Ливи пришла на поединок заранее. Месяца не прошло с тех пор как она была самой слабой из воспитанниц учителя Лалфи, а пару дней назад сдала экзамен на знак посвящения. Теперь её называли не иначе как «учитель» и складывали руки в жесте почтения при разговоре.

Ливи сама захотела прийти на поединок. Это стало первым её решением как члена Ордена.

учитель Ливи полноправный член Ордена

Конечно, одной ей никто поехать не позволил, с ней двинулась целая делегация. Тут был сотник Шилк, преподававший в ордене рукопашный бой и стрельбу. Ещё отправилась стайка воспитанников и воспитанниц из видящих со своими учителями.

Пришли погонщики ящеров с десятком подопечных. Рептилиям предстояло контролировать поединок. Как ни странно, возглавил делегацию наставник Ших, который временно возглавил Круг, вместо выздоравливающего Ёнса. Он оставил руководство на целый день, постепенно передавая дела коллеге.

Девушка оглянулась вокруг. В форте она оказалась впервые и с интересом рассматривала крепость. Она располагалась на холме, крутые склоны которого обрывались прямо в воду широкого рва. Сам форт имел три мощных бастиона соединённых куртинами, каждая из которых была не меньше полутора тысяч шагов в длину. Из центра бастионов вверх поднимались высокие башни.

Внутри крепость имела неправильную шестиугольную форму. На дворе теснились приземистые здания расположенные так, что прорвавшийся внутрь противник оказывался под перекрестным огнём. Лишь в центре оставалась относительно небольшая площадка, на которой собирались проводить поединок.

Ливи выделили место в первом ряду сразу за ящерами. Чуть позади, разместился громадный во всех измерениях сотник, он давно вышел в отставку, но, кажется, даже те, кто видел его впервые, звали его так. Стоило Риньшу войти в квадрат, как Шилк заговорил, словно загудел какой-то механизм:

Шилк «Сотник» преподаватель рукопашного боя и стрельбы

— Молодец парень, пока в камере сидел, тренировок не бросал. Не опозорит батю. Тут особой красоты ждать не приходится. Та’Ёйш хоть и десятитысячник, а бой на улице узнал. Такого не переучишь — чуть помедлив, продолжал здоровяк. — Впрочем, глядишь, пару интересных приемов и увидим.

Тем временем в квадрат вошёл Та’Ёйш. Уже не молодой, но крепкий мужчина. Всей повадкой своей он напоминал ящера. Рептилии обладали своей особой неспешной грацией, способные в любой момент сорваться в стремительную атаку. Не надо было быть искательницей, чтобы заметить, что в поведение его не нашлось бы и капли аристократизма.

— Как это он на улице драться учился, если сам из благородных? — спросила Ливи.

— Батю евойного отец имени лишил и из дому прогнал. Он из солдат до семитысячника дослужился. Ну, непросто это. Вот, дети и росли, как кусты. Он потом сыновей в училище отдал, а дочка евойная в Ордене служит. Так что Та’Ёйш почитай на улице вырос, а уже потом учиться пошёл. Не гнилой он, мужик, хоть и суровый.

— А что тогда, солдат убивать решил раз не гнилой? — зло спросила Ливи.

— Он твоей… то есть вашему учителю обещал, что убьёт каждого, из-за кого с вашей головы хоть волос упадёт. Она только под то вас отпустить и согласилась. Так вот, обещания держать надо…

В этот момент десятитысячник заговорил, и все затихли. Следом говорил Риньш. Странно, Ливи вдруг вспомнила имя этого парня. Он говорил о том, что предал и её, и Лойна, и даже своего отца.

Сердце девушки в этот момент кольнуло болью, когда она вспомнила старого солдата. Она никогда не чувствовала в Лойне страха. Отстранённость, да, но без неприязни. Увы, даже такое отношение искательницам приходилось ценить. Слишком от многих исходило отвращение. Слишком часто за спиной она слышала шепоток «ведьма».

Она лишь чуть расслабилась и почувствовала десятитысячника. В нём она не нашла жажды крови, надменности или злобы, только долг. Он и правда, был без гнильцы.

