— А, да… а что… Пособие по прикладной е-вг-ени-ке. Короче, она про то, откуда берутся одарённые и как их сделали из обычных людей. К слову, прежде чем вы отбудете, я попросила бы вас сдать секретные документы. — Серьёзно произнесла искательница. — Это не то, что должно просто так гулять по миру. Что это вы на меня так смотрите?

Я сначала не поняла, а потом… Вы ведь имели доступ к сейфу, где хранился ключ от двери архива. Имели, имели. Ну а дальше дело техники. Вы просто скопировали ключ Халтаха, пока тот был занят, а Вийн со своими связями в криминальном мире вам в этом помог. Потом вы ходили в архив, как к себе домой. Так ведь?

— Ничего-то от Вас не скроешь… — покачал головой старик.

— Ладно, сейчас не об этом. Скажите, наставник — примете ученика?

— Можно подумать, у меня есть выбор! — проворчал Ших.

— Выбор есть всегда! — ответила Лалфи.

— Ладно, но сначала объясните про группу.

— Тут всё одновременно очень просто и невероятно сложно. Если коротко, то у каждого человека есть признаки. При наследовании признаки матери и отца свободно перемешиваются. С определённой вероятностью возникает комбинация, делающая человека одарённым.

Древние зовут её группой сцепления, потому что некоторые признаки привязаны друг к другу. Например, рыжие волосы и зелёные глаза часто сочетаются со способностью генерировать пс-и-и-зл-уч-ен-ие. Это так они силу называют. Но совсем необязательно с возможностью его ощущать… а чтобы быть одарённым нужны обе способности

Выраженность признаков бывает разной, иногда они в нас сильны, иногда слабы. Порой настолько, что их почти нельзя заметить. К слову, наследуется не конкретная выраженность признака, а мера, в которой он может проявляться. Ну, вот как-то так.

— Хм, занятно… — протянул Ших. — А какая группа у Вийна?

— Тринадцатая… — ответила Лалфи. — Но выраженность много меньше, чем у Вас.

— Что ж, где там Ваш воспитанник? — с внезапной весёлостью спросил Ших. — Ах, да. — Он встал и, порывшись в шкафу, протянул Лалфи переплетённые документы из архива. — Верните их на место, пожалуйста. Я уже стар и болтаться по ночам мне уже трудновато.

— Хм, а может, Вы просто завтра сходите с нами, да оформите всё, как полагается? Обращение с секретными документами, знаете ли, не терпит неаккуратности. Я, если честно, не вижу причин больше скрываться — спокойно сказала Лалфи. — Мы с Лайшми планируем организовать систематический поиск мальчиков искателей и их подготовку. Признаться, у нас пока нет лучшего наставника, чем вы.

— Святая простота! — всплеснул руками Ших. — Неужели вы думаете, что вам это позволят.

— Они, конечно, попытаются. Однако теперь у нас есть столь внушительная силовая поддержка, что остановить нас крайне проблематично — улыбнулась Лалфи. — Впрочем, как пожелаете. — О, простите, я так рассеянна… У меня остался ещё один вопрос: зачем вы устроили всю эту чехарду с Риньшем?

— Это вы о чём? — с притворным удивлением спросил Ших.

— Ну, хорошо — со вздохом сказала Лалфи. — Сначала вы спровоцировали Ливи, на обряд прощения, затем добились того, чтобы преступник и предатель стал её личным охранником. Странный какой-то выбор, если честно. Я вот была против, но меня почему-то никто не слушал. Так вот далее вы организовали всё так, чтобы они вместе ездили в город, и в финале помогли ему на суде. Чего же вы добивались?

— Скажите вы читали?.. ах да они же у меня были… В общем, искательницы, как вы заметили, имеют достаточно ограниченные возможности атаки. Удар это хорошо, но кто-то же должен уничтожать дезориентированных. Поэтому искательницы создавали себе рыцарей. Совместная служба их начиналась с того, что знающая брала партнёра под контроль, потом он должен был освободится от него своими силами.

Если всё получалось, то воин имел возможность частично пользоваться силой искательницы и входить в боевое безумие. Минус всей технологии в том, что рыцарь должен быть противоположного пола, поэтому искатели таким не занимались.

