и самодовольный, пообещал взять меня в свою команду — и не взял. Теперь я веду их сам и думаю, как смеется судьба: однажды ты просишь, а потом тебе дают возможность просить других.

Мы пробиваемся через арку, обвитую сталактитами, и свет их висит над головами как ряды ламп в оперном театре. Первый этаж — не простой коридор, а череда залов, в которых копошатся высокоуровневые тварюшки. Мы не останавливаемся на разговоры: краткие приказы, знаки знаменосцев, несколько заклинаний, и бой начинается так, будто мы единый отлаженный механизм.

Марина поднимает руку — и из тени выпадает рой камнелетных пауков, их ходы искрят, как цепи. Стас, как всегда, не может без шоу: он растворяется в вихре, вываливает на троих мобов тяжесть ярости, а Лёха-коваль с его огромной булавой хохочет, нанося сокрушающий удар.

Мы поднимаемся и спускаемся по террасам, каждый участок пещер — как этаж старого дворца: на одном уровне — колонны, поросшие с хорами, на другом — узкая тропа вдоль обрыва, где ветер вырывает звуки из голосов. Люди говорят тихо и решительно, балансы ролей отлажены: отряды ближнего боя, стрелки, лечилки.

Я смотрю на своих — они не просто игроки; это мои люди, и я чувствую одновременно азарт и груз ответственности: если ошибусь в расчётах — погибнет не просто пиксель, а чей-то образ жизни, чей-то труд, чей-то вечер.

На втором этаже нас ждет скорпион. Его карапакс сияет, как раскалённая броня, а хвост загнут так, что каждый срез кажется угрозой разрушения танка. У него уровень 170 — на бумаге цифра, но в реальности это стальной монстр, который режет тактику на куски.

Мы не тянем: Мила и я подходим с флангов, Марина держит дистанцию и следит за рикошетами, Стас готовится заблокировать путь отхода. Когда скорпион бьёт хвостом в сторону, я врезаю щит в панцирь, ощущая отдачу по всему предплечью. Мила — как скрытная тень — уходит в ближний удар, её кинжал словно молчит, пока не разрывается кожа в стыках сустава.

Мы работаем как часы: моё «вытяни его лево», её «разбей сустав» — и когда последний удар срывается с моих рук, панцирь трескается, а зверь падает, оставляя после себя шлейф запаха серы и железа. Когда усё стихают, я чувствую себя уставшим и одновременно счастливым — как человек, что прошёл экзамен.

Мысли текут и мягко прыгают к чему-то совсем другому. Я беру её руку и говорю:

— Как думаешь, может мы могли бы… сходить на свидание? Прошлое как-то не задалось, но в этот раз я позабочусь, чтобы все прошло идеально.

В голове звучит голос, который мучился несколько ночей: это не в игре, и всё, что здесь — имеет свое продолжение вне онлайна. Мила смотрит на меня так, будто я снега ей на голову вывалил. Её глаза блестят, и я вижу: там есть страх, есть надежда и нечто глубже — тихая гордость.

— Ты серьёзно? — шепчет она, и в её голосе звучит удивлённое счастье. — Я… я так рада…

— Знаю, я затянул с этим предложением, — обхожу Милу, обнимая её со спины. — Это слоило сделать ещё давно. Ты заслуживаешь нормального полноценного парня. Чтобы о тебе заботились и любили. Прости, что лишил так многого. Но я наконец готов начать возмещать утерянное время.

— Дим, мне неважно, как долго ждать, — пытается уверить меня Мила, прикрывая глаза и словно растворяясь в объятиях. — Мне достаточно знать, что ты работаешь над собой. Я прошла через это и понимаю, что за пару месяцев нельзя смириться. Я приму тебя любым, в любом весе, помогу прийти к твоему идеалу. Но я не хочу, чтобы ты ломал себя из-за каких-то норм и рамок.

