Вот чего он боялся. Старая сволочь… он знал, что строители пирамид всё ещё существуют и служат силам более могущественным, чем тысячелетний некромант.

Мысли, мысли… я стиснул рукоять меча, и пираты мелко задрожали, не понимая, какая судьба их ждёт. Океан невинно плещется об усыпанный камнями берег, скрипят корабли, швартующиеся к пирсу.

Всего лишь несколько недель тому моим врагом был союз королевств, ведомый королём-героем. А теперь древняя империя, по силе превосходящая всё, с чем я когда-либо сталкивался.

Лёгкий смешок прорвался наружу, плечи дрогнули и мелко затряслись. Пираты втягивают головы в плечи, словно черепахи, а я зашёлся злым смехом во всю мощь. Ну какая же ирония! Мне действительно надо уничтожить вторую империю! Слишком много для одного человека!

Я медленно поднялся, а чародейка опустилась на колени, склонила голову.

— Вы пираты, никчёмные люди, твари среди тварей. — Заговорил я, спускаясь по ступеням и оглядывая матросов. — В каждом королевстве вас ждёт только виселица, в том числе и в моей империи. Однако…

Остановившись перед строем, внимательно огляделся, будто выискивая нечто. Но на самом деле выдерживая тревожную паузу, во время которой от надежды у них лопаются нервы. А затем продолжил.

— Вам повезло. Там за океаном, лежат земли, которые я хочу посетить, а вы матросы. Так что, у вас есть выбор, даже целых три. Первый, вы со мной отправляетесь в плавание и становитесь частью имперского флота. Второй, вы остаётесь с эльфами и отправляетесь воевать с войсками Геора, привычными вам методами.

— А третий? — Робко произнёс кто-то из второго ряда.

— Умереть прямо здесь. Говорю сразу, команда мне нужна, так что… если не будет желающих, я просто убью нужное число и подниму в виде нежити. Зомби не такие проворные, но меня тоже устраивают.

Желающих умереть не нашлось. Я оставил себе корвет, а второй корабль эльфам, пусть распоряжаются как хотят. Конечно, с двумя кораблями пересечь океан было бы куда легче, но корвет гораздо быстрее. Так что выбор был очевиден.

Вместе со мной на борт поднялся молчаливый эльф, без левой руки. Её забрали похитители, как плату, за сохранение жизни его дочери. Другие эльфы заполняют трюм провиантом и снаряжением, какое только смогли найти. Эльфийские доспехи, мечи, луки, стрелы.

Я сел на фальшборт, наблюдая, как матросы вешают новые паруса, а два эльфа заговаривают уставшие доски. Магия столь слабая и нечеловеческая, что никто бы не подумал изучать её, кроме долгоживущих. На наших глазах доски расширяются и возвращают былой вид. Словно только вытащили из сушилки.

— Мы не можем излечить корабль, — сказал однорукий, становясь рядом, — но теперь он точно осилит путь, если не попадёт в шторм.

— Это радует.

Оставшихся на берегу пиратов уводят эльфы, и постепенно порт пустеет. Чародейка встала на корме и делает пасы руками, воздух вокруг начинает бурлить. У меня заложило уши, как бывает при быстром подъёме в гору. Подул слабый ветер. Недостаточно сильный, чтобы понести корабль по волнам, но попутный и влекущий за собой.

Эльфы торопливо сошли на пирс, и моряки втянули сходни, бросили у фальшборта. Ветер усилился, и корабль тронулся от пирса, тяжело набирая ход. Когда берег превратился в узкую полосу, паруса раздул настоящий ветер, и чародейка обессиленно упала на колени. Схватилась за ограждение и с довольной улыбой поднялась. Каждый человек рад, когда его усилия дают плоды. В этом всё удовольствие от работы.

Я пронаблюдал за работой моряков, довольно кивнул и вместе с эльфом отправился в капитанскую каюту. Тяжёлый ключ, снятый с тела Грега, щёлкнул в замочной скважине, и толстенная дверь сдвинулась внутрь. Я переступил порог и невольно присвистнул. Пиратский капитан умел жить красиво, безвкусно, но красиво.

Под потолком покачивается хрустальная люстра, со множеством мерцающих висюлек. Огромное ложе накрыто бархатным покрывалом, а на стенах развешены картины. Всё, что можно раскрашено золотой и рубиновой красками, на столе опрокинут кубок.

Эльф встал у стола, глядя на меня со странным выражением. Я же опустился в капитанское кресло, что глубже и мягче моего трона, закинул ногу на ногу.

