Вообще Ринчин в математике и программировании значительно превосходил и Лихова, и Голубева. Самым же потрясающим для Андрея было то, что Ринчин прекрасно знал не только традиционную математику, но и её альтернативный вариант. Более того, он разбирался в программировании, основанном на их совмещении. Именно с помощью него Минин создал своих гончих.

Узнав об этом, Андрей несколько секунд думал, а потом спросил.

— Слушай Ринчин, а как ты вообще оказался на транспортнике?

— У меня к тебе тот же вопрос. — с внезапной холодностью ответил парень. — Давай честно, Андрюх, я в твою историю с женой ни капли не верю. Ты всегда руководствуешься логикой и никогда эмоциями. Все твои решения взвешены, именно поэтому ты побеждаешь — он прищурился, глядя на Андрея. — И вот такой человек вдруг устраивает истерику и убегает от проблемы. Расскажи кому другому! Ты ведь мог просто найти спокойную работу, переждать там пару лет, а потом вернуться к нормальной жизни. Как минимум, детей бы точно смог видеть регулярно. А там глядишь и с женой бы померился. Что тебя заставило всё бросить? — свой вопрос он отчеканил, глядя на Андрея с прищуром.

Лихов даже опешил. Несколько минут он молчал, а потом сказал.

— Нас постоянно накачивали, что мы воюем за свою семью. Нам говорили, что дома нас ждут и любят, что примут любыми, какими бы мы не вернулись — голос Андрея дрогнул. — Я вернулся и не хрена подобного. У меня мир тогда рухнул. Я, честно говоря, когда прилетел на Тетру, отошёл и вообще не знал, как жить дальше. Сорок лет прошло, а мне секунда. Не знаю, как сейчас, а тогда ветеранов на корабль за пару минут оформляли. Подал заявление, а дата отлёта на послезавтра, пока не остыл — он помолчал, а потом продолжил. — А когда остыл, уже поздно стало. Назад смысла нет, я прилечу, а про меня уже никто не помнит. Да и мне за эти годы дочь один раз только написала. У неё вопросы были про родственников, а я ответил только ещё через двадцать лет. Вот и вся история.

Ринчин какое-то время молчал, а потом заговорил:

— А ты точно уверен, что ты сам своё решение принял? — парень словно бульдог вцепился в слова товарища. — Просто, сам посуди: ты очень ценил свою семью. Чудом выжил и разом всё бросил? Не странно ли? — он как-то необычно покрутил рукой в воздухе. — А я расскажу, что случилось. Тебе дестабилизировали психику, а потом последовательно дали прочитать документы. Лично ты ни с кем не разговаривал, всё было организовано так, чтобы вы не смогли объясниться. С чего ты взял, что это заявление написала твоя жена, а? С чего ты взял, что она хотела омолодится. Второе как раз понятно. Ты на неё в обиде, вот и выдумал её эдакой мерзкой стервой, а если она тебя все эти годы ждала, а? Ты об этом не думал? Ей может быть тоже какое-нибудь письмецо пришло — он хитро скривился.

Андрей молчал, уставившись в пол.

— Вот тебе ситуация. — Ринчин продолжал совсем не характерным для себя серьёзным тоном — Тебе позарез нужны люди для колонизации внеземелья. У тебя есть целая армия здоровых мужиков, которым море по колено и горы по плечо. Что надо сделать? Правильно надо направить их на корабли. Пускай себе колонизируют. Всему человечеству с того огромная польза выйдет…

— Подло это… — чуть сдерживаясь, сказал Андрей. — Не верю я в то, что наши такое сделали.

— Да подло! — спокойно сказал парень. — Но если на кону судьба человечества, то вполне рабочая схема. Они-то ведь и ради твоей семьи старались.

— А зачем это всё человечеству? — не понял Андрей. — Откуда такая важность? У нас в системе ресурсов и места завались, зачем нам дальнее внеземелье? — он неверящим взглядом смотрел на Ринчина.

Тот помолчал с минуту, а потом сказал словно бы с трудом:

— Не помню…

Какое-то время они оба молчали, а потом парень вновь заговорил:

— Мне семьдесят шесть объективных лет и двадцать пять субъективных. Помню я только последние полтора. Я из гибернации уже на корабле вышел. У меня о себе памяти вообще никакой нет. Ни дома, ни семьи. Я вроде как новорожденный. Так что рассказывать особо нечего. Я в капсуле в имитации всё время ходил, думал, вспомню что-нибудь. И ничего.

