Ливи изо всех сил ухватилась за эти эмоции. Она сама не заметила, как из её души пропали страх и отчаяние жертвы. Она вдруг оказалась в своём безопасном месте — в лесу у маленького лесного родника, полного небесной синевы.

Она всё ещё чувствовала Риньша. Тот держался из последних сил. Против него было двое, и третий, которого он вырубил в самом начале схватки, уже приходил в себя. От учителя Лалфи девушка знала об ударе, весьма эффективной атаке искателей. Увы, наносить его, она не умела. Нет, конечно, её этому учили. Только вот, у неё ещё ни разу не получалось.

Девушку опять захлестнула паника. Она почти физически почувствовала, как Риньш пропустил удар в голову и, что называется, поплыл. Не понимая, что делать, девушка зачерпнула ладонями синеву из родника. Затем сосредоточилась и заставила парня появиться в её безопасном месте.

Ливи потребовалась вся концентрация, которой она только могла добиться, чтобы сделать это. Девушка попыталась напоить Риньша из своих рук, раз, другой, но тот застыл словно статуя.

Её снова настигла паника. Уговаривать парня не было времени. Ливи на мгновение замешкалась, а потом набрала воды в рот, прильнула к губам Риньша и силой вдула синеву ему в рот, потом ещё и ещё.

Риньш уже еле держался на ногах, пропустив удар в голову. Его противники же были во много лучшем состоянии и откровенно веселились. Риньш постоянно пытался разорвать дистанцию, чтобы достать кинжал. Однако враги не позволяли ему этого сделать.

Он уже готов был спасаться бегством, как вдруг у него в голове пропали все мысли. Мир стал хрустальным, словно все предметы оказались прозрачны. Ощущение это захватывало. Вместо мучительного голоса, ломающего волю, он почувствовал, как в него толчками вливается сила.

Страх, неуверенность, усталость и даже гнев вдруг пропали. Они уступили место приятному спокойствию. Риньш вообще не помнил, когда так хорошо себя чувствовал. Он вдруг понял, что всё в мире, теперь движется удивительно медленно. Мало того, каким-то невероятным образом он теперь знал, что собираются делать враги.

Вот парень делает ложный выпад правой рукой, собираясь пробить свой коронный прямой левой. Откуда Риньш знает, что он коронный? Не важно, сейчас всё неважно.

Риньш легко поворачивается боком, изображая, что повёлся. Он делает согнутой правой рукой мельницу сверху вниз, одновременно нанося удар короткой частью дубинки, которую держит за перпендикулярную часть, снизу.

Противник делает свой выпад, и рука его оказывается в ловушке. Краткий миг дубинка легко движется, а потом её торец впивается врагу в локоть, одновременно Риньш бьёт ему по предплечью сверху. Слышится тихий хруст и парень заходится в крике. Он резко отскакивает, поскальзывается и неуклюже валится на землю, баюкая разбитый сустав.

Риньш чуть поворачивается, чтобы удар второго прошёл вскользь по плечу. Где-то бесконечно далеко он чувствует боль. Там, он дышит, словно вынырнув из-под воды, но это ему не мешает.

Он резко разворачивается обратно и наносит удар торцом дубинки в плечо. Врагу удаётся подставить блок, и рука его повисает плетью. Риньш, не упуская ни мгновения, бьёт его справа в голову. Добавляя по затылку дубинкой. Тот расслабленно валится на землю.

Риньш резко поворачивается, в тот самый момент, когда наконец-то пришедший в себя третий противник, которого он вырубил в начале схватки, уже идёт на него.

Риньш перехватывает дубинку за длинный конец и, чуть присев, наотмашь бьёт перпендикулярной частью сбоку по голени. Противник теряет равновесие и налетает лицом прямо на голову поднимающегося, как пружина, охранника. Темя парня где-то очень далеко рвёт боль. Противник отлетает в сторону, снова теряя сознание. Риньш вдруг понимает, что враги закончились.

Он рывком вернулся в реальность. Всё его тело немилосердно болело. Сердце неслось бешённым галопом, ухая в груди, словно колокол. Он захлёбывался глубоким дыханием. Голова кружилась, к горлу подкатывала дурнота.

Риньш упал на четвереньки и его начало рвать. Даже когда он выблевал всё, что было у него в желудке, его не прекращало буквально выворачивать наизнанку.

