Тьма в груди ворочается под напев жреца, и в эти моменты девочка чувствует, в какой стороне находится отец. Словно кусочек Тьмы, оставшийся с ним, общается с основным телом. Элдриан далеко, но расстояние сокращается. На толщину волоса, но сокращается, а значит, он обязательно спасёт её!

Ваюна сжалась калачиком, прижала ладони кулачки к груди. Сохраняя это чувство неминуемого спасения, согреваясь от него и подпитывая силы. Она не будет паниковать, не будет кричать и молить о пощаде. Нет. Когда отец придёт, она будет смеяться, глядя, как он убивает похитителей. Вот бы она была тем, что последнее увидит жрец!

Тьма обвивает моё предплечье как змея. Если задрать рукав, она открывает десятки глаз и смотрит в самую душу. Ночью она просыпается и растворяется в темноте, а днём порой сливается с моей тенью. Случайный человек, встреченный на пути, может, всерьёз усомнится в своём уме, когда тень под его ногой откроет глаза.

Мика её не замечает, он вообще мало что замечает, кроме драгоценного камня. Мне они достались легко, подземники притащили целый мешок, когда не смогли выследить эльфов. Но драгоценные камни — это не золото, неходовая монета или банковская облигация. Простому человеку пользы от них не больше, чем от обычных камней. А вот опасностей хоть отбавляй.

На привале я достал деревянный меч и сел у костра. Пламя бросает блики на лакированное дерево, что скользят, искажаясь на витиеватом узоре. Обсидиановые «перья» таинственно мерцают, будто впитывая свет. На них хочется смотреть вечно, но в какой-то момент сердце охватывает трепет. Будто нечто в глубине камня проникает в отражение и смотрит на тебя.

— Однако, — сказал Мика с другой стороны костра, — а вы можете ещё один такой сделать? Мне бы пригодилось!

— Нет. Магия сложная.

— Жаль-жаль… вот в первые вижу пользу от магии, без обид. Мне-то встречались, до вас, одни недоучки. Только огонь метнуть и могли, а врачевали так, что уж лучше самому заживать.

— Ничего страшного.

Лес вокруг нас шумит на тысячу голосов. Шелест листьев, далёкий волчий вой и крики птиц сплетаются в дикую симфонию. За границей света кони ощипывают листья куста и с хрустом перекусывают сочные веточки. В прорехи меж пышных крон на нас смотрят звёзды. Мика забрался в спальник, повернулся к огню спиной. Меч положил под себя и почти сразу захрапел.

Я же остался один на один с Тьмой и мыслями.

Зачем понадобилось похищать Ваюну? Маги пытались её убить, обозвав отродьем Бездны. Что говорит ровным счётом ничего. Демоны выползают из бездны, мой дед, как говорят, тоже. Да и я сам. Бездна, это просто обозвание ВСЕХ страхов мира. Не более. Однако эльфы её не убили сразу. Значит, зачем-то она нужна. Зачем?

Да и это оружие, вид доспехов из кожи и ткани, украшенных перьями. Я с такими ещё не встречался. Знакомые мне эльфы облачались в обычные, пусть и элегантные, кожаные доспехи.

Ладно. Сожгу Эльфланд, Элиас, конечно, обидится, но переживёт. Время утекает сквозь пальцы, со дня на день Геор отправится в Светоносный Поход и тогда счёт пойдёт на секунды.

Я отступил в темноту, стараясь не смотреть на огонь, сел у дерева и закрыл глаза. Шум леса старается убаюкать, но натянутые струной нервы прогоняют даже намёк на сон.

Дракон расправил крылья, и зыбкая тень накрыла площадь, полную марширующих солдат. Над ровными рядами реют баннеры с гербами знатных родов и личными, для отрядов. В бой отправляются потомки и приёмники воинов, что разрушили империю сто лет назад. Геор стоит на балконе и взирает на марш, заложив руки за спину. Парадные одежды источают ауру роскоши и силы, белые с золотом и красными вставками. Богатые цвета, богатые материалы и пошив. Однако король-герой стискивает кулаки.

Организация парада отняла почти две недели! Он подарил Элдриану четырнадцать дней, и эта сволочь явно потратит их с толком!

Крылатый ящер заложил круг над площадью и снижается, скрываясь за крепостной стеной. А ведь Геор должен управлять им, увы, король обязан принимать парад.

