Итак, я поняла: кое-кто хотел покупателей охмурить и еще какую-нибудь чудо-птичку всучить! А это означало лишь одно — нам не просто уходить надо было, а прямо-таки удирать со всех ног.

Чуть не забыв про баночку с пурпурными хлопьями, я все же о ней вспомнила и сняла ее с витрины, а затем схватила подругу за руку и довольно бесцеремонно поволокла в центр зала, где на тумбочке красовались большие старинные счеты с разноцветными костяшками. Яга вроде направилась туда же, но почему-то не дошла до кассы, а свернула в коридор, в тот самый, с чуланом. Мы бросились за ней.

— Пожалуйста, рассчитайте нас, — попросила я, не выпуская руку Силоны, которая продолжала блаженно улыбаться.

В холле чудодейственных паров не было, и подруга быстро пришла в себя. Хозяйка магазина словно только того и ждала. Она распахнула дубовую дверь, и я невольно отпрянула, памятуя предупреждение Силоны о половой тряпке. Но нет, никто больше из чулана не выскочил, да и сам он преобразился. Теперь узенькую каморку, до сих пор затемненную, заливал яркий свет.

То, что мы посчитали подсобкой, оказалось даже не комнатой, а встроенным в стену высоким буфетом. Нижняя его полка пустовала — видимо, она принадлежала рыжему попрошайке. Остальные места занимала всевозможная позолоченная, посеребренная и граненая кухонная и столовая утварь. Мерно покачиваясь, ослепительно блестели котелки, кружились, гулко чокаясь и переливаясь всеми цветами радуги, фужеры, чинно выступали, выставляя напоказ свои резные бока, пузатые чаши. Все они тоже очень хотели нам понравиться, что собственно удалось им без особого труда. Мы обе стояли как завороженные, не отрывая глаз от колыхавшегося моря блеска и звона. Загляденье!

Вскоре, впрочем, мне надоело рассматривать сверкающую роскошь. Ядвига вновь отошла к окошку, и я решила, что пора завершать экскурсию. Слишком уж она затянулась. Вот еще и дорогущей посудой соблазняли, того и гляди, Силона захочет тут что-нибудь купить. Мои опасения не были напрасными, подруга не отводила взгляда от золоченых плошек. Словно прилипла к буфету, не оторвешь!

— Нашелся… Надо же, нашелся!

— Кто?

— Он.

— Да кто?

— Да он!

Только теперь я заметила, что Силона смотрела вовсе не на расписные танцующие миски, а на скромно притулившийся в уголочке весьма невзрачный предмет. И, похоже, ничего, кроме него, не видела.

Силона подошла поближе и сняла с полки испещренный многочисленными царапинами глиняный горшочек. Это уж было слишком!

— Ты что… не боишься?

— А чего мне бояться, если он мой?

— Как твой? Его же еще даже не продали!

— Сама посмотри.

Подруга перевернула горшок и показала мне две затертые, чуть поблескивавшие остатками былой позолоты буквы, едва различимые на щербатом донышке.

— ДС, — прочитала я. — Ну и что? Наверное, инициалы мастера.

— Они были на моем горшочке. Мне его подарили.

— И кто же тебе такой… старый горшок презентовал?

— Не понимаешь ты! Не старый, а старинный. Такие, чем старее, тем лучше. Новых везде полно. К тому же он не волшебный. Магическая посуда вон какая — яркая, сияющая. А подарил его мне продавец один. В антикварной лавке.

Я задумалась. Удивительно как-то все получалось, неправильно. Силона в антикварном магазине, пусть даже и в маленьком — нонсенс! Кому как не мне знать, в какие торговые заведения могла забрести моя подруга, ведь вместе мы по магазинам ходили. А тут она одна зачем-то зашла в дорогой салон старинных вещей, да еще и подарок получила…

— И как же тебя занесло в антикварную лавку?

Силона охотно принялась объяснять, какой был пасмурный день, как ей было тоскливо без меня, и она просто проходила мимо того неизвестного магазинчика и увидела в оконной витрине этот горшочек.

— Не собиралась я его покупать, — убеждала меня раскрасневшаяся подруга, — всего лишь зашла посмотреть. А продавец такой необычный, и глаза у него… Не знаю, как объяснить. Только понял он, что мне нужно, и так запросто сказал… Забирайте, мол, горшок, раз нравится.

