— А нечего было порхать по всему полю боя в нарушение приказа и субординации. Вот где ты еще видела летающих командиров? То-то же! Отдавать приказы надо вдумчиво и осторожно, из глубокого тыла. Да не шипи, скажи по-людски, на кой ты отряд оставила и поперла геройствовать? — сурово спросил сотник и потер ушибленное место ладонью.

Затем, обхватив талию девушки, он легко взвалил возлюбленную себе на плечо и, дав знак окружающим, зашагал по полю боя. Позади обливающиеся потом мужики подняли продолжающего храпеть Зуба на наспех сделанных носилках. Азат его спас, но старику все еще был нужен покой. После победы отряд не стал задерживаться на равнинах и сейчас поспешно уходил в предгорья, к бывшей башне Алой Ведьмы.

— Ну так я ведь всех нас спасла… — жалобно протянула Лана, наслаждаясь его прикосновением. Меч у нее сотник, разумеется, уже отнял, и сейчас воительница чувствовала себя слабым, ласковым котенком в его могучих руках.

— Спасла, но по жопе все равно заслужила, — чуть мягче ответил парень и погладил ее снова.

Лана снова зажмурилась от удовольствия и пообещала себе, что, оказавшись в безопасном месте, обязательно прервет их и так слишком затянувшееся воздержание. Позади Айра раздались быстрые шаги, догнавший сотника Логгарт жалобно и взволнованно взглянул в лицо девушки. От боли в его встревоженных глазах все пошлые мысли разом пропали.

— Лана, где Алая Леди? Что с ней? — снова задал свой вопрос бывший маг. Сейчас без защиты клинка Лана похолодела от разлившегося по телу отчаяния.

— Аз, она… Пропала, — слова, бывшие ложью лишь наполовину, тяжко дались девушке. — Но я постараюсь вернуть ее, чтобы она была с нами снова. Ведь она не простой человек, а почти что богиня, — добавив капельку тлеющей в ней надежды, ответила среброволосая.

— Когда?.. — сжавшись, севшим от отчаяния голосом только и смог вымолвить мутант. Он выглядел, как ребенок, потерявший горячо любимую мать.

— Как только достигнем башни. Это был ее домен, центр ее силы. Если где я и смогу ее призвать, то только там. Клянусь, я приложу все свои силы, чтобы это сделать. А затем мы вернем тебе человеческий облик, — взмолилась Лана, освободившись из рук Айра и спрыгнув на землю.

Азат сжал руками свою покатую грудь, словно желал разорвать покрытую струпьями кожу. Под его когтями показалась кровь, такая же красная, как у человека. Лана шагнула к нему и тепло обняла, прижавшись щекой к его лицу, по которому катились обжигающе горячие слезы.

— Главное, верь и не забывай ее, прошу. Я чувствую, что это по-настоящему важно. Тебе ведь известно ее имя? Не прозвище, больше похожее на проклятие, а человеческое имя, дарованное когда-то матерью, — прошептала она на ухо мутанту.

— Ульма Кроу. Пастырь и защитница всех брошенных и отринутых детей человеческих, — ответил Азбден, в его сердце вновь пробудилась надежда. — Благодарю за поддержку, госпожа, моя вера подверглась тяжелому испытанию, но не страшитесь. Я никогда ее не предам и не забуду.

***

Башня их встретила совсем не такой, какой Лана и Айр ее запомнили. Купол на верхних ярусах был покрыт коркой льда, и над ним вился обжигающе холодный ветер, а прекрасный сад пожух и потускнел. Оставшись без своей хозяйки, домен медленно умирал. Лана ненавидела смерть. А еще ненавидела себя за то, что так мало уделяла внимания объяснениям подруги про магию и устройство мира. Пока она была рядом, казалось, что так будет вечно, и среброволосая легко пропускала неинтересные ей вещи мимо ушей. А сейчас она спешно пыталась припомнить хоть что-то и надеялась скорее на наитие, слепую удачу и то, что Зеленоглазка сама предвидела что-то на такой случай.

