Я возмутилась. Подумаешь, испугал! И с улыбкой твоей вредоносной худо-бедно справилась, а уж с каким-то кинофильмом на обрывке вселенской пленки и подавно разберусь! Силона ничего не сказала — ни за, ни против.

— Тогда смотрим.

Мы снова подняли головы. Я ожидала увидеть звездные войны, взрывы сверхновых или еще что-нибудь в том же духе, но в Зеркале проявилось какое-то черное пятно с щупальцами. Больше всего оно напоминало гигантскую амебу. И это недоразумение со страшным ревом носилось по древнему небосводу, хватало кривыми ложноножками звезды и отправляло их в свою прожорливую пасть. Там же исчезали планеты и всякая мелочь типа астероидов. Черное пятно разрасталось, а танцующих созвездий становилось все меньше и меньше. И в колодце, на дне которого мы притаились, сгущалась тьма.

— Оратуз, самая большая черная дыра волшебной галактики, — пояснил Андрис.

Затемнение в Планетарии действовало мне на нервы ничуть не хуже, чем улыбка молодого мага. И ничего интересного в сумрачном кино я не находила.

— Она что, так все и поглотит?

— Не все. Скоро подавится.

Что-то мне в такой финал не верилось, так лихо расправлялась Оратуз с небесными кушаньями.

— Никогда бы не подумала, что черные дыры могут так бегать, — сказала Силона. — Бойкая она была!

— Была. А теперь растолстела до безобразия, с места сдвинуться не в состоянии. И приходится ей довольствоваться космическими песчинками, которые иногда пролетают мимо.

— Чего-чего? Ты хочешь сказать, что эта ужасная Оратуз и в наше время существует?

— Куда ж она денется?

Мы примолкли. Я подумала, что, пожалуй, вряд ли теперь кто-нибудь когда-нибудь затащит меня в волшебную галактику. Даже в Волшебную страну. Кстати, как она там?

— Пока нормально. Оратуз и повернуться-то сложно, не то что бегать.

В ожидании обещанных изменений мы не отрывали глаз от небосвода. И вдруг черная амеба, заглотнув очередную светящуюся жертву, задрожала и задергалась. Чудовищу было явно не по себе и становилось все хуже и хуже. Оратуз билась в конвульсиях, исходя волнами, а затем вывернулась чуть ли не наизнанку и изрыгнула какой-то округлый предмет, окутанный облачной дымкой. И то, что она выплюнула, грациозно поплыло в сияющий остатками созвездий космос.

— Так родилась Феерия, — сказал молодой маг и добавил: — Дикая планета.

— Откуда она взялась? — изумилась Силона. — Черная дыра проглотила звезду. Точно, я видела!

— Никто не знает. Что-то случилось в утробе Оратуз, и с тех пор она хворает. Думаю, бывшая звезда отхватила у нее немалый куш магии, потому и превратилась в планету. Потом уж, позже, ее нарекли Феерией.

— Красивое имя. А почему ты назвал ее дикой?

— Не приручили пока!

— Все же маги построили там свою страну.

Андрис задумался. Я осторожно взглянула на него. Слава богу, он уже не улыбался, а наоборот, выглядел очень серьезным, даже как будто удрученным.

— Волшебная страна… — наконец выговорил молодой маг. — Она слишком мала. Жалкая точка среди необъятных первобытных лесов, непроходимых болот и еще много чего непонятного. Такая планета неизведанная. Ее рождение и наблюдал наш дорогой гном.

Теперь и я удивилась:

— Как ему удалось? Его обсерватория на Земле, а Феерия в волшебной галактике. И между ними преграды, ты сам говорил!

— В те времена, когда происходило все, что мы видели, чары рухнули, и Вселенная на какое-то время вновь стала единой. Потому мифическим существам и удалось бежать из резервации. Жаль, преграды вскоре восстановились, кто-то, видать, постарался.

— Фу, правильно! Вспомнила. Нам о том же старые эльфы рассказывали. Ну и прекрасно, что восстановились! По крайней мере, к нам эта прожорливая дыра не заявится!

Мне как-то сразу расхотелось и в антимир тоже. Во всяком случае, я решила, что через Оратуз туда не полезу. Пускай и дальше сидит себе в своей волшебной галактике, где уж и звезд-то, небось, не осталось. У нас и собственных, нормальных черных дырок хватает!

