Увлечённо просматривая резюме китаистов, отозвавшихся на размещённую в интернете заявку, я не отреагировала на трезвон внутреннего телефона. Трубку взяла Елена Ивановна — кадровичка нашей компании, с которой мы делили кабинет.

— Отдел кадров. Слушаю, — сказала она. — Алечку? Она очень сильно занята.

Голос обычно спокойной и убеждённой в своей значимости коллеги, зазвучал сурово. Она не любила, когда к телефону приглашали меня, именно поэтому с испытуемыми, с претендентами на должность в компании, с преподавателями курсов и прочими многочисленными абонентами я старалась общаться по мобильному через интернет. Для этих целей приобрела резервную «симку».

Поспешно свернув окно на мониторе компа, я вышла из-за стола и потянулась за трубкой:

— Кто меня спрашивает?

Елена Ивановна фыркнула, но не стала отпускать приевшуюся шутку о том, что у меня в секретаршах начальница отдела кадров.

— Охрана. К Смирновой Альбине Викторонве посетитель.

— Да? — я удивлённо подняла брови и поднесла трубку к уху.

— Чему ты удивляешься? — Дёрнула плечом Елена Ивановна, усаживаясь за свой стол. — кК тебе вечно толпы шастают!

С начала моей карьеры, дама предпенсионного возраста ревновала меня к некоторым обязанностям, которых лишилась после приёма на работу HR-менеджера. По её мнению, достаточно было повысить оклад и процент премии начальнице отдела кадров, а не брать нового человека. Впрочем, холодок между нами довольно скоро улетучился, Елена Ивановна видела, какой объём работы я на себя взвалила, и стала относиться ко мне с материнской теплотой, убеждая сбавить темпы.

Речитатив охранника с проходной звучал неразборчиво. Мне и половины не удалось выяснить. Понятно только, что в переговорной ждёт парнишка. Приглашения у него нет, и паспорт он захватить не догадался, так что пропустить его не могут, придётся топать мне.

Ладно, ничего страшного — разомнусь. Заодно кофе выпью, в переговорной лучший в офисе аппарат.

В лифте я посмотрелась в зеркало, чуть-чуть взбила пальцами волосы, расправила складки на белой блузке, заправленной в тёмно-серую юбку-карандаш. Ничего так выгляжу, одобрительные и заинтересованные мужские взгляды мне обеспечены. Опустила взгляд на модные туфли на высоком устойчивом каблуке — блестят. Всё идеально! Бывший частенько посмеивался над моим стремлением к совершенству, маскируя шутками про Мэри Поппинс дикую ревность к моим коллегам, соискателям и даже студентам. Абсолютно беспочвенную, между прочим. Однако именно из-за его бесконечных подозрений мы и расстались, ведь любовь без доверия вырождается в неизлечимый недуг.

В холле первого этажа я махнула рукой мелькающему в «аквариуме» охраннику, тот кивнул мне и демонстративно надавил на кнопку дистанционного управления замками переговорной. Я поспешила к своей двери, краем глаза заметив, как к другому входу торопится подросток. Худенький большеглазый обладатель кудрявой светло-русой шевелюры, одетый в потёртые джинсы и футболку с принтом в виде неопознанной мною башкой в чёрном шлеме.

— Добрый день! — сказала я, заходя в продолговатое помещение с панорамным окном на уютный сквер. — Ты точно ко мне? Набор школьников на курсы китайского языка завершён.

— К тебе, — мальчишка остановился около полированного стола, сунул руки в карманы, пытаясь изображать независимость, и кивнул на мой бейджик: — Смирнова Альбина Викторовна, ведь так?

Меня немного коробило от того, что парень по-киношному демонстративно жуёт жвачку. Понимала, что передо мной образчик подросткового протеста — желание показать независимость от чужого мнения — поэтому удержалась от замечания, сохраняя приветливое выражение лица:

— Верно, а тебя как зовут?

— Егор Александрович Шухов. Вспоминаешь?

— А должна?

— Ну, вот же! — мальчишка вытащил из кармана помятый конверт и шагнул вперёд, протягивая его мне.

— Присядь, — кивнула я на ближайший к нему стул.

Сама тоже уселась и расправила в руках конверт. На нём имелся незнакомый адрес, в строке получателя значилось: Шуховой К.П. Удивило меня не это, в качестве отправителя фигурировала я: Смирнова А.В. Почерк... Почерк чужой: с сильным наклоном, тщательно выписанными соединениями, немного дрожащий. Очевидно, подписывая конверт, человек волновался. Кроме того, я распознала зависимую от близких и нуждающуюся в поддержке женщину, довольно молодую.

