Он должен был отступить к владениям Империи, но с остатками флота угодил в шторм. После чего дед почти на десять лет отказался от океанического десанта и огромного флота вообще. Отцу стоило огромных усилий убедить его в необходимости этого рода войск.

Как же он оказался здесь?

Я вскарабкался по борту, хватаясь за ветхие доски и срывая комья мха. Размякшая древесина прогибается под пальцами, но держится. Поднимаясь мимо дыр, вижу полный разгром в трюме, и наносы грязи, словно корабль то и дело оказывается под водой. Изнутри смердит тухлой рыбой и водорослями.

Поднявшись, перемахнул через фальшборт. Доски палубы выглядят почти новыми, если не считать мусора и сгнившего такелажа. Обезьяны на мачтах заходятся истошными воплями, в меня летят огрызки плодов и жёлтые шкурки бананов.

Не обращая на животных внимания, я прошёл по палубе к противоположному борту. Коснулся мачты. За все эти годы древесина не поддалась стихиям и даже на вид крепка. А если уцелел руль и его механизмы, то мы можем довольно быстро починить корвет!

В задумчивости встал у фальшборта и столкнулся взглядом с… человеком. Черноволосый юноша стоит на противоположном берегу, видимо, привлечённый криками обезьян. Одной рукой сжимает короткое копьё, а другой мешок. Увидев меня, он выронил оружие, попятился и, развернувшись, бросился бежать. Я даже слова сказать не успел, как он исчез в джунглях, оглашая заросли воплями.

— Вот те раз. — Пробормотал я, вздохнул и побрёл назад.

Нужно сообщить команде хорошие новости. А затем разбить лагерь рядом. Надеюсь корвет сможет встать у берега, не сев на мель.

Лагерь разбили на берегу озера. Два десятка пиратов строят шалаши из лиан и листьев, исследуют местность, ища удобные проходы к фрегату. Ещё десяток занят расчисткой местности вокруг лагеря и возведение укреплений. От последнего одно название, просто куча палок, стянутые лианами в подобие морских ежей. Нападение не остановят, но замедлят.

В центре лагеря сложили огромное кострище, чтобы хоть как-то избавиться от вездесущей сырости. Вот только вся древесина, что нашлась, гореть отказывается и воды в ней, как во фляге.

Ладно, это не важно. Всё равно пока нечего на огне готовить, а замёрзнуть нам не грозит. Проклятье, я бы хотел получить хоть немного прохлады ночью! А то ощущение, что обёрнут в тёплое и мокрое одеяло.

От раздумий отвлекли крики команды. К лагерю из джунглей выходят люди, несколько десятков. Полуголые, вооружённые копьями… но впереди шагает мужчина в форме адмирала. Потрёпанной, с дырами размером с кулак, но с начищенными до блеска пуговицами и золотыми эполетами.

Я жестом остановил пиратов, хватающихся за оружие. Велел отойти и сам двинулся навстречу. Дикарей привёл в замешательство вид деревянного меча на поясе, кто-то даже бросился бежать. А «адмирал» сбился с шага, сдавил рукоять меча на поясе.

Сначала я решил, что он очередная нежить или оборотень, что чудом пережил столетия. Однако лицо у него совсем не имперское, хоть и с заметными чертами моего соотечественника. Бронзовая кожа окончательно отметает сомнения. Этот человек никогда не видел ни империи, ни новых королевств. Да и форма явно велика, особенно в плечах.

Он остановился в десятке шагов от меня, вздёрнув подбородок и разглядывая. Я же, в свою очередь, осматриваю его. Да, форма давно потеряла товарный вид, но за ней явно ухаживали с почти маниакальным рвением. Большинство дыр из-за ветхости самой ткани, что попросту рвётся под нитью. Рукава пришиты грубыми стежками пеньковой нити.

Ну, можно попытаться. Подумал я, делая шаг вперёд и говоря на благородном наречии империи:

— Адмирал, его имперское величество требует доклад.