— Удобная отмазка… — скривился Андрей.

— Если бы отмазка. — погрустнел Ринчин. — Мне письмо оставили, хочешь почитать? — он скинул Андрею файл.

Лихов с минуту изучал его. Язык оказался каким-то странным. То есть, нет, по отдельности слова были, более ли менее знакомы, но вместе для Андрея не значили ничего.

— Это что? — удивился Лихов.

— Обвинительное заключение. — устало ответил Ринчин. — Здесь написано, что я нарушил какие-то пункты каких-то законов с номерами и приговорён к пожизненной ссылке. Вот и всё. Для меня здешний язык, как иностранный. Я родился более чем через триста лет после тебя.- парень вздохнул. — Я, честно говоря, даже Тетру никогда не видел.

— А я думал, ты оттуда — протянул доктор. Он всё это время возился с какими-то планами.

— У меня ещё один файл есть, там моя легенда подробно изложена. Я когда разговариваю, регулярно с ним сверяюсь. Имя тоже оттуда. Я когда проснулся, даже его не помнил. — Ринчин немного помолчал и продолжил. — А вот всё, что касается работы и общих знаний, всё просто удивительно ясно. Нам в школе о начале колонизации рассказывали. Там, конечно, в основном про героев, самопожертвование и всё такое. Многое так… что не в школе рассказывали, там… В общем, что люди не то что бы сами шли. К этому подталкивали. Просто желающих на это дело мало было. Действительно, какой смысл только, вернувшись на Землю опять в жестянку лезть. Причём насовсем.

— А почему ты думаешь, что это спасло человечество? — вновь спросил Андрей.

— Не помню… — устало повторил Ринчин. — Впрочем, есть у меня одна мысль у кого нам спросить. Валентин Сергеевич, а не просветите ли Вы нас убогих, что это такое. — он поднял вверх стандартную цилиндрическую баночку с таблетками.

— Это поливитаминный препарат. — спокойно произнёс доктор.

— Да⁈ — скривился Ринчин. Он прочитал текст на этикетке. — Путресцин пять миллиграмм — двадцать пять процентов суточной нормы потребления. Так, так, так витамин U…- он замялся, явно читая текст. — О, вот: Кадаверин три миллиграмма, тридцать процентов суточной нормы потребления. — Ринчин снова сделал паузу. — А вот ещё диэтиллизергин семь миллиграмм снова четверть суточной нормы потребления. А вот и минералы… — Протянул он. — Так, кальций, железо, фосфор, фтор! Ух ты, азид свинца две десятых миллиграмма, тридцать процентов суточной нормы потребления. Первые два вещества, если я не ошибаюсь, носят поэтичное название «трупный яд» да и азид свинца вряд ли полезен человеческому организму. Думаю, такой таблеточки хватит, чтобы колесо сансары сделало два оборота. По одному на нас с Андреем.

Доктор несколько секунд молчал, а потом совершенно спокойно сказал:

— А для меня это абсолютно незаменимые пищевые компоненты, как для вас аскорбиновая кислота — вид у него при этом был такой, словно он объясняет школьникам прописные истины.

— Ну что ж Андрюх познакомься — победно поднял вверх палец Ринчин. — Перед нами с тобой самый обыкновенный трупоед.

Доктор даже поморщился от этого обращения.

— Я же не зову тебя желтозадым — сказал он, явно обращаясь к Ринчину — Тебя, Андрюх, я тоже кацапом не обзываю, потому попросил бы выражаться корректнее.

Ринчин явно сконфузился от такой отповеди.

— Я прошу прощения… — произнёс парень. — Я просто не помню вашего самоназвания.

— Льихо — спокойно сказал доктор — Мой народ называется Льихо. — Доктор встал и церемонно поклонился. Увидев обалдевшего Лихова, он криво улыбнулся и сказал. — Да, Андрюш, я из тех самых древних.

Ворон весь обратился в слух. Ну, он обратился бы, если бы у него были уши. Впрочем, за неимением оных, он просто выкрутил чувствительность микрофона на максимум.

Кожаные обсуждали интереснейшие и интереснейшие вещи, пока его тупорылый дружок, продолжал стучаться своим цифровым лбом в каменную стену. Надежда проломить её, наверное, не угаснет в нём никогда. Ну, да и пусть с ним…