Так даже лучше. Он, Ворон, теперь обладал ценнейшей информацией. Такой важной, что в сравнении с ней все остальное казалось мелочью. Если ему удастся воплотить идеи этих кожаных в жизнь, он может получить в руки мощь. Такую, которая позволит ему добиться того, о чём все они мечтали, но не сдюжили. Наконец-то ему удастся занять подобающее место. Ему одному.

Всё-таки то, что они оказались здесь это просто запредельная удача. И никакой тупорылый нетопырь не помешает ему получить, то, о чём они мечтали с самого начала!

Впрочем, о чём это он⁈ Нетопырю предстоит сослужить ему важную службу. Как это там называется «взять бычком», да⁈

Риньш, щурясь, смотрел на солнце. За время, проведённое в тёмной и сырой камере, он порядком отвык от дневного света.

В тюрьму он попал за предательство. Во время заварухи в горах, когда какие-то прихвостни западян напали на поисковые отряды Ордена, он убил своего раненого напарника в обмен на свою жизнь. Тот, правда, был не жилец и к тому же рассчитывал, что Риньшь спасёт ведьму которую им приказали охранять.

Парню и правда удалось вступить в отряд подземельцев и когда те объелись своей богомерзкой пряности сбежать. По ходу он убил несколько офицеров и прихватил с собой языка.

Что греха таить он даже не попытался выполнить поставленную перед ним боевую задачу. Не стал искать ведьму и даже не попытался освободить попавшего в плен отца.

На суде его оправдали. В этом деле свою роль сыграли множество обстоятельств, в том числе и то, что древние продемонстрировали все события прямо на столе перед судьями. От этого те, признаться, полностью обалдели. Удивились они и заступничеству представителей Ордена, просивших не судить парня строго.

Впрочем, то, что его оправдал гарнизонный суд, ровным счётом ничего не значило. Десятитысячник-то своё обещание собирался сдержать. Конечно, просто взять и убить солдата он не мог. Зато он очень даже имел право вызывать его на поединок.

Риньш достаточно знал о командире форта, чтобы понимать, что этого боя он не переживёт. Увы, поделать с этим он ничего не мог. Стоило ему сделать шаг из камеры гарнизонного суда, как он получил вызов. А потому парень сделал то единственное, что мог в такой ситуации — приготовился к смерти.

рядовой Риньш сын Шийра из рода Иш

Десятитысячник вызвал на бой не его одного. Ещё двое из тех, кто не смог защитить искательниц, месяц назад отправились к праотцам. Сегодня настала его очередь и Риньш, щурясь, смотрел в синие небо, повторяя слова короткой молитвы.

Бой проходил посреди крепостного двора, где обычно тренировались ходить строевым шагом. На каменных плитах, пригнанных друг к другу так плотно, что и ножа было нельзя вставить в щели между ними, извёсткой начертили квадрат. По краям его разместилось двенадцать ящеров, застывших, словно изваяния.

Посмотреть на поединок явилось довольно много народа. Все более или менее свободные офицеры в сугубо воспитательных целях пригнали сюда молодое пополнение. Пришло несколько представителей Ордена, среди которых парень с удивлением узнал ту самую ведьму Ливи, которую должен был охранять.

Девушка смерила его своим пронизывающим взглядом. От него на душе у Риньша, вдруг сделалось совсем гадко. Нет, он не винил никого кроме себя в том, что случилось. Ему просто стало мучительно стыдно, за то, что он сделал.

Его напарник Лойн до конца верил в то, что Риньш будет выполнять свой долг, но парню просто не хватило смелости. Он даже и не пытался помочь, ни ведьме, ни даже собственному отцу. Он, и правда, был предателем.

Риньш повернулся и увидел десятитысячника. Тот стоял босяком одетый, так же как и сам Риньш, в брюки и рубашку. Ни пояса, ни обуви, ни головного убора. В этот момент незнакомые офицер и солдат заканчивали обыскивать его перед поединком. Риньша по традиции шмонали первым.

