Я объявляю:

— Отлично! Мы сделали это, друзья! — мне вторят эти две с половиной сотни счастливых голосов. — Возвращаемся в гильдию. Празднуем. Напитки за мой счёт!

Голос мой слышен даже тем, кто на верхних террасах. Реакция — взрыв: смех, крики, аплодисменты. Мы выстраиваемся по отрядам и идём наружу; воздух снаружи кажется свежим, как вода после долгой засухи.

В зале «Антигероев» огни ярче, чем вчера: украшения, гирлянды, сановные чаши с элем. Мы поднимаем кружки; в каждом — отражение наших лиц — слегка усталых, но счастливых. В чашке моего эля официально тихо звенит успех, и я думаю о том, что это не финал: это начало новой главы. Мы выпиваем за Тиану, за тех, кто поверил, и за то, что мир — даже игровой — может измениться, если рядом люди, готовые слушать.

Я чувствую, как Мила прижимается ко мне, и в её дыхании слышу обещание реальной встречи: завтра мы пойдём в кафе. Я улыбаюсь ей, поднимаю кубок, и зал отвечает так, будто весь сервер отмечает не просто освобождение, а наше человеческое решение не сдаваться легендам. В эту минуту я знаю: мы сделали шаг. И это — главное.

Зал горит как кузница: факелы, фейерверки магических искр, гирлянды, отражения доспехов, и везде — люди. Мы объявили праздник, и праздник пришёл в ответ.

Даже спустя день праздновства, я стою на помосте, в руках кружка тяжёлого янтарного эля, и чувствую, как подо мной вибрирует плитка — сто, двести, тысяча пятьсот дыханий пронзают воздух одним общим рёвом одобрения. Другие гильдии пришли поздравить; их знамена висят сейчас рядом с нашим — чёрный клинок на красном солнце — и в этом смешении цветов слышится уважение, которое крепнет с каждым нашим успехом.

В коридорах установлены столы с яствами: жареные гуси, здешние деликатесы, кувшины с медовухой и элем, НПС-официантки бегают, размахивая подносами, шепчут поздравления. На импровизированной сцене уже выступали наши бойцы — Марина с луком и Стас с боевым криком устроили мини-демонстрацию тактики, от которой зал взрывается аплодисментами. Я вижу Милу, она смеётся, и в её смехе есть что-то такое, что притягивает взгляд сильнее всех гирлянд: спокойствие и тепло.

Я поднимаю руку, просачивается тишина — необычная в такой ночи, но когда она наступает, её слышно всем. Я говорю им простые вещи. «Мы — на взлёте», — и вижу, как лица напрягаются от надежды. «Мы станем первыми», — и голос мой звучит твёрдо, не как мечта, а как план. Я называю конкретные шаги: дисциплина, ротация отрядов, обучение новичков, расширение базы. Народ отзывается криками: «За Антигероев!», «Топ-1!».

Мне нравится их вера; она держит меня ровно так же, как я держу их. В этот момент важно не обещать чудес, а показать маршрут к ним. Я улыбаюсь и добавляю: «А что за сюжетный квест впереди — узнаем вместе. Это будет наша тайна — пока что слухи и догадки, но мы справимся». Под смехом и комментариями толпы я спускаюсь со сцены и иду по рядам, пожимаю руки, обнимаю знакомых, отпускаю шутки.

Вдруг к нам подходят лидеры других гильдий — сухие, строгие люди, но в их взгляде — уважение: «Хорошая работа», — и их рукопожатие — это не формальность, а подтверждение: двери открываются. В этот момент я чувствую, что мы не просто отбили очередной уровень — мы вошли в игру по-новому, и у нас есть шанс переписать правила.

Позднее, когда тёплая магия праздника въедается в ткань робы и броню, мы с Милой выходим из игры. Свет на шлеме гаснет, взгляд возвращается в комнату, где я сижу на кровати, и мир реальный возвращает свои границы: стены, кресло, тиканье часов. Я снимаю шлем, и сердце всё ещё колотится в бешенном ритме.

Сегодня у него есть повод — не только маленький, игровой триумф, но и то, что я запланировал заранее: встреча с Милой в реале. Мы договаривались о втором свидании, и теперь я чувствую, как нервная радость перебирает струны во мне.