Пройдя по засыхающему саду, Айр, поддерживая Лану под руку, завел ее в башню. Скромная домашняя мебель, стол, за которым они пили и вместе смеялись, прежде чем бухнуться спать в комнату Айра, ее любимая посуда для готовки, ряды остро пахучих трав, что Лана сочла ведьмовскими, но они оказались просто приправой… Все исчезло. Но башня еще держалась, как будто из последних сил не желая прерывать связь хозяйки с этим миром. В этом месте все еще чувствовалась сила Ульмы.

Лана уселась на пол в центре комнаты, скрипнув зубами от острого жала тоски, пронзившей ей сердце, и потянулась в рюкзак, нащупав там рукоять короткого клинка в ножнах. Это был не черный меч павшего короля, а куда более простой, даже скромный клинок, который достался Лане от отца. Она отдала его Ульме еще в Дикой Чаще, и ведьма, судя по вышитым ножнам, им дорожила. Это была единственная вещь, что осталась после ее смерти. Лана положила меч на колени и подняла взгляд на замершего ларийца, кивнув ему напротив:

— Садись. И вспоминай про себя об Ульме все, что знаешь. Нам нужно соединить свои мысли и души в единый хор, — увидев, что дрожащий Азат крепко зажмурился, Лана сама прикрыла глаза.

Еще в юности она научилась от Лейнарда нескольким трюкам ларийцев, но редко их применяла, считая скорее баловством, чем серьезной поддержкой в бою. Но теперь именно эти крупицы тайных знаний ей были очень нужны, а куда более опытный Логгарт станет для нее одновременно проводником и якорем в этой реальности. Но девушка чувствовала, знала, что пробиться к Ульме сможет только она.

Сначала Лана вспомнила ее глаза. Грустные, полные одиночества и чувства вины. Хитрюшка всегда была себе на уме и скрывала очень многое, и не без причины. Затем пришел черед алых волос, они очаровывали и приковывали взгляд. Они скрывали в себе длинные, очень подвижные ушки, совсем не похожие на людские. Чуть пухлые алые губы, что слишком редко освещали печальное лицо ведьмы яркой улыбкой. Маленькие ямочки на щеках, которые делали ее облик чуточку детским и невинным. Мысли, образы и воспоминания сливались в Лане вместе с горящими в сердце чувствами. Благодарность, привязанность и капелька страсти. Но прежде всего щемящая душу нежность и желание защищать.

Отдавшись этим чувствам, Лана вцепилась в клинок двумя руками, за лезвие и рукоять, чувствуя, как по ладони стекают капельки крови. Она взывала к харгранке, чувствуя рядом столь же сильные чувства Азбдена. Мутант буквально боготворил свою спасительницу и без колебаний бы умер вместо нее. Его чувства были иными, чем у Ланы, скорее восхищение на грани обожествления, чем любовь.

***

Шелест алого шелка за границами восприятия. Здесь была пустота, вечная, неподвижная. Домен вне мира, на границе забвения, там, где время и пространство давным-давно остановились. Ее тюрьма и обитель. Не-место, где Королева Проклятых пребывала с начала времен.

Когда Спящие решили завершить первый цикл, чтобы не позволить Финниале впустить Разрушителя, Ульма была неподалеку. Она видела, как Первый Экзарх сразилась с Мариусом в Башне Конца и Начала. Страж пытался ее остановить, но девушка, поглощенная Долгом всего человечества, сразила его и, переступив труп, направилась к центру бесконечной спирали, созданной из чьих-то грез.

Даже обнулив цикл, переписав структуру реальности, Спящие не смогли ее уничтожить, только отбросить, заточить в слое пространства за границей нерушимых стен своей предвечной твердыни, где одинокая женщина с каштановыми волосами пребывала поныне, став вечным стражем в иллюзорном саду грешников на границе пустоты. Ульма не вмешивалась в эти события. Завладев Книгой Имен из гробницы Энима, она вырезала из нее собственное имя, а вместе с ним и привязку души к эфемерной обители, созданной Спящими.