Надежда.

Орчиха вскрикивает. Один раз. Резко. Но не по-человечески.

Затем — *тишина*.

Все ждут. Десять секунд. Пятнадцать. Минута.

Глаза остаются мутными.

Пульсации исчезают.

Орчиха, как и прежде, раскачивается, будто ничего не произошло. Словно вспышки, крик — это были просто глюки.

Зелье не сработало.

— Нет… — шепчет Мила. — Нет, это…

Она отступает на шаг. Взгляд стекленеет.

— Может быть, не тот ингредиент, — бормочет Стас. — Или… или не та цель.

— Мы всё сделали правильно, — Мила сжимает кулаки. — Там в тексте было: «носитель воли + святая эссенция + фрагмент разума». Всё совпадает. Просто…

— Просто что-то не сработало, — заканчиваю я. — Или сработало не до конца.

Марина с досадой хлопает по стене.

— Может, это вообще не так работает. Может, это зелье усиления контроля, а не снятия.

— Мы не опускаем рук, — говорю. — Не после месяца. Мы продолжим. Ты — гений, Мила. Ты дожмёшь. А я помогу.

Мы решаем оставить заражённых на месте. Проверка зафиксирована логами, сработала только как внутриигровая активность — никто из игроков не пострадал, система не заблокировала действия. Это значит — можем работать дальше.

Возвращаемся наверх. Остальные ложатся — день был тяжёлый, и даже Стас устал притворяться крепким.

Я остаюсь с Милой.

Она сидит на полу в своей комнате, в углу, под лампой, окружённая книгами, фолиантами, кусками пергамента и обрывками перевода. Ноги скрещены, рубашка сползла с плеча, волосы растрёпаны. Лицо упрямое, но под глазами синяки. Красивые, конечно. Даже они мне кажутся чем-то родным.

Я сажусь рядом.

— Эй, — говорю тихо. — Мы всё ещё в игре. Никто не выиграл, но и не проиграл.

— Я ненавижу недоработки, — бормочет она. — Меня учили, что в алхимии либо работает, либо ты труп.

— А тут ты жива. И с идеальной причёской.

— Ты издеваешься?

— Нет. — Наклоняюсь ближе. — Мне просто повезло. Что ты со мной.

Она смотрит на меня. Глаза мягчеют. Потихоньку исчезает маска собранности, и остаётся только она. Мила. Моя Мила. Та, которая знает, сколько сахара класть в чай. Та, которая может разобрать древний демонический текст и при этом врубить ретровейв, чтобы «не скучно».

— Я тоже, — говорит она. — Ты не просто гильдмастер. Ты — мой наглый любимый авантюрист.

— Наглый?

— Очень.

Я медленно беру её ладонь. Касаюсь губами. Потом — подбородка. Она чуть смеётся, глаза прикрываются.

— Знаешь, что самое странное?

— Что?

— Ты пахнешь как зелье. Горько и с надеждой.

— А ты — как победа, — шепчу я и тянусь ближе.

Поцелуй мягкий. Медленный. Никакой игры. Только мы. Только тепло.

— Знаешь, иногда мне кажется, что ты больше любишь эти приключения, чем меня, — говорит Мила совсем тихонько, а я только хмыкаю в ответ.

Она перебирает мои волосы, я чувствую её сердце под ладонью.

Мы уходим в себя, в это мгновение. Тишина, дыхание, единство. В ответ я обнимаю её за талию и притягиваю ближе. Наши губы встречаются в поцелуе — сначала нежном, почти осторожном, а затем всё более страстном. Мила целует так же, как сражается — с полной отдачей, не оставляя сомнений в своих намерениях.

Её руки скользят по моей груди, расстёгивая пуговицы. Я отстраняюсь на секунду, глядя в её лицо.

— Ты же знаешь, что это не так, — говорю серьёзно. — Все эти квесты, вся магия мира ничего не стоят без тебя.

Мила улыбается той особенной улыбкой, которую я вижу только наедине с ней. Не боевую маску искусной воительницы, а настоящую — тёплую и открытую.

— Тогда докажи, — вызывающе приподнимает она бровь.

Я снова целую её, на этот раз более требовательно. Мои руки находят шнуровку её корсета — проклятая вещь, сложнее любой головоломки в древних храмах. Мила смеётся в губы, чувствуя моё замешательство.

