Он сиял. Как ребёнок на первом пиру. Или как псих, которому дали молоток и официальное разрешение бить людей.

— Это коллекция, — прошептал он. — Это была мастерская моего деда. Старинная. Её заперли, когда его сожгли… ну, за непонятный дизайн сапог. Люди в те времена были скучные.

— А эмблема? — спросил Харёк, тыкая в крышку.

— А это дед сам нарисовал. Говорил, пусть боятся, меньше воровать будут. Не сработало. Ему, правда, потом подкинули дохлого козла и объявили ведьмаком. Но дело не в этом.

ИНТЕРФЕЙС: Артефакт? Нет. Просто ценные инструменты. Ваша паранойя — прекрасна. Ваша глупость — стабильна.

Так вот.

В ящике — инструменты, пара тюбиков с кожным клеем (старым, но рабочим), сапожная колодка из дуба (тяжёлая, как грех), и свиток с записями о кожевенном деле.

— Всё. Пошёл строить себе нормальную мастерскую. Эта сена-бытовка не выдержит, — сказал Трофимий и утащил ящик с видом человека, который вынес из ада кофр с удобствами.

Я смотрел ему вслед. Потом на Харька. Потом на Пиздюху, которая украла два гвоздя и пыталась вбить их в стену за шнуровку.

— Ну что, — вздохнул я. — Надо будет ещё кузню апгрейдить. А то как-то… скучно.

Вечером мы сидели в штабной избе. Я, Харь, Змей, Арат, Пузо, даже Математик (выздоровевший, злой и с линейкой).

— У нас половина деревни в строю, — говорил Змей. — Дороги ремонтируем, амбары новые закладываем.

— Хлеба хватает, — подтвердил Пузо. — И даже немного соли. Правда, кто-то её жрёт как зелье.

— Это Трофимий, — вздохнул Математик. — Он ею, сука, обсыпает обувь. Говорит, против влаги.

ИНТЕРФЕЙС: День 15 завершён. Таймер: 15 из 30. Половина времени ушла в сапоги. Вторая половина — вероятно, уйдёт туда же.

Ночью я зашёл в мастерскую Ниткова. Он не спал. Чинил сапог и пел песню. Тихо. Как будто для чертей под полом.

— Как дела? — спросил я.

— Лучше, чем у мёртвых, хуже, чем у тех, кто не видел войну, — пожал он плечами. — А ты, главный, помни: всё держится на шнурках. Как только порвутся — жопа настанет. И босиком по граблям пойдёшь.

— Спасибо, — сказал я. — Пойду, перебинтую мозг от мудрости.

**

ИНТЕРФЕЙС: Уровень обувной культуры +2. Уровень стабильности: крепче, чем зад у Пиздюхи. Но впереди — ещё 15 дней. Совет: дышите ровно. Или не дышите вообще. Никто не заметит.

Шестнадцатый день с того момента, как интерфейс поставил таймер и сказал: «Удачи, долбоёб». Спасибо, друг. Очень мотивирует.

С утра в деревне стояла идеальная, нервирующая тишина. Ни пожаров, ни беготни, ни воплей «спасите, нас грабят». Даже курица не кудахтала. Подозрительно.

В кармане тикал счётчик: 14 суток до обновления. А пока — карта пуста, всё наше, никто не лезет, никто не орёт. Только стройка, глина под ногтями и люди, которые впервые за долгое время не умирают пачками. Даже непривычно.

Я обошёл поселение. Харька нашёл у тренировочного поля — гонял новобранцев. Один уже блеванул, другой споткнулся о собственную ногу и уебался об дерево. Харёк был доволен.

— Ну хоть дохнут весело, — хмыкнул он.

Змей вырисовывал план новой башни из мела на стене старого амбара. На нём уже не осталось живого места — всё в чертежах, стрелках, расчётах и проклятьях в сторону гнилых балок.

Пиздюха играла с ножами у входа в свою «академию берсерка». Кукла из соломы была распидорашена до состояния фарша. Девочка пела песенку про кишки и кости. Приятно.

Арат разбирался с кузнецами — те пытались слепить новую партию копий. Получалось так себе, но он держал их в тонусе. Один попытался срезать угол — получил оплеуху от Арата, что у него шлем провернулся на затылок.

Трофимий Нитков уже шил четвёртую пару ботинок за утро. Все в чёрном. Все с какими-то странными узорами, которые вызывают зуд в пятке. Местные крестьяне начали креститься, глядя на обувь.

Пустой ящик под мастерской не трогали. Лежит, как немой пес в углу. Интерфейс про него больше не шутит. Просто молчит. От этого стрёмнее.