— И Риньш стал таким рыцарем…

— Именно, я, честно говоря, действовал наудачу, но, надо сказать, всё получилось. Впрочем, тут такое дело их теперь вместе пару лет тренировать нужно. Вы ведь видели, что стало с парнем всего за минуту боевого безумия. Согласно документам, при правильном использовании технологии одна искательница могла иметь до восьми рыцарей, каждый из которых впадал в безумие на половину часа. Сами понимаете, что это за сила, если нет огнестрельного оружия.

— Однако… но вам-то это зачем? — удивилась Лалфи.

— Я много воевал Лали — Ших вдруг обратился к искательнице по сокращённому имени. — Я понимаю, что нынешнее положение не навсегда. Нас тогда спас ваш учитель. В следующий раз у нас его не будет. Единственный наш шанс, это вновь обучать искателей. Хотя бы искательниц…

— Тогда почему не хотите взяться за Нойча?

— Я, к сожалению, стар… — сгорбился Ших. — Не знаю, сколько я протяну… В горах, конечно, живут дольше, но всё же, боюсь, моего века на парня не хватит.

Старик сидел, уставившись на свои руки. На это Лалфи сказать было нечего. Девушка посидела около шестьдесят четвертой доли часа, потом встала, прошла несколько шагов, открыла дверь и, высунувшись в приёмную, позвала:

— Нойч, подойди, пожалуйста, сюда — когда парень вошёл в комнату, она повернулась к нему и сказала. — Нойч познакомься — это наставник Ших. Сильнейший и опытнейший из известных мне искателей.

Парень просто завис, уставившись на старика. Тот со вздохом откинулся на своём кресле-мешке и с интересом посмотрел на воспитанника.

— Ну что, стоять будем или представляться старшим по званию, как положено? — с усмешкой сказал искатель.

— Прошу прощения — скуксился парень. Затем, видимо, взял себя в руки и вытянувшись произнёс. — Нойч безродный, отца не знаю, воспитанник пятого года.

— Вот так уже лучше… Ну что Нойч, учиться будем⁈ — спросил искатель.

— Будем…

— Завтра поедем в горы поближе к небу — улыбнулся Ших. — Красотку с собой захватим, ей теперь ещё долго нас своим присутствием радовать. А вы, Учитель, идите-ка спать. Нечего приличным девушкам в такое время болтаться. Да, документы я перед отъездом сдам, как положено…

Ворон долго ждал. Ждал чудовищно, запредельно, непозволительно долго. Сегодня ожидание окончилось. Он вернулся. Он снова был жив. Снова здоров.

Ворон посмотрел на свои руки, измазанные биогелем. «Словно младенец, покрытый сыровидной смазкой» — подумал он.

Вспомнилась Карен и сердце, настоящее человеческое сердце, рвануло болью.

Ворон долгие века жил своей местью. Нет, он никогда не был таким, как остальные призраки. Нет, он не хотел цифрового бессмертия. Просто в руинах Эмбера больше некуда было бежать.

Джон Алистер Рэйвен вспомнил тот страшный день. Тот день, когда он малодушно бросил товарищей и жену, выстроивших систему обороны, казавшуюся неприступной. Боже, как они ошибались!

Всю мощь расхваленного им самим «качественного населения» всего за одни сутки размазали по полу проигравшие. Те самые тупые лузеры, которые в самый неподходящий момент отступили на плато Ленк.

Сейчас-то Ворон понимал, насколько смешными были его речи, зажигавшие публику. Теперь он прекрасно знал, с кем столкнулись на Венере войска американского союза.

Он своими глазами видел, с какой ужасающей лёгкостью длинный расправлялся почти с любыми противниками. Даже критически превосходившими числом.

Казавшиеся непобедимыми потрошители с трудом находили врагов в космосе, где отклонение на десятую долю градуса означало, что выйти на цель уже не удастся.

Но даже месть выцвела, истаяла за давностью лет. А вот боль осталась. Он умолял Карен уехать, но она говорила, что так подорвёт боевой дух защитников.

Ворон упал на колени и заорал, лупя пол кулаками. На ровном камне с кровью смешались злые слёзы, ждавшие своего часа века. Он выл, пока не охрип.