Тем временем начался поединок. Офицер атаковал, просто грубо и эффективно. Риньш отбивался неплохо поставленными приемами. Впрочем, до Та’Ёйша ему было очень далеко.

Не прошло и минуты, как офицер поймал парня на прием и бросил на плиты двора, только чудом тот смог сгруппироваться. Подсечка, оба вскакивают, удар, ещё один, потом Риньш вдруг упал на землю, и офицер принялся лупить его ногами. Ливи не могла отделаться от впечатления, что тот бил не в полную силу.

наставник Ших видящий

— Леди Ливи, Вы ведь помните, что я рассказывал вам о древнем обычае прощения? — Ших стоявший несколько в стороне сделал к ней шаг и тихо заговорил на ухо. — Именно в такие моменты он может быть применён. — старик говорил отстранённо, просто читал девушке ещё одну лекцию.

Впоследствии Ливи не могла ответить, почему так поступила. Не могла ответить, потому что стыдилась. Просто ей хотелось совершить взрослый поступок, проверить свою новую силу. Свои новые права, ощутить то, чего она никогда не имела — власть полноправного члена Ордена.

Она вышла на площадку в тот самый момент, когда Та’Ёйш ударил парня ногой по голове и тот расслабился. Руки его полетели в стороны, голова запрокинулась больше, не защищая горло. За мгновение до смертельного удара Ливи произнесла:

— Остановись, Та’Ёйш десятитысячник! — голос её был полон власти. Сама не зная зачем, она вложила в него каплю силы. И огромный мужчина замер, сделал шаг назад перед хрупкой почти девочкой. Потом он скрестил руки перед грудью.

Это ощущение опьянило девушку. Ей подчинялись. Страх перед ней больше не казался ей неприятным. Нет, это было великолепно!

— По праву своей крови, по праву своей силы… — Ливи говорила, так как рассказывал об этом Ших. — Я, Ливи, дочь Лна’Шийта, главы рода Ритш, говорю тебе: остановись! Я прощаю Риньша, сына Шийра, рядового!

— Я, Та’Ёйш, сын Та’Нола, лишённого имени из рода Иш десятитысячник, я не прощаю его! Кровь моего товарища вопиет к отмщению! — говорил он высокопарно, так, как и полагалось во время поединков. Удивительно, но именно так изъяснялись в книжках, которые Ливи любила читать.

Юная искательница резко рванула рукав, потом выхватила из ножен кинжал и резко полоснула им себя по предплечью. Из глубокого пореза на плиты двора упала капля крови, потом ещё одна. Девушка сжала кулак, и кровь потекла тонкой струйкой. Она вытерла клинок о подол своей короткой юбки и сунула кинжал в ножны.

— Кровь за кровь! — произнесла она.

— Нет…

— Ордену не говорят «нет»! — Ливи вложила в свои слова силу, почти четверть той, что у неё оставалась. Она встала, подняла подбородок и постаралась выглядеть ледяным изваянием, как это делала учитель Лалфи. Десятитысячник заморгал, и словно нехотя отошёл сначала на шаг, потом ещё на один.

— Кровь за кровь… — опешив, произнёс офицер.

— Кто желает поручиться своей кровью⁈ — произнёс молчавший до того судья. Он поднял скрещенные руки и замер в ожидании. В таких случаях полагалось ждать четверть часа. Однако не прошло и шестнадцатой доли, как на площадку вышли двое: здешний капеллан Иерш и, к удивлению Ливи, временный глава Круга Ших. Они по очереди полоснули себя по предплечью, и их кровь смешалась с её кровью на плитах двора.

Смотревшая на это краем глаза Ливи отметила про себя, что рука старика была удивительно крепкой. Кожа не висела на ней, как тряпка, а плотно облегала тугие мышцы.

— Ответь, Та’Ёйш десятитысячник, принимаешь ли ты кровь в обмен на кровь? — церемонно спросил судья, все ещё державший скрещенные руки поднятыми вверх.

Как и полагалось в таких случаях, офицер медлил не менее одной тридцать второй часа. Когда время истекло, он опустил руки от груди, немного помедлил и произнёс.