В глазах дикаря мелькнуло смятение, ужас и стремительно нарастающее благоговение. Он резко выпрямился, отсалютовал и протараторил:

— Потомок первого адмирала Велизара, представьтесь и назовите… — Он запнулся, явно забыв слова, передававшиеся из поколения в поколение. Судорожно сглотнул, ладонь у виска мелко трясётся, ногти вот-вот процарапают канавку в коже. — Адмирал приветствует пришедших на помощь… Империя… спасение…

Дикарь окончательно сбился и трясётся. Я вижу в его глазах почти убийственное отчаяние. Растерянность, граничащую с паникой. Остальные мнутся позади, стискивая копья и глядя на пиратов со смесью ужаса и удивления. В каждом из них угадываются характерные имперские черты. Голубые, серые и тёмно-зелёные глаза. Чёрные волосы соседствуют с почти белыми.

Да, очевидно команда не пережила десятилетия, но смешалась с местным племенем. А их дети получили наставления, что делать и как действовать, если прибудут имперские силы. Интересно, они надеялись на спасение или понимали, что никто не будет искать?

Я оглядел собравшихся, оценивая телосложение, крепость рук. Нет, это не профессиональные солдаты, но люди, привыкшие к постоянной борьбе. А если они понимают имперский язык, то я смогу их использовать.

Адмирал сглотнул и неуверенно опустил руку. Интересно, сколько поколений прошло, от прибытия команды фрегаты? Если он пропал за двадцать лет до моего рождения… так. Двадцать, плюс тридцать, плюс сто один. Ну, явно больше двух. Так что если, моряки прожили достаточно долго, то язык мог сохраниться не только, как заученные фразы.

Я медленно поднял ладонь козырьком к виску и резко опустил. «Адмирал» дёрнулся и неловко улыбнулся.

— Хорошо, потомок адмирала, — сказал я, — империя пришла спасти вас.

Голос мой разнёсся над толпой, увяз в джунглях, но был подхвачен бормотанием десятка глоток. Унесён за деревья. Адмирал снова сглотнул, но сказал гораздо увереннее, даже улыбаясь.

— Прошу, господин, назовитесь. Я должен понимать, как к вам обращаться согласно субординации.

В этот раз голос звучит ровно, не заученные слова. Конечно, окончания и ударения гуляют, но речь вполне понятная. Что ж, к счастью это не дикари-попугаи, что заучили слова предков как священные песнопения.

— Я, Элдриан Тёмный, — Сказал я, глядя ему в глаза. — император.

Последнее слово ударило, как щелчок кнута. Пронеслось над дикарями, сметая любые разговоры. Адмирал вздрогнул и упал на колени. Удивительно, ему и в голову не пришло, что пришельцы могут лгать?

Племя адмирала привело меня в густую чащу, дикую даже по меркам джунглей. За сплетением лиан обнаружился участок голой земли, утоптанной до плотности камня. Два десятка хижин из тростника и бамбука, кучкующихся у ямы в центре. На дне темнее зола, из которой торчат звериные кости.

Когда мы вышли из джунглей, жители деревни замерли, разглядывая чужака, то есть меня. Да, на их фоне я должен выглядеть, как нечто немыслимое. Слишком белый и высокий, в их понимании люди так не выглядят.

Кто-то заметил деревянный меч на поясе, поднялся крик, и женщины попрятались по хижинам. Мужчины, сжимая копья, встали между мной и ними. Ну, значит, я приплыл куда надо, им это оружие явно знакомо.

Адмирал вышел вперёд и затараторил на гортанном языке, активно жестикулируя. Ну, это логично, что имперская речь не вытеснила родные языки аборигенов. Я терпеливо жду, пока защитники опускают копья и разряжаются нервными смешками.

Затем меня повели в самую большую хижину. За соломенным пологом притаилась почти нормальная комната. Пол выложен прямыми и гладкими досками, явно снятыми с палубы фрегата. У дальней стены же алтарь, искусно раскрашенная картина, изображающая моего деда в императорских одеждах. Лич простирает руки в сторону вошедших, а его глаза сияют врезанными бриллиантами. Художник спрятал череп под складками капюшона, а руки сделал скорее тощими, чем костяными.

Вокруг алтаря развешены высушенные головы, ужатые до размера яблока.

— Славные предки. — Сказал «адмирал», опускаясь на колени. — Не хотели лежать в этой земле, просили передать их на родину.

Вот оно что… Я подошёл к алтарю, губы сжались в тонкую линию. Сморщенные лица обращены ко мне, словно сами души поворачивают их. Эти люди до последнего надеялись на спасение, пусть даже и посмертное. У многих из них были семьи, часть из которых удостоена места в Крипте. Пусть я пришёл не за ними, но не мой ли долг, как правителя, дать им упокоение?