Её отец уже здесь!

Дверь распахнулись, и в комнату вбежали служанки и стража. Ваюну вырвали из рук толмача, понесли по узким коридорам. Она потёр, увидела знакомые узоры на стенах и зев колодца, сейчас смотрящего на огрызок луны. Её опустили в холодную воду, начали растирать руки и плечи. Ваюна моргнула, приходя в себя, попыталась вырваться, но её удержали. Вытащили и начали обтирать полотенцами.

Вскоре появился верховный жрец, заспанный и обеспокоенный. Он торопливо оглядел девочку, схватив за челюсть как собаку. Бросил пару резких слов и удалился.

— Он… — начал Алаан, нервно облизывая губы.

Ваюна прервала взмахом руки.

— Я поняла.

Не по словам, по интонации и выражению лиц. Жрец велел готовить её к жертвоприношению.

Элиас выругался и откинулся в кресле, отшвырнул очередное донесение с передовой. Вцепился в волосы, едва успевшие отрасти. Фронт сыплется несмотря на все усилия. Треклятый дракон рушит любые планы, а его даже баллисты не берут!

Сквандьяр начал стягивать священников в города, готовя их к долгой осаде. Но какой толк, если дракон может просто сжечь их. Да так, что земля запечётся в стекло!

Рука ухватила Тень Солнца, дёрнула из ножен и тут же вернула. Маршал застонал. Нет, ему нельзя на передовую. Если Геор одолеет, то Фарина останется одна до возвращения Элдриана и Ваюны. И не факт, что девушка потянет всё это.

Откинулся в кресле, медленно вдыхая и выдыхая, стараясь унять эмоции и прийти к тому единственному выводу, что спасёт империю. Нужно убить дракона любой ценой, иначе ни один жизненно важный город не выстоит. А силы Света уже подбираются к автономии оборотней.

Если в прямо столкновении сильных опасений нет, но треклятый ящер может перебить все линии снабжении и сжечь склады. Как хорошо, что он остался один на весь континент. Плохо, что он у Геора.

Элиас щёлкнул пальцами, подтянул пустой лист и быстро начертал приказ. Скрепил императорской печатью.

Бессмертный Легион отправляется в бой.

Я вышел с другой стороны туннеля в полдень, вымотанный и злой. Жадно втянул свежий воздух, как алкоголик дешёвое вино. Сощурился от солнца, закрываясь руками, и остановился.

От распахнутых врат вниз убегает широкая лестница, вырезанная из стекла и гранита. Утопает в изумрудных джунглях, отсюда похожих на вспененный мох. Они тянутся далеко, у самого горизонта сияет город, состоящий из ровных квадратов, с двух сторон стиснутый горами, а с одной — океаном.

Тьма забилась, увлекая меня за собой, к дочери.

Я ступил на первую ступень, и рядом опустилась нога в тонкой туфле из лакированной кожи. Человек в чёрном улыбнулся и жестом пригласил присоединиться.

— Ах, давно не виделись, дорогой Элдриан.

— Кто ты вообще такой? — Пробормотал я, стараясь разглядеть черты лица, но не справляясь и с этим.

В отличие от сна он выглядит… человечнее. Волосы зализаны назад, одет в строгое одеяние из чёрной ткани и белую рубашку. Чем-то одежда напоминает церемониальные костюмы имперской знати, но не такая вычурная.

— Фу, — протянул незнакомец, плавно и беззвучно шагая рядом со мной. — Ни приветствия, ни поклонов. Ну ладно. Кто я? Конечно же, я бог.

— Какой именно?

— А это важно? У нас одна и та же цель. Чтобы девочка живой уплыла с этой прокля́той земли.

— Так перенеси её отсюда, бог. — Пробурчал я, раздражённый его нелепой манерой речи и постоянной улыбкой.

— О, я бы с радостью. Увы, я всё ещё в плену. — Бог кивнул на стеклянные горы. — Здесь я хотя бы так могу проявиться, а там только во снах и то не всем.

— Ага. — Протянул я. — Значит, когда я заберу дочь ты освободишься?

— Не сразу, увы, но со временем.

— И что будет после?

— Я ещё не определился. — Бог пожал плечами. — Мстить особо некому, все они давно мертвы. Последней была мать твоего приятеля полукровки. Можно отомстить ему, но хуже, чем есть уже не сделать. Так что у меня будет время подумать.

Я вызвал клинок тьмы, оглядел тонкое лезвие, чьи края на солнце едва заметно колеблются. Посмотрел на бога.

