Первый батальон занял оборону вдоль северного берега реки Протва, между Ермолино и Русиново, прикрывая дивизию с левого фланга. Второй, занял позицию параллельно Боровскому шоссе, там же в засаде стояли и наши пушки. Третий, был расположен фронтом на запад, от Инютино на своём левом фланге, до стыка с соседним полком на правом.

Немцы пошли в наступление на рассвете 18 октября, в нескольких местах сразу, но по шоссе они не попёрли, а может и увязли в обороне какой-то из наших частей. Зато ударили по первому батальону и, захватив мост через реку, при поддержке танков прорвались через его боевые порядки, и заняли правобережную половину села Ермолино. В дальнейшем фрицы решили захватить деревню Инютино и начали атаку. Впереди двигалось пять танков, а за ними солдаты противника. Когда танки перевалили через шоссе и, поливая пространство впереди себя из пулемётов, рванули вперёд, то ближайшая к ним наша пехота, начала покидать свои стрелковые ячейки и разбегаться в стороны, поэтому открываем огонь из орудий.

Ближний к нам танк в двухстах метрах, поэтому заранее распределив цели, взводный приказывает открыть огонь, а дальше уже командую я.

— Ориентир пять, по танку, зарядить бронебойным, дистанция двести. Орудие!

— Выстрел!

— Откат нормальный. — Следуют ответы бойцов расчёта.

— Есть попадание. Кеша повтори. Стрельба по готовности. — От первого попадания снаряда, танк резко развернуло к нам левым бортом и он остановился, а от второго начал дымить. Не подвёл и Мишкин расчёт, так как второй «панцер» стоял, и весело начинал разгораться. Зато головной фриц, как будто что-то почувствовав, повернулся, и поехал в нашу сторону, постепенно набирая скорость.

— Кешка, право десять. Наводи по головному. Бронебойным.

— Понял командир. — И буквально через пару секунд.

— Выстрел!

— Откат нормальный. — Твою ты за ногу, я не матерюся. Снаряд, посланный с четырёхсот метров, попал точно в лобовую броню, но танк даже не остановился, а вздрогнув всем корпусом, попёр точно на нас, стреляя из пулемётов. — Грёбаная «тройка», лобовую хрен пробьёшь!

— Наводчик, бей по гусянке.

— Понял.

Наконец-то сработала наша засада и в борт бронегансу, с небольшим интервалом влетело сразу два снаряда. С четвёртым, разделались уже совместными усилиями, а вот пятый, всё-таки проскочил в деревню и скрылся за домами. Но пехотинцы, видимо воодушевлённые видом горящих танков, разобрались с ним сами, закидав гранатами и бутылками с горючей смесью, так как столб дыма поднялся выше деревьев. Раз махра занялась нашими прямыми обязанностями, придётся помочь им.

— Федя, берёшь пулемёт и помогаешь гансам бежать в правильном направлении, особенно тем, которые ближе к нам.

— Понял.

— Ориентир три, право двадцать, по пехоте, осколочным, дистанция шестьсот, четыре снаряда беглым. Орудие!

Эту атаку мы отбили, а бойцы первого батальона, контратаковав, вышибли фрицев за реку.

— Товарищ лейтенант. Я сбегаю, займу у фрицев, немного патронов? А Федя потом отдаст, он у нас на это дело щедрый, вон сколько отвалил, некоторые даже всё унести не смогли, лежат себе, отдыхают.

— Иди, только аккуратней и недалеко. Дальше шоссе не лазь, ну и «отдыхающих» успокой, чтобы не орали, если встретишь таких.

— Намёк понял. Разрешите выполнять?

— Топай уже, только быстро.

Прихватив с собой одного из подносчиков, вооружаю его трофейным автоматом и, взяв пустой ранец, идём «мародёрить». Махра уже шмонает сухарные сумки жмуров, но нам они без надобности, главное это патроны и гранаты, так что в первую очередь проверяем подсумки. Немцы хоть и отступили поспешно, но своих раненых всё-таки прихватили, не увидел я также и ручных пулемётов, по крайней мере, целых, хотя во время боя наблюдал их в изрядном количестве, и даже пару штук мы накрыли. Тем не менее, ранец мы набили с лишком и, отправив «ослика» с поклажей на огневую, сказав ему, где меня искать, сам бегу к первому, подбитому нами танку, который так и не загорелся.