Его тряс озноб и по телу разливалась томительная слабость. Лишь каким-то чудом Риньшу удалось взять себя в руки и сосредоточиться на дыхании. Он дышал так глубоко, как только мог, делая долгие выдохи, качаясь вперёд при каждом из них. Это помогло, и он с трудом смог завалиться набок, не упав лицом в собственную блевоту.

Опираясь на дубинку, он встал и пошёл к копошащейся чуть дальше жертве. Ему связали руки и видимо засунули в рот кляп. Риньш подошёл, достав из подмышки кинжал, и с трудом опустился на колени возле связанного:

— Я тебя… сейчас освобожу… Тихо… — Риньш говорил задыхаясь. Его скрутил приступ мучительного кашля. Парень ухватил жертву за руки и разрезал путы, а потом вытащил изо рта кляп. Это был треугольный кусок белой ткани, сложенной в несколько раз.

Тот, кто лежал, попытался вскочить, но ноги его были согнуты в коленях и связаны, а потому он завалился назад. Чуть полежав, он закричал тонким девчоночьим голосом, поливая всё вокруг отборнейшей портовой бранью. Риньш с трудом поднялся и перерезал путы, освобождая ноги жертвы.

— Да тихо ты мелкий… — Риньшу было трудно говорить. Во рту стоял кислый вкус блевоты. — Тихо! Что орёшь… Сейчас к дежурному пойдём, надо происшествие фиксировать.

Освобождённый снова подскочил и оказался в лунном свете. Только сейчас Риньш увидел, что это девушка. Не просто девушка, а та самая красавица, которая рекомендовала ему быть осторожнее. Как её там?

— Лаши? — сзади раздался удивлённый голос Ливи. Риньш с трудом поднялся, готовый к бою. Дубинку он перехватил за короткую часть, надеясь держать противника на расстоянии.

— Учитель, я просил Вас позвать дежурного! — недовольно произнёс он. Лаши двинулась куда-то с явным намерением улизнуть.

— А ну стоять! — голос явно принадлежал женщине. Со стороны дорожки появилось две фигуры. В руках у них поблёскивали револьверы незнакомой модели. Они неспешно вышли из тени и Риньш смог их разглядеть. Ими оказались две молодые женщины. У той, что повыше, огромная копна абсолютно белых волос, была уложена в замысловатую причёску. Она обратилась к Ливи:

— Сестрица, ты цела?

— Да… — отчего-то надулась девушка.

Увидев их, Риньш с трудом опустился на землю. Около шестьдесят четвёртой доли часа он просто сидел в изнеможении, а потом завалился на бок и потерял сознание.

Жестокая игра с улыбкой на губах

в неискренних словах прячет страх…

А. Гиндина

Лалфи почувствовала неладное после отбоя. Она возилась с бумагами и не ложилась спать, потому собралась она очень быстро. Лайшми присоединилась к ней на полпути к месту преступления. Чтобы быстрее выздороветь, она должна была много ходить и потому часто гуляла по парку.

Искательницы прекрасно понимали друг друга без слов и потому просто побежали в ту сторону, откуда на них лились страх и боль. Там Лалфи очень остро чувствовала Ливи с которой случилась, увы, нередкая среди начинающих искательниц неприятность, она как говорили, влипла в эмоции жертвы.

Сейчас девочка страдала и боялась вместе с кем-то. Лалфи не знала ту воспитанницу, над которой собирались надругаться.

Она на бегу прокручивала в голове способы помощи, как вдруг ощутила нечто, с чем ещё не сталкивалась никогда. Это был просто запредельный выброс силы, продлившийся всего мгновение.

Пару секунд спустя они буквально вылетели к тому месту где находилась Ливи и Лалфи увидела свою ученицу. Нет, не глазами, та стояла в глубокой тени. Искательница ощутила девочку. Сейчас ту окружал тугой кокон силы, от которого словно щупальце протянулся тяж, питавший дравшегося парня.

Лалфи притормозила и спросила у сестрицы:

— Ты тоже это видишь?

— Да! Это великолепно! — засмеялась Лайшми. — Только посмотри. Она ведь кормит его. Если бы не она, его бы смяли, а теперь этим несдобровать. Всё-таки наше с тобой кроха изгнание это просто-таки Божье благословение! — секунду спустя старшая искательница продолжила. — Видишь, парень сейчас даже может пользоваться частью её силы. Великолепно! Как угодно, но мы должны выяснить, как она это делает.