— И ты забрала?

— Конечно. Я в нем мясо запекаю… то есть запекала. И грибочки. Очень, между прочим, вкусно получалось.

Я взглянула на горшочек. И как только эдакий замухрышка попал в столь блестящую компанию? Вероятно так же, как и древний хлам в мои чемоданы — тоже с чьих-то чердаков. Не волшебный, какже! Яга чего попало не держала.

— Так, может, твой и остался у тебя дома, куда ему деться? А буквы могли совпасть. Например, один и тот же мастер сделал обе посудины.

Силона возмутилась:

— Почему ты мне не веришь? Сегодня он исчез. Еще утром в шкафу стоял, а потом куда-то пропал. Ты сбоку посмотри.

Я посмотрела. И сразу поверила в неправдоподобную историю, рассказанную подругой. Потому что на боку горшочка красовалась потешная кривоватая рожица с куцыми косичками, нацарапанная чем-то острым. Явно художество того самого "разгильдяя", с которым мы сегодня заочно познакомились.

— Видишь? Брат ножом вырезал. Только на минутку отвернулась, так сразу и испортил!

У Силоны в глазах блестели слезы, ей все еще казалось, что меня не переубедить.

— Послушай, — сказала я. — Горшок, конечно, твой, но не можем же мы забрать его просто так. И потом, не бывает здесь обыкновенных вещей, все — волшебные. Кто-то их делает и Ядвиге приносит. Не знаю, кто и откуда, но уж никак не из гончарной мастерской.

— В этот раз известно, откуда, из моей квартиры. Только кто воришка, непонятно.

Ну, заладила! Так боялась магии, а тут… Вот-вот зарыдает. В общем, мне стало ясно: без горшочка Силона отсюда не уйдет.

— Пойми, наконец, волшебный он. И почему его подарили, загадка, и почему украли, тоже. Опасно с такими штуками связываться. Но если уж ты так хочешь, можем купить. У Ядвиги свои методы проверки, и все, что через ее руки проходит, становится безопасным. Надеюсь, горшок не исключение.

Хозяйка лесного магазина не замедлила явиться, словно услышала, что о ней говорили. Она неожиданно вынырнула откуда-то сзади и сразу же затараторила, расхваливая свой потрепанный глиняный товар на все лады. Чего только мы ни узнали о старинных вещах! И надежнее они, и проще в управлении, и испортить их невозможно, раз даже само время не смогло, и никто не украдет за невзрачный вид. А ежели нам красивости хочется, так то легче легкого, умельцы имеются. Могут и позолотить в тридцать три слоя, и глазурью покрыть. Обжигание на месте, не отходя от кассы.

Яга мастерица зубы заговаривать! Я не стала спорить и доказывать, что старые горшки все-таки иногда крадут, но от украшений сразу отказалась. Наслышана была, кто глазурным обжигом заведовал — обжигальщик со стажем и непритязательным отчеством Горыныч. Хоть Силона и удивила меня сегодня, но его ей точно видеть не следовало.

Подумав так, я достала кошелек, чтобы расплатиться за горшочек, но моя подруга запротестовала. Она решила сама купить свою неожиданную находку, и мы вновь заспорили. И тут же выяснилось, что зря, горшок отдавали нам бесплатно, причем с огромным удовольствием. Казалось, будто все продавцы только и мечтали о том, чтобы избавиться от неказистого глиняного изделия. Что ж, их можно было понять, если б я не знала Ядвигу.

А она, такая расчетливая и сноровистая, продолжала какую-то непонятную игру. Что стоило завернуть в пергамент один небольшой горшочек? Раз, два и готово! Хозяйка лесного магазина заворачивала его так долго и тщательно, словно паковала хрустальную чашу. Да еще без конца отвлекалась, посматривая на окна. Скорей бы уж явился тот, кого она с таким нетерпением ожидала! Странный выдался денек. В прошлый раз, когда мы приходили сюда с Ризэллой, ни рыжих веников, ни магической посуды будто бы и не существовало, обошлись и без усыпляющих бдительность благовоний, и без дарения горшочков.

— Все, — шепнула я Силоне на ухо, когда Яга вновь уткнулась в оконное стекло, — закрывай глаза. Берем горшок и быстро уходим!