ИНТЕРФЕЙС: День 16. Тишина. Подозрительная, как внезапно ласковая тёща. Стройка идёт. Армия шевелится. Жопа на горизонте не замечена. Пока.

Я выдохнул. Это был один из тех редких дней, когда всё работает. Ничего не рушится. Никто не визжит. Не умирает. Не стучит в ворота с факелами.

Пожалуй, это пиздец как странно. Но приятно.

День семнадцатый от старта таймера.

Утром над деревней повисло важное ощущение: кто-то обязательно сегодня отхватит — но по правилам, на глазах у всей округи. Пиздюха проснулась с идеей, посмотрела на гуся, гусь кивнул. Через час была вбита табличка: “Турнир за хлеб и лук. Победителю — еда, титул и право орать на всех до вечера.”

Стройка остановилась. Харька выдернули с тренировочного поля, Змея — с башни. Все собрались. Даже бабки притащили лавки. Арена — круг из верёвки и навоза. Судьи — никто. Правила — “живой остался — молодец”.

Бой 1: Пузо против Тёмы

Пузо, как всегда, с амбициями. Вышел в кастрюле на голове и с крышкой от бочки. Сделал два шага — одышка. Тёма — пацан бодрый, но глупый. Побежал в лобовую, поскользнулся на луке, влетел в Пузо. Пузо зашатался, врезался башкой в корову. Корова затаила обиду с прошлой недели и всадила ему копытом между глаз. Минус Пузо. Победа Тёмы — как бы техническая, но никто не понял, в чью пользу.

Бой 2: Марфа против Васьки-дровосека

Марфа вышла неспеша, жуя хлеб. Васька — в рубахе нараспашку, с топором на плече. Правда, топор отобрали.

— Баба — не соперник, — буркнул он.

На что Марфа всадила кулаком ему в ухо, потом в челюсть, потом в печень. И пока тот пытался вспомнить, где он и кто его мать, она подрезала ему ноги и посадила в землю. Победа — Марфа. Уверенно.

Бой 3: Пиздюха против Тёмы

Тёма думал, что он теперь герой. Пиздюха — нет.

Сигнал.

Прыжок — локтем в глаз. Сальто — коленом в грудину. Добивка — пяткой в затылок. Всё. Тёму вынесли. Пиздюха вернулась на место, даже не вспотев.

Финал: Пиздюха против Марфы

Марфа — серьёзная. Но с синяком на ухе. Пиздюха — злое дитя с пучком волос и взглядом бешеного гнома.

Сигнал.

Марфа пошла в обход — Пиздюха камнем в лоб. Не сильно, но метко. Пока Марфа стояла в ступоре, мелкая полезла под ноги, подсечка, разворот, удар ногой в висок — и готово.

Толпа орёт, Харёк матерится, гусь хлопает крыльями.

Победитель турнира — Пиздюха.

Приз — буханка, лук, венок из крапивы и статус “младший командир ударного гуся”.

Гусь — теперь официально признан агентом Пиздюхи, курирует разведку, стырил половину награды и куда-то унёс.

Змей уже чертит на доске эмблему нового отряда: “Кровавый Гусь”.

На этом турнир завершён. Все остались довольны, кроме Пузо, который до вечера нюхал кизяк и говорил, что он победил. Никто не спорил — из жалости.

С утра проснулся с мыслью: «А не пошло бы всё к хуям, если у нас где-то дырка в заборе?»

Эта мысль оказалась настолько пронзительной, что я вскакиваю, натягиваю сапоги, хватаю кружку воды и иду в рейд по собственной столице.

ИНТЕРФЕЙС: День 18. Осталось 12 суток. Тревожность: норма. Уровень подозрительности — как у параноика на кофеине.

Первый пункт — стена.

Толстая, как шея у Харька, но подозрительно кривая на севере.

— Змей! — заорал я. — Это что за хуйня вот тут? Почему у нас угол как у пьяного плотника?

Змей вылез из бочки с раствором.

— Потому что его строил пьяный плотник. Другого не было. Я ж просил нормального.

— А ты говорил, что трезвый был!

— Был. Но только до обеда.

Проверил толщину.

На глаз — хватает, чтобы пережить налёт… если налёт будет из тараканов. Местами кладка как будто держится на вере и глине. Примерно так же, как моя психика в последнее время.

ИНТЕРФЕЙС: Толщина стены — 0,8 Харька. Минимально допустимо: 1,2 Харька. Вероятность пролома тараном: 41%. Вероятность, что никто не заметит кривизну: 0%.