— Как знать… — молодой маг все так же грустил. — Миры соприкасаются, между ними есть порталы, туннели, врата и прочие переходы. Некоторые из них перекрыты, но не все. И запертые иногда открываются.

— Чего бояться? — рассмеялась Силона. — Оратуз тяжело больна, и с перемещением у нее проблемы. По причине пережорства!

Андрис решил нас доконать:

— Перемещаются и не сдвигаясь с места… А Оратуз не так уж бессильна. Черной магии в ее утробе не меряно.

Подруга как-то сразу приуныла.

— Раньше я знала только о двух мирах, — сказала она. — Об антимире и нашем, обыкновенном. Потом Лалинта рассказала мне о волшебной галактике, где вроде бы полным-полно разных миров — кто хочет, может свой сделать. А по твоим словам получается, будто их намного больше.

— Я бы не назвал наш мир обыкновенным. Просто мы к нему привыкли.

— Хорошо, пусть так. И все-таки, сколько их, миров этих?

— Один, — Андрис опять улыбнулся. — Сложный, переменчивый, перегороженный на множество разнообразных миров, но все равно один. Мирозданием называется.

Мы шли по лужайке, залитой ярким солнечным светом, но все еще находились под впечатлением от увиденного. Прожорливая Оратуз из далекой волшебной галактики словно следовала за нами по пятам. Ничего особенного в ее облике не было, просто черная клякса вроде того мерзкого озера, которое чуть не засосало нас в свои глубины. Но их сходство поражало. Силона молчала, наверное, вспоминая о том же. А у меня из головы не выходили слова молодого мага, будто бы Оратуз могла каким-то образом протиснуться сюда к нам. Вряд ли он шутил.

Просторная тропа превратилась в узкую стежку. Неожиданно сворачивая то в одну, то в другую сторону, она виляла вокруг многочисленных ям, вырытых вечным кладоискателем, и в какой-то момент мне померещилось, что, кроме него, в них побывал еще и кто-то другой. Смешное предположение, навеянное страшными рассказами! Ну кому придет в голову копаться здесь после Дрына? Он явно не производил впечатления человека, способного оставить что-либо ценное.

Вдруг путь нам перегородила огромная ямища. Мы с Силоной разом остановились и посмотрели вниз. Со дна тянуло холодом и сыростью, а по склизким стенам словно витали невидимые тени, чуждые и враждебные. И эта зияющая дыра с неровными краями походила на Оратуз ничуть не меньше, чем колдовское озеро. А раз так показалось мне, почему бы и еще кому-нибудь их неперепутать? Андрис нахмурился, а моя вмиг помрачневшая подруга, стараясь не показать и виду, как она напугана, заявила безразличным тоном:

— Ух ты, какая махина! Мост будем строить или по деревьям попрыгаем?

Молодой маг быстро преодолел препятствие и помог сделать то же самое нам. Опираясь на сильную руку нового друга, я вдруг почувствовала, что стала легкой, как пушинка или, пожалуй, еще легче, и плавно перелетела на другую сторону. Мы двинулись дальше, и я еще не раз ощутила незнакомое прежде чувство невесомости. Жаль, все заканчивалось слишком быстро — мгновенный подъем над пропастью, и тут же посадка. Останавливаясь у края очередной ямы, Андрис замолкал, и причудливые декорации послушно растворялись в воздухе. И всякий раз, после того как мы приземлялись, они вновь благополучно возвращались, ничуть от того не пострадав.

Полеты отвлекли меня от тревожных мыслей, но полностью избавиться от вновь нахлынувшего чувства опасности не получалось. Моя бедная голова была напичкана разрозненными сведениями опрожорливой Оратуз, дикой планете Феерии и Зеркалах Вселенной. Каким-то боком сюда же прилагалось раздробленное кем-то Мироздание с порталами и прочими переходами. Кстати, абсолютно бесполезными, потому что, если верить Андрису, вполне возможно и перемещение без движения. Вроде пора было увязать все в стройную картину!

— Когда мы останавливались на ночлег у эльфов, они рассказывали нам о Властелине Черных Чар, — начала я издалека. — Будто это он разделил мир на части, чтобы разобщить непокорных магов. Вроде бы тогда сила их уменьшится.