— Теперь вспомнила? — подросток сверлил меня взглядом, отчего становилось неловко.

— Можно прочитать?

— Хэ... — усмехнулся Егор. — Читай, если память отшибло.

За пять лет я повидала всяких собеседников и выработала хоть и незаметную, но довольно крепкую броню, всегда сохраняя уверенность и доброжелательность в разговоре. Сейчас же дерзкий, даже нагловатый тон мальчишки выбивал почву из-под ног. Что такого я сделала? Кто и зачем от моего имени отправил письмо его семье?

Я отогнула уголок конверта и начала медленно вытаскивать из него сложенный вчетверо лист. Искоса наблюдала за мальчиком, тот переживал, словно ему вот-вот объявят приговор за чужое преступление. Он вытащил изо рта жвачку и осмотрелся в поисках места, куда её деть. Пришлось отсоединить листок от блока для заметок и предложить ему.

— Урна справа от тебя под столом, — подсказала я, отвернувшись, и вытащила, наконец, письмо.

***

Первой мыслью было, что надо мной подшутили. Довольно часто коллеги любопытничали, выспрашивая о бывшем, почему развелись, почему не родили ребёнка. Некоторые намекали, что в тридцать два пора бы озаботиться потомством, ведь чем дальше, тем сложнее будет протекать беременность, а дитятко у немолодой мамаши имеет риск родиться слабым и плохо развиваться. Я, разумеется, переводила разговор на другие темы, стараясь не показать, как это всё меня задевает. Лезут, понимаешь ли, в чужую жизнь с немытыми руками! Но ведь не станешь посылать каждого в неприличное путешествие — терпела, благо выдержкой боженька не обделил.

Но вот это вот уже переходит все красные линии!

Дочитав до подписи «Аля», я посмотрела на мальчишку. Ребёнка-то зачем втянули! Егор напряжённо сидел на краешке стула, словно готовился вскочить и броситься ко мне. Артист! А глаза-то какие — огромные, распахнутые рыжевато-карие. Хоть бы подобрали похожего на меня, раз уж затеялись разыгрывать. Разве мало вокруг сероглазых блондинов? И ещё! Послание датировалось моим восемнадцатилетнем, из чего следовало, что залетела я якобы в семнадцать. Что у шутников с арифметикой?

Перебирая в уме коллег, никак не могла определиться, кто из них мог состряпать фальшивку. Решила попытать подростка:

— Где ты это взял?

— У бабули, — спокойно ответил Егор. — Рылся в её архиве, в школе спрашивали детские рисунки и всё такое, вот и нашёл.

— У этой... — я взглянула на конверт, — ...Клавдии Петровны?

Он передёрнул плечами, мол, понятно же. В письме отправитель обращался к ней с просьбой позаботиться о мальчике-отказнике, из чего следовало, что я — кукушка, подбросившая сына чужой семье. Обидно! Нет, правда, обидно. Как, по мнению тех, кто затеял спектакль, я должна реагировать? На ум ничего не приходило, я, наверное, впервые в жизни впала в ступор.

— Ну что? — окликнул меня Егор. — Здравствуй, что ли, мама! Я тебя нашёл.

А глаза такие честные-честные! Даже слезинки блеснули на ресницах. Нет, на паренька я злиться не могла: прирождённый актёр, поверила бы ему, будь я мужчиной. Всё-таки девушке родить и не заметить этого никак невозможно.

Покачала головой и вздохнула:

— К сожалению, это ошибка. — Вложила письмо в конверт и подвинула его мальчику. — Ты не мой сын.

— Как? — Егор вскочил, резко сдвинув стул, ножки которого грубо заскрежетали по паркету. — Ты снова от меня отказываешься? Во второй раз!

Он гневно сверкнул глазами, схватил со стола письмо и бросился к выходу. Двери в холл за проходной не блокировались, мальчик резко распахнул створку и убежал. Через секунду раздался щелчок — охранник открыл вторую дверь для меня. Это послужило сигналом, я поднялась и вышла из переговорной. Какая же пустота возникла внутри! Почему мне кажется, что мальчик искренне верит в то, что делает? Мне стало его очень-очень жалко. Но ведь я никак, никак не могла согласиться с его словами! Это стало бы обманом. Скорее всего, Егорка ищет другую Алю — Смирнову А.В.