Таким образом, и в Византии в период иконоборчества, и в государстве франков в одно и то же время – в VIII–IX вв. уничтожались образы языческих богов – других эпитетов или ипостасей Христа, формировалась единая позиция Церкви.

Между христианством и митраизмом, вероятно, и с другими европейскими солярными культами, есть и существенные различия, которые мы не вправе игнорировать. Как писал М. Элиаде, «Митра является единственным богом, не разделяющим трагической судьбы мистериальных божеств, из чего можно сделать заключение, что сценарий митраистской инициации не содержал испытаний смертью и воскресением», т. е. мифов о распятии и воскресении Митры нет, или они не известны. Вероятно, это различие связано с различными все же изначально функциями этих богов в древнем пантеоне, либо недостаточным количеством информации о культе Митры.

Формируемое в TX в. христианство не только изменило древний пантеон, оно претендовало и на новое духовное учение. На фоне этого стремления была отвергнута одна очень важная норма, присутствующая в древних культах, – норма борьбы со злом. Сформированное отношение Церкви к понятиям добра и зла и послужило одним из скрытых мотивов ее действий в Средние века – наложив фактический запрет на такую борьбу мирянам, Церковь оставила за собой право выбирать способы и объекты для такой борьбы.

Мотив изначального разделения добра и зла присутствует и у догонов, и у персов, и у катаров.

Ахура Мазда – бог добра у персов – имел свою противоположность – Ангро-Майнья (позднее Ахриман, Ариман). В древней традиции Митра выполняет функцию посредника между ними, функцию границы, чередуя свет и тьму, поскольку они не могут сосуществовать вместе. Мир света – это порождение Ахура Мазды, а люди – воины света, и возглавляет их Митра. Сам Митра, являясь границей, – порождение Ахура Мазды – бога добра.

В этом смысле в маздаизме и митраизме дана сложная философская модель: добро и зло изначальны и ближе всего в современном понимании к понятиям мира и антимира. Смерть, болезни, страсти и пр. – порождения зла, а люди, являясь детьми добра, имеют свободу выбора между добром и злом. Митра, как бог границы и справедливости, как «пастырь» судит людей и на этом свете, наказывая их, если совершают зло, и на том, посмертно осуществляя суд над душами, наказывая, но зло при этом не порождая.

У катаров, религия которых была распространена в области Пиренеев, была очень сходная модель – они также считали, что существует два бога: света и тьмы, добра и зла. Не менее важно и то, что центральной фигурой культа катаров был архангел Михаил, победивший змея. Поэтому вполне возможно, что именно в культах, распространенных в Пиренеях, можно обнаружить традицию западноевропейского Митры, известного нам уже по Риму.

Впрочем, о религии катаров, которые были уничтожены поголовно, известно немного, и выводы исследователей обычно основываются на весьма шаткой основе – записях инквизиторов показаний катаров. Так, к нам дошла и весьма сомнительная информация о том, что катары считали людей порождением, созданным богом зла.

Понятие времени, как одной из основ бытия, например, в индийских Ведах и в греческой мифологии – в виде бога Хроноса. И есть все основания считать, что в древних вариантах арийских религий не только присутствовало понятие времени, но разделение добра и зла, тьмы и света были изначальны и происходили из точки, называемой оккультистами «Абсолют», «вечная вечность» зерванизма. Само разделение более указывает на реальный процесс, а не на «волю бога». Впрочем, очень вероятно, что и маздаизм, и митраизм первоначально были не столько религиями, сколько философско-мистическими системами, включающими в себя и представление о мире и, собственно, то, что мы сегодня называем религией – связь человека с богом и силами природы на основе магических ритуалов.

Разделение добра и зла в арийских религиях предопределяет:

– противоположность физической сущности сил света и тьмы по аналогии с моделью мира и антимира;

– равенство сил добра и зла, тьмы и света;

– постоянную их борьбу в силу противоположности. Вспоминается закон о единстве и борьбе противоположностей и древнекитайская концепция Инь и Янь;

– взаимоотношения в социуме и его структуру;

– взаимоотношения с Богом – религию, как поклонение, естественно, богу добра и света.

Что же произошло в христианстве, включая ветхо-и новозаветные представления о добре и зле? Древняя философская концепция, вероятно, была утеряна, осталась лишь искаженная религиозная составляющая. Христианство не позиционирует зло ни как изначальное или хотя бы вторичное, ни как равное добру ни в ветхо-, ни в новозаветной традиции. Зло, согласно трактованиям Библии, появляется значительно позже как «отхождение от добра».

Хотя в самом начале Бытия в первый же день творения Бог отделяет свет от тьмы: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один».[214]Здесь нет отождествления света с добром, хотя Бог и видит, что свет хорош, и про тьму этого не сказано, но тьма не отождествляется напрямую со злом, хотя это и представляются довольно очевидным. При этом сравнение Бога Отца и Иисуса со «светом истинным» широко распространено в христианстве.

Впоследствии христианские философы выстроили модель: бытие – добро, небытие – зло, в общем-то, по принципу противоположностей, категорически его при этом отвергая, что само по себе парадоксально: «Зло не имеет ипостаси и… его нет в природе, но… оно возникает в результате отсутствия добра, не существуя даже как логически мыслимое несущее».[215]

Из представления о всемогуществе Бога можно сделать вывод, что он поставлен над добром и злом, его порождениями. При этом сказать, что в христианстве имеет место поклонение предвечному абсолюту, нельзя, поскольку Бог персонифицирован.

В итоге, разумеется, возникла масса безответных вопросов. Таких, как, если Бог всемогущ, для чего он породил зло? Сказать, что для проверки веры верующих, нельзя – от зла страдают невинные.

В ветхозаветной традиции есть и отступления от этой концепции, явно указывающие на иную модель:

«Не ускоряйте смерти заблуждениями вашей жизни и не привлекайте к себе погибели делами рук ваших. Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих, ибо Он создал все для бытия, и все в мире спасительно, и нет пагубного яда, нет и царства ада на земле. Праведность бессмертна, а неправда причиняет смерть».[216]

Кто же тогда ее «сотворил»? Логично, что если Бог не сотворил смерть, значит, ее сотворил антипод – дьявол, ведь, если руководствоваться приведенной выше христианской логикой о том, что зла нет, то получится, что и смерть – это отсутствие жизни, бытия.

Для тела – да, но сам факт и процесс, называемые смертью, никуда не денешься, существуют реально…

Ветхозаветный Бог в отсутствие антипода сам вынужден совмещать в себе и добро, и зло: он и наказывает за грехи, и сам фактически порождает зло. Так, в пресловутом сюжете об Адаме и Еве Бог действует, исходя исключительно из личных интересов: он наказывает Адама и Еву за то, что они стали как боги, знающие добро и зло.

Хотя, надо сказать, что Адам и Ева по современным законам были бы признаны невиновными, т. к., не вкусив еще от древа познания добра и зла, они не могли их различить, а, стало быть, решение принимали неосознанно. Строго говоря, и змей был невиновен, поскольку, во-первых, сказал им правду, во-вторых, действовал в их интересах. Но Бог не просто наказал «детей своих», показав при этом еще и отсутствие составляющей всемогущества – предвидения, но и создал зло – он насылает на Еву болезни, до того неведомые человеку. В Библии Бог неоднократно проклинает своих «детей»,[217] демонстрируя слияние доброго и злого начал.