— Ты Тьма.

— Можно и так сказать, — кивнул он, вновь улыбаясь, — это человеческий термин, но мне в любом случае нравится чёрный. Как и тебе, смею заметить.

— Тогда почему те ягуары были сотканы из теней и тьмы?

— Если объяснять проще, то они именно что тени, дети, принесённые в жертву, чтобы их свет терзал меня. Несчастные души и твоя дочь скоро станет одной из них.

Я встрепенулся и посмотрел прямо ему в глаза, лишённые склер и зрачков. Первородная тьма с редкими искрами звёзд. Облик человека, лишь грубая маска из чужой кожи. Нет, передо мной не просто Тьма и Зло, нечто иное, гораздо хуже. Рядом с чем мой дед прямо иерарх Света.

Не о нём ли старик меня предупреждал?

— Чего ты от меня хочешь? — Процедил я, изо всех сил стараясь с воплем не отвернуться.

Кажется, существо забавляет моя бравада. Оно улыбается шире, и зубы его сплошная пластина из кости. Чем дольше смотрю, тем больше в нём нечеловеческих деталей. Словно оно едва ли себе представляет, что такое человек.

— Освободи дочь, вот и всё. Она наш камень преткновения, и мы оба хотим, чтобы она покинула эти земли. Только меня устроит и простой путь, ты понимаешь о чём я.

— Да, я понимаю.

— Моё явление тебе, величайшая честь для смертного. — Продолжает бог, сверля меня пустыми глазами. — Даже расположения, если угодно. Я помог тебе перебраться через стены моей тюрьмы. Дал оружие. Много ли смертных способны похвастаться…

— Ты зазнался. — Перебил я.

Бог отшатнулся, как от плевка в лицо, дважды моргнул.

— Что?

— Ты зазнался. — С нажимом повторил я. — Забыл, с кем говоришь. Я, по-твоему, простолюдин? Я, по-твоему, обычный человек?! Я Элдриан Тёмный! Сокрушитель королевств и империй, гроза живых и владыка мёртвых! Кровь от крови древних повелителей, призревших саму смерть! А ты? Кто ты такой? Ничтожный божок, запертый на краю света кучкой дикарей. Будь благодарен, что Я милостиво принял твои услуги.

— Ты… — Прорычал бог, вновь надвигаясь и захватывая Тьмой из глаз половину мира.

Я отмахнулся, как от назойливой мухи, и наваждение пропало. В лицо ударил тёплый ветер, полный дурманящих ароматов. Вдали над лесом поднялась стая пёстрых птиц. Тьма у сердца ворочается, как компас, указывая на центр квадратного города.

Может быть, я поступил глупо. Может быть, стоило вытерпеть тон твари. Но нет, я ему нужнее, чем он мне, и в такой ситуации никто не смеет так говорить со мной.

Ваюне стало плохо, когда кожу натирали цветочными маслами. Тьма взбурлила, будто пытаясь вырваться из груди. Девочка закричала и потеряла сознание. Очнулась в кровати, от мягких прикосновений. С трудом продрала глаза и воззрилась на верховного жреца. Тот сидит рядом, окунает пальцы в чашу с вязкой жидкостью и наносит её на шею и плечи.

В комнате кроме них никого нет. Даже привычный Алаан пропал, и от этого ей стало страшно.

— Ты боишься. — С акцентом сказал жрец. — Это нормально. Ты злишься, и это тоже нормально.

— Отстать от меня! — Ваюна дёрнулась отмахнуться, выбить чашу.

Рука дёрнулась, и верёвка врезалась в запястье, через кожаный браслет, не дающий повредить кожу.

— Ты не понимаешь. — Продолжает жрец, его не особо волнует реакция жертвы. — Ты злишься на нас, считаешь злом. Но мы боремся с истиной тьмой. А её способны сдержать только так. Лесной пожар тушат огнём.

— А мне какое дело?! — Прорычала Ваюна, с трудом собрала слюну и плюнула в лицо эльфу.

Жрец уклонился и продолжил наносить узор.

— Твоя жертва спасёт всех. Даст народам благоденствие на столетие. Со временем мы поборем Тьму.

— Тьму? — Со смехом прорычала Ваюна, дёргаясь в путах. — Ту самую, что во мне живёт?! Ты с ума сошёл?!

— Тьма в тебе, лишь крупица изначальной, мы она нужна, чтобы твой свет стал сильнее, а тень чернее. Ты станешь великой защитницей от чудовищ миктлана.