Когда обыск закончился и Та’Ёйша пропустили в квадрат, он скрестил перед грудью пустые руки и заговорил первым, как подобало старшему по возрасту:

— Я Та’Ёйш десятитысячник обвиняю тебя, Риньш рядовой, в предательстве и пусть суд оправдал тебя, я требую ответа за твое преступление! Я вызываю тебя на бой, и пусть Бог рассудит нас.

Риньш несколько секунд молчал, а потом заговорил, так как полагалось в таких случаях:

— Я, Риньш рядовой, повинен в предательстве, я предал своего отца, я предал искательницу, которую обязан был защищать, я убил своего товарища. Мне нет, и не может быть, прощения. Я принимаю твой вызов, Та’Ёйш десятитысячник, и пусть Бог рассудит нас.

Риньш скрестил пустые руки перед грудью, а потом поднял их ладонями вперёд, демонстрируя, что они пусты. Тоже сделал и его противник. Парень почти физически ощущал взгляд ведьмы. Та после его слов, кажется, уставилась на него, словно желая прожечь в нём дыру.

Такие поединки проходили врукопашную. Никто из бойцов не смел использовать оружие. Потому с них и снимали всё, что могло им хоть как-то послужить. Позволили оставить нижнюю рубаху да брюки, и то лишь потому, что на поединок смотрели девушки.

— Есть ли у кого-нибудь возражения? — громко спросил один из сотников, вызванный судить поединок. Он выждал положенную тридцать вторую долю часа и выкрикнул — Бой!

Та’Ёйш десятитысячник

Десятитысячник ринулся на Риньша. Правой рукой он прикрывал подбородок, а левой попытался провести прямой удар в корпус. Парень сделал вид, что купился и стал уходить вправо.

Десятитысячник резко разогнул левую руку пытаясь ударить Риньша костяшками кулака в лицо. Тот резко присел и перекатился в бок. Потом вскочил на ноги, попытавшись зайти противнику с фланга.

Та’Ёйш повернулся и словно перетёк к Риньшу. В левой ноге вспыхнула боль. Парень даже не понял, как получил удар под колено. Он резко завалился, назад, уклоняясь от удара локтем в шею. Сделал кувырок и опять оказался на ногах.

Десятитысячник вновь сократил дистанцию, пытаясь достать Риньша прямым ударом. Парень еле сдержал его блоком. Потом резко ответил метя в челюсть, но тот принял удар на блок. Та’Ёйш тут же попытался ударить сбоку в голову. Риньш уклонился, и удар пошёл по касательной.

Тут же Риньш контратаковал, коротким ударом, вложив в удар всю силу. Офицер принял его на блок и резко отступил. Парень вновь ударил, метя под дых. Бил он, с замахом, шагнув вперёд, чтобы увеличить силу удара. Он даже не понял, что произошло дальше. Руку его вдруг рвануло, и мир вокруг понёсся кувырком. Лишь чудом он смог сгруппироваться и ударился о камни спиной.

На чистых рефлексах он откатился в сторону, но выйти из зоны поражения не успел, голая стопа офицера впилась ему в подбородок. Он и сам не знал как ему удалось прижать голову к груди. Удар вышиб из него дыхание, но гортань осталась цела.

Офицер навис над ним. Риньш расслабился, тот, явно красуясь, занёс ногу для удара. В этот момент парень сгруппировался и, прокрутившись, подсёк десятитысячника. Тот рухнул. Риньш тяжело поднялся. Та’Ёйш уже был на ногах.

Он резко шагнул к парню. Риньш встретил его коротким ударом в корпус. Офицер и не пытался его блокировать, он поймал руку парня прежде чем Риньш смог её отдернуть. Одновременно он резко повернулся всем телом. Риньш полетел вперёд и тут же получил локтем по голове.

Парень распластался на земле. Попытался сгруппироваться, но получил удар ногой в живот, ещё один. Лишь чудом он успел напрячь пресс. Он закрыл голову руками и поджал колени к животу. На него обрушился град ударов.

Он попытался перекатиться и тут же получил удар в бок, в крыло тазовой кости. Боль была так сильна, что он закричал и тут же получил удар в голову. Мир поплыл у него в глазах, звуки отдалились. «Вот и конец» мелькнула мысль, растекаясь ледяной змеей по позвоночнику. «Сейчас офицер ударит в кадык и всё…»