— Нужна помощь, великий герой? — дразнит она.

— От самой прекрасной волшебницы континента? Всегда, — отвечаю я, и она сама начинает расшнуровывать корсет.

Мы падаем на кровать, забыв обо всём — о предстоящих битвах, о сокровищах, о славе. Сейчас существуем только мы двое, и этот момент стоит дороже любого артефакта.

Мила целует мою шею, её дыхание горячо щекочет кожу. Я чувствую, как напряжение последних дней медленно покидает тело. В её объятиях я не легендарный искатель приключений, а просто Дима — мужчина, который безумно любит эту удивительную женщину.

— Я люблю тебя, — шепчу ей, и эти слова звучат как заклинание, связывающее нас крепче любых магических уз.

— И я тебя, мой бесшабашный авантюрист, — отвечает она, прижимаясь ко мне всем телом.

И я отвечаю, нежно вывожу губами дорожку из поцелуев, оголяю её грудь, являя на свет симпатичные бусины сосков. Кажется, наконец свершиться то, чего я так давно и искренне желаю. Близость с этой девушкой… нечто невозможное, нечто, от чего я давно отказался, не веря, что смогу себе позволить.

Но вот она в моих руках. Горячая, сексуальная, готовая подарить мне незабываемую ночь. Пусть у нас немного не задалось с результатами зелья, но это не повод сторониться друг друга. Это повод провести время так страстно, чтобы все зелья мира стали неважными.

Я развеваю её полностью, снимая даже мешающую юбочку. Под ней вижу тело, сводящее своей красотой с ума.

За окном начинает темнеть, но нам некуда спешить. Сегодняшний вечер принадлежит только нам.

И тут — *резкий стук в дверь.*

— Мила?.. Э-э… Дим, вы тут?.. — Стас, голос смущённый. — Я, это… ой.

Дверь открывается — и тут же захлопывается.

— Я не видел! Простите! Просто надо было спросить… Неважно! Забудьте!

Мы с Милой не можем не рассмеяться.

— Ну вот, — говорит она. — Нас поймали.

— Опять. В третий раз.

— Зато теперь есть повод сварить ему зелье от неловкости.

— Или от ревности, — подмигиваю.

Она улыбается, берёт меня за руку, и мы просто сидим рядом. Мир за стенами гильдии готовится к новой буре. А у нас — короткое перемирие. И понимание, что мы не одни в этой игре.

И что борьба только начинается.

Главный зал гильдии «Антигерои» сегодня не узнать.

Еще вчера тут пахло древесной смолой, железом и потом — всё как положено в штабе гильдии, где с утра до ночи стучат молотки, гремят доспехи и пахнет жареным мясом из столовой. А сейчас — гирлянды из цветных магических огоньков, парящие под потолком; длинные столы, уставленные глиняными кружками с пенным элем; дымящиеся блюда на серебряных подносах.

Мы, можно сказать, празднуем первый настоящий рубеж.

Триста человек.

Не просто случайных игроков, а тех, кто прошел проверку, вписался в наш стиль и теперь гордо носит на плаще символ «Антигероев» —золотые сдвоенные маски на алом фоне.

— Дим, ты только глянь! — Мила толкает меня локтем, кивая в сторону пары НПС-официанток.

Те двигаются так синхронно, будто тренировались неделю. Высокие, в одинаковых темно-синих платьях с золотой отделкой, они лавируют между столами, словно по невидимой траектории. В руках у каждой — по подносу, на котором дымится жаркое, а рядом стоят кружки с элью и бокалы с рубиновым вином.

Игроки встречают их радостными возгласами. Кто-то благодарит, кто-то шутит, один из наших — Лёха «Критомёт» — уже умудрился закинуть в карман половину румяных булочек, пока официантка ставила перед ним тарелку.

— Не поверишь, — усмехается Стас, появляясь рядом с двумя кубками пенного, — я вчера пробовал уговорить этого повара НПС сделать мне жаркое на вынос. Он мне сказал: «Только по праздникам». Вот, значит, у нас праздник.

Марина, которая до этого общалась с какой-то парочкой новичков, вдруг подлетает к нам с подносом в руках.

— Держите, — она раздает нам кубки, как будто сама официантка, — я нашла угол, где разливают лучший гномий медовух. Не благодарите.