— Поверь, я удивлю тебя, — улыбаюсь ей в макушку. — Прошу тебя только дать мне шанс. Согласиться и пойти на это свидание, будто не было той первой ужасной встречи. Скажи, Мила, ты согласная поужинать со мной? Скажем, в кафе между нашими городами, вот совсем сразу как выйдем из игры?

— В «Миланше»? — шмыгает носом она, вспоминая место, которое мы уже не один раз обсуждали.

Я киваю, и когда она говорит «я согласна», из её губ вырывается слабый шум — почти плач, но от радости. Я держу её крепко, и мир вокруг кажется мягким, несмотря на влажную пыль и запах победы.

Мы едва успеваем улыбнуться друг другу, как слышим сзади топот: прорывная группа, их броня покрыта следами прежних боёв, и их лидер машет рукой, принимая наш взгляд как знак. «Нашли вход на нижний уровень», — коротко говорит он. Я киваю, собираю отряд, и мы спускаемся дальше, туда, где ещё не бывали до нас игроки.

Продолжаем нашу вылазку в пещерах Тианы.

Нижний зал — это не просто каменная камера; это целый мир, выдолбленный тем, что было до нас. Он огромен до того, что заставляет мелеть в груди. В центре висит клетка, сделанная из чёрного металла, скованных цепями, напоминающими змей. Цепи уходят в свод, туда, где факелы давно погасли, и держат не просто клетку: они держат идею. Клетка сама по себе — будто арт, в котором сочетаются кованые узоры и следы пробоев старых битв.

Внутри её — женщина, удручающе красивая и грустная. Её волосы — как ночь с золотыми прожилками, кожа — тёплого оттенка, и глаза у неё — не пустые, а наполненные скорбью и какой-то древней мудростью. Рога, изгибающиеся из висков, делают её силуэтом не совсем человеческим, но в ней нет звериного выражения; есть напряжение, словно в человеке, чей мир сломали.

Игроки, по привычке держащие дистанцию, замирают. Я читаю в их названиях: «—», «—», степень сплетённых дружб и давно проведённых стычек с суккубами. Подвески, амулеты, драгоценности — всё это словно пыль перед лицом того, что держит нас всех в напряжении: осознание, что мы настолько близки к разгадке тайны.

Мила подходит. Я осторожно киваю, чтобы она знала: решай сама, следуй сердцу. Она вытягивает ключ, и звук замка — глубокий щелчок — разливается по залу, как удар гонга. Замок отпирается. Цепи скрипят, клетка опускается. И в этот момент мир вздрагивает.

Кат-сцена не просто показывает, она вталкивает в сознание новую картину: Тиана в момент освобождения не рычит, не слюнявит и не смеётся как демон. Она говорит. Голос её — не театральный, но откровенно человеческий: «Меня оболгали. Я не прокляла ваш мир. Меня сделали ответственной за то, чего я не делала». Зрение у всех заполняют фрагменты прошлого: люди в мантиях, нарывы ритуалов, искажающие слова, огонь, который вырывался в ночь, и боль, которую кто-то превратил в легенду.

Тиана рассказывает о том, как слухи росли, как старые мстители прикрывали свои преступления легендами о «королеве суккубов», как в итоге одна простая демонессa осталась висеть на крючке лжи. Сцена мягкая и сильная одновременно; она учит нас сомневаться, прежде чем казнить.

Вдруг экран в интерфейсе вспыхивает: «Новый сюжетный квест: найти истоки проклятия Тианы. Местоположение: фрагменты памяти ритуала — рассеянные по четырём секторам пещер». Сообщение разлетается по всем окнам, и люди начинают шептать. Это не просто зачёт для гильдии — это приглашение к расследованию, шанс убрать древний позор, шанс показать, что мы не тупые убийцы, а те, кто может разоблачать ложь и строить справедливость. Я стою, держу руку на рукояти меча, и вдруг чувствую, как гордость разливается внутри: не за очки и не за цифры, а за то, что мы делаем это вместе.