Да, это я удачно зашёл. Надо было сразу сюда топать, и не пришлось бы трупы шмонать. Все люки у танка были открыты, но экипаж из него свалил, только парочка убитых панцерманов валялась неподалёку и всё. Сначала я осмотрел аппарат снаружи, первый снаряд попал в носовую часть правого борта, исковеркав трансмиссию. Второй, пробил уже левый борт и, возможно зацепив кого-то из экипажа осколками брони, воткнулся в двигатель. Но камрады своих вытащили и, убедившись, что они мёртвые, оставили на месте, а сами сделали ноги подальше от поля боя. Подтверждение своей версии я нашёл, когда забрался внутрь танка. Там я обнаружил следы крови и разбитую рацию. Боекомплект практически весь был на месте, так что проверяю орудие, повертев маховики вертикальной и горизонтальной наводки. Прокрутив башню на 360 градусов, примеряясь к прицелу, я навёл орудие на шоссе. Ну, что же, стрелять вроде как можно, — а вот насчёт попадать? Там видно будет.

Перебравшись на место командира, я осмотрелся из командирской башенки и, найдя обзор удовлетворительным, занялся своей основной миссией — добычей полезных «ископаемых». Начал я с так называемого «ящика Роммеля», смонтированного на задней стенке башни, и нашёл там кое-что интересное. Убрав это всё внутрь танка, и прихватив парочку специальных мешков с пулемётными лентами, закрываю все люки и возвращаюсь на батарею.

После того как я пришёл на позиции и рассказал Ваньке о своей задумке, немцы начали артподготовку. Хорошо, что небо было затянуто низкими тучами и мелкий осенний дождь сыпал с небольшими перерывами, а то бы налетела авиация. Но и без того, первому батальону, по расположению которого стреляла вражеская артиллерия, досталось неслабо. Потом фрицы перенесли огонь в глубину обороны, но точность стрельбы была никакая, во всяком случае, пока. Всё-таки, от ближайшего изгиба реки до шоссе, расстояние превышало полтора километра, да и наши огневые в лесу, никто ещё не засёк. Гаубицы лупили в основном по деревушке Инютино, так что пока есть возможность, набиваем добытыми патронами пустые пулемётные ленты и очищаем от ружейного сала, подвезённые снаряды. Командир батареи решил разделить остаток БК по-братски, и теперь у нас даже небольшой излишек образовался. Но боеприпасов много не бывает и в этом я убедился в очередной раз, когда мы отбивали вторую атаку.

На этот раз, противник сначала занял плацдарм на нашем берегу реки и, переправившись по злополучному мосту, стал его расширять, наступая параллельно шоссе на посёлок Русиново. Деморализованные артобстрелом, а потом внезапной атакой красноармейцы, быстро отступили, а попросту разбежались в разные стороны, остановившись только на второй оборонительной позиции за Боровским трактом, но некоторые так и продолжили свой драп. Немцы тоже далеко не продвинулись, а захватив как Ермолино так и Русиново, дальше не пошли, а стали закрепляться на достигнутом рубеже и подтягивать резервы. Танков у них на этот раз не было, зато артиллерия и миномёты свирепствовали вовсю, подавляя малейшие попытки к сопротивлению, причём как ротные, так и батальонные, а дальше в дело вступали уже штурмовые группы.

Может быть первый батальон и оказал бы более организованное сопротивление, но большая часть командиров погибла ещё при отражении первой атаки, а также когда отбивали село Ермолино у противника. И хоть победа в бою и воодушевила людей, но последовавший за этим артобстрел и понесённые потери, стойкости в обороне бойцам не добавили. Сыграли свою роль и оборонительные позиции, состоящие из индивидуальных стрелковых ячеек, местами соединённых неглубоким ходом сообщения, о сплошной траншее с отсечными позициями даже речи не было, хотя времени для создания более-менее нормальной обороны хватало, а копать траншеи и противотанковые рвы ополченцы за три месяца научились. Ров копать нужды не было, противотанковым препятствием являлась река, но оборудовать опорный пункт, нужно было сразу. Видимо сказалось отсутствие должного боевого опыта, убыль командного состава в бестолковых атаках, желание поспать, отсюда надежда на авось, поэтому как всегда не успели. Зато немцы успели.