— Ну-с, — начал я, оглядывая калеку, — просвети, зачем мне тебя с собой брать? Хочешь мести?

— И это тоже… — Просипел эльф, невольно касаясь обрубка. — Но вам нужен толмач, а я немного знаю святое наречие.

— Откуда?

— Сын учил. Они его забрали.

— Хм… — Я постучал пальцем по столу, вновь смерил взглядом и задал вопрос, мучивший уже давно. — Может, ты мне объяснишь, какого хега здесь творится? Старейшина вразумительно не ответил.

— А он и не знает, и я не знаю.

— А кто же знает?

— Олиан Звёздный Ветер.

Пленник забился в цепях, стоило Элиасу переступить порог камеры. Скалясь и выворачивая руки. Тусклый свет блестит на потной коже и зубах, а в глаз горит голодный пожар.

— Злишься?

— Откуда… ты… знать… песня?! Святой!

Да, владение языком всё ещё плохое, но какой прогресс! Элиас даже невольно испытал гордость за стражника-учителя, стоит поднять жалование и перевести в школу, учителем. Такой талант не должен прозябать у тюремной камеры!

— Это важно?

— Где тот кто научил тебя?!

Вот эта фраза вылетела как родная, Элиас даже опешил на мгновение. Затем улыбнулся и поставил перед пленником тарелку с жареной говядиной. Одуряющие ароматы заполнили комнату, стоило снять крышку. Эльф же отпрянул, глядя на еду, как на сосредоточие ужаса. Однако, урчание желудка прозвучало, как гром.

— Научивший давно мёртв. — Ответил Элиас, и сам удивился, насколько легко дались эти слова.

А ведь он провёл на могиле матери несколько лет, пока отец уговаривал спуститься в долину, вернуться домой. Нет, он боялся и ждал, будто она могла ожить в любой момент… А сейчас, будто всё равно. Должно быть, так всегда? Сначала нестерпимо больно, а затем… свыкаешься, что остался один. Смертный отец давно в земле, рядом с матерью. Элиас не застал его смерти, проведя годы на войне. Так что эта боль оставила малый шрам на сердце.

— Ты… знать ещё?

— Возможно, но какая разница?

— Есть да, есть! ЕСТЬ!

— Ну так ешь. — Элиас подтолкнул мясо к пленнику.

Тот отпрянул, вжался в стену. По челюсти стекает слюна, а на висках пульсируют жилы. Судя по звуку, в брюхе у него работает камнедробилка или мельничий жёрнов крошит гальку.

— Нельзя… я не мочь… запрет…

— Да ну?

Элиас взял тарелку, поставил на удалении, чтобы эльф не мог дотянуться. Протянул над ней руку и полоснул ножом. Кровь плеснула щедро, на ещё горячее мясо, и эльф взвыл, дёргаясь, как раненное животное. Глаза налились красным, а рот переполнился слюной. Маршал же пинком вернул тарелку на место, криво улыбнулся, водя ладонью по заживающей ране.

— Ну же, может, с соусом понравится?

Эльф издал звук, похожий на скулёж пса и плачь отчаяния. Опустился на четвереньки перед тарелкой и принялся слизывать с пола расплескавшуюся кровь. Под урчание живота. Руки мелко трясутся, а голова всё ближе к тарелке, ноздри широко раздуваются, втягивая даже крупицы аромата.

Маршал опустился на корточки, наблюдая за процессом с лёгкой улыбкой. Может, этот не в ответе за его страдания, но он тоже виноват, как и любой эльф. Тем более этот напал на Ваюну и Элдриана, что делает степень вины больше, чем у остальных. В груди полуэльфа урчит зверь ненависти, взращённый столетиями пьяного отчаяния, обиды и непонимания, почему его бросили.

Рыдая, эльф схватил кусок мяса, ещё горячий, и слизнул кровь эльфа. Затем на лице появилось выражение отчаянного смирения, торга с собой. Ведь он пил кровь полуэльфа, а значит… Зубы впились в стейк, а из глотки покатился утробный рык, смешанный со стоном и рыданием.

— Ешь, псина. — Довольно прорычал Элиас улыбаясь. — Ешь. Ты мне должен многое рассказать.

Значительно позже, маршал засел в кабинете с ворохом бумаг и донесений. Седьмой и Девятый легион выдвинулись на границу Империи, готовые принять удар надвигающегося врага. Первый, Шестой, Одиннадцатый и Тринадцатый, совершают рейд по всей территории империи. Собирая добровольцев, проверяя готовность оборонительных сооружений и запасы провианта.