По левую руку стоит внук, Орсвейн Светоносный, последний из одарённых Светом. Не считая самого короля. Внук облачён в латы, которые даже не помыл после рейда в пограничье. Солнце рассыпается искрами по адамантовой броне, покрытой царапинами от ударов топоров и мечей. Обычный человек не смог бы и шага сделать в таких латах, Орс же может догнать коня, мчащего галопом. Догнать и сломать тому шею.

Справа притаился Его Святость. Первосвященник одет в белую рясу и подпоясан золотым плетением. Лицо, по обыкновению, прячет фарфоровая маска. Время от времени глава церкви Света осеняет марширующих святым. Кругом и бормочет молитвы.

— Хорошая затея, — сказал он, не поворачиваясь к королю, — провести парад. Такое воодушевление в народе!

— Угу, спасибо, что настоял. — Буркнул Геор.

Умом он понимает важность этого мероприятия. Король и большинство армии покидает страну, волей неволей у людей появятся «игривые» мыслишки. Переворот устроить, немного грабежа или, что хуже, пошатнуть королевскую власть. Парад же — это наглядное напоминание силы и власти. Что успокоит горячие головы, а народу внушит уверенность.

Геор выдохнул и поднял руку, приветствуя новую колонну пехоты и конных рыцарей. Отдельно двигаются тяжёлые осадные орудия, запряжённые могучими волами. Отдельная головная боль. Ведь их придётся разбирать, как только армия удалится от города и соединится с основными силами. Всего под началом Геора сто тысяч человек, огромная масса людей, которой невозможно управлять нормально.

Большие отряды ведут их лорды, а это, в большинстве своём, самодуры, воспитанные на сказках о войне и рыцарских турнирах. Геор готов отдать половину жизни, чтобы вернуть хотя бы треть того войска, что самолично вёл в атаку на легионы. Увы, Свет беспощаден и сохранил жизнь только героям. Один из которых уже мёртв, а двое на стороне врага.

Какова ирония!

Пленник припал к струе крови, как умирающий от жажды. С последней встречи его коже вернулся здоровый оттенок, но проглядывающие рёбра никуда не делись. Кровь плохая замена еде, если ты не вампир. Элиас сжимает и разжимает кулак, наблюдая с холодным интересом.

Теперь камеру освещает масляная лампа, в углу добавилась табуретка и книга. Стражник добросовестно исполнял приказ.

— Мне нужна еда… — Проклацал пленник, утирая губы тыльной стороной ладони и возвращаясь в угол. — Кровь… мало.

— Ну, руку отрезать я не могу. А других эльфов в округе нет.

Рана заживает быстро, но болит так же, как и обычная. Эльф смотрит на срастающиеся края с выражением ужаса и отвращения. Как человек вынужденный есть помои.

— Зачем вы похитили девочку?

— Жертва, ритуал. Не жрец, это всё, что знаю.

— Я не жил в эльфланде, — продолжил Элиас, следя за глазами пленника, — но уверен, что таких, как вы там нет. Откуда вы?

Каннибал осклабился, будто красуясь красными зубами. Заговорил на родном языке, лишь изредка вставляя понятные маршалу слова. Но звуки этого голоса, тембр, певучие согласные и резкие выдохи… Элиас не может объяснить даже себе, но они чудовищно знакомы.

В памяти всплывают смутные образы, смазанные фигуры, склонившиеся над ним… Отец и мать. Человеческий отец давно обратился в пыль, а мать… он даже не знает, что с ней стало. Увы. Отец бежал с младенцем на руках и никогда не рассказывал о причинах. Но сейчас звуки чужеродной речи, пробудили воспоминание. Забывшись, Элиас затянул песнь, повторяя слова матери, слов он не понимает и поёт не особо хорошо. Лужёная глотка привычна выдавать рёв, что перекрывает шум битвы, а не ласкающие слух напевы. Однако пленник умолк, а глаза округлились.

— Заткнись! — Взревел он и рванулся на маршала, вытягивая руки.

Голос сорвался на череду звонких и рубленых выкриков, переводить которые нет смысла. Ведь ругательства звучат, похоже, в любых языках. Элиас отмахнулся от выпада и эльфа бросило на пол. Там он свернулся калачиком, во всей красе показав выступающие рёбра и лопатки.