В квартире пахнет хлоркой, но едва заметно — я недавно перекладывал вещи, вычистил пыль, протёр стол. Сегодня я прихорашиваюсь иначе, чем когда-то: выбираю рубашку без заломов, ту самую, что слегка облегает грудь, но не давит, заправляю её аккуратно, чтобы не выглядел чрезмерно вычурно.

Я бреюсь ровно, не оставляя щетины, потому что хочу выглядеть собранным. Вглядываюсь в зеркало и вдруг понимаю, как мелочи важны: коснутая прядь волос, брошенная невнимательно, может испортить всё. Беру флакон одеколона — брызгаю пару раз на шейный сгиб и на запястья, запах не кричит, но держит рамку: древесные, лёгкие ноты, чуть терпкие.

Я отхожу назад, слушаю тихий стук дождя за окном и чувствую, как дрожь в ладонях почти стихает. Думаю о том, что встречаю не только девушку из игры, а человека, с которым связывает меня куда больше, чем просто виртуальные победы. Это придаёт мне ответственности и волнения одновременно.

Такси едет плавно по ночным улицам. На стеклах отражаются фонари, и город кажется мягче. Я поглядываю на часы, считаю минуты. За спиной — багаж проблем, которые уже некоторое время тянутся за мной: пробелы между реальностью и игрой, которые нужно аккуратно улаживать. Достаю телефон, проверяю ещё раз адрес кафе, и в голове — короткий план того, о чём говорить: не слишком много о квестах, не слишком много о работе, просто — быть собой.

Выбираюсь из припарковавшейся машины и я вижу её у самой двери.

Она стоит как идеальная картинка, и меня словно отбрасывает назад — это смешно и страшно одновременно. Платье подчёркивает её фигуру так, что нужна плата за дисциплину в виде нервного вздоха. Плащ лёгкий, на плечах, как вещание завершённого образа.

Рыжие волосы собраны, и прическа похожа на аккуратный гребень из огня, где каждая прядь на своём месте. В её лице — непередаваемая смесь волнения и уверенности. Я дрожу — не от холода. Подхожу к ней, и на языке крутится шутка, но вместо неё выходит хриплый смех:

— Ты… такая красивая.

Она отвечает настолько обворожительной улыбкой, что все слова теряют вес.

Мы обнимаемся — и в этот момент мир сжимается до размера двух сердец. Объятие неловкое, потому что впервые ощущаю её реальную плотность: нежная, тёплая, немного пахнет её духами — они другие, цветочные. Мы замираем, и во мгновении я изучаю её детали: маленькие родинки на щеке, как она дышит, где сгибается плечевая кость.

Неловкость отступает, и мы начинаем говорить будто старые друзья. Первые фразы всегда прыгают друг в друга — о дороге, о том, как зал был набитым игроками, о том, как хлопали люди. Потом наступает тишина, и именно её прерывает Мила.

Она смотрит прямо в глаза и говорит искренне:

— Ты молодец.

Я слышу, как простые слова весомее любых наград.

— Ты очень изменился, — продолжает она, и это ударяет прямо в место, где спрятаны мои тени — годы, когда я прятал себя за лишним весом, за рутинной усталостью, за оправданиями. — Я просто не представляю, каких усилий тебе стоило так похудеть, — и в её голосе — тихая гордость, что заставляет мне на мгновение прижать руки к груди, где всё ещё шалит адреналин игры.

У меня заливаются глаза, но я сдерживаю этот поток — не для пафоса, а потому что ей не хочется видеть мои слабости первой. Я улыбаюсь и отвечаю коротко:

— Ты видишь — если есть такая обворожительная цель, как ты… То можно любые горы свернуть.

Она стеснённо смеётся:

— Посмотрим тогда, на что ты будешь готов после первой нашей ночи.

Мы смеемся, как в игре, будто и нет никакой разницы. Заходим наконец в кафе, садимся в теплом уголке, на стол ставят тарелки. Быстрый заказ, и вот уже расставляют выбранное: лёгкий салат, горячее, бокалы с вином. И антураж ещё такой — скатерть белая, что делает разговор будто более интимным, чем раньше.

Мы болтаем обо всём: о наших первых шагах в игре, о том, как тогда казалось, что всё достижимо раз и навсегда; о том, как теперь мир игре другой — политические союзы, исследования, проекты с реальной оплатой. Я рассказываю ей про предложение — кое-что, что прозвучало, как шанс перевести хобби в более серьёзную плоскость: предложение от системного игрока — рабочее место с зарплатой, что может сделать реальность мягче.