Хотя Андрею Андрееву в 1956 г. исполнилось всего 60 лет, то есть он был на год моложе Хрущёва, занимаемые им должности носили сугубо церемониальный характер. Некоторые соратники Сталина активно оппонировали Хрущёву и были изгнаны из Центрального Комитета в 1957 г. Хотя Андреев не принадлежал к числу противников нового Первого секретаря, его, вместе с Булганиным и Ворошиловым, не переизбрали в ЦК в 1961 г. В отличие от них такие ярые сталинисты, как Микоян и Шверник, были тогда переизбраны, и даже Ворошилов позднее, уже при Брежневе, в 1966 г. возвратился в состав ЦК. В октябре 1957 г. Андреев был назначен председателем Общества советско-китайской дружбы, что возможно являлось провокацией против Мао Цзэдуна со стороны Хрущёва. Андреев возглавлял общество весь период напряжённых отношений с Китаем в 1960-х гг., несмотря на поразивший его в 1965 г. инсульт (после которого у него парализовало левую часть туловища). Когда в декабре 1971 г. Андреев умер, его не похоронили у Кремлёвской стены позади Мавзолея Ленина. Как и скончавшийся месяцем ранее Хрущёв, он нашёл покой на Новодевичьем кладбище. Ни Брежнев, ни Косыгин, находившиеся тогда за рубежом (один в Польше, а другой — в Норвегии), не приехали в Москву, чтобы принять участие в похоронах[345].
Карьера Патоличева, бывшего во время войны партийным руководителем Челябинской области, а затем (недолго) секретарём Центрального Комитета, пошла на спад после прихода во власть таких его сверстников, как Брежнев. Пребывание в расширенном Президиуме ЦК, в который он был избран в 1952 г., прервалось со смертью Сталина, а в 1956 г. его сместили с должности первого секретаря ЦК компартии Белоруссии, заменив белорусом Мазуровым. Его назначение первым заместителем министра иностранных дел фактически стало отстранением от привычной партийной работы. В 1958 г. Патоличев был перемещён на должность министра внешней торговли, на которой пребывал 27 лет — вплоть до момента, когда Горбачёв отправил его на пенсию[346]. Впрочем, он оставался до 1986 г. членом ЦК, олицетворяя собой в течение почти полувека кадровую стабильность времён правления Брежнева.
Байбаков, принадлежавший к юному поколению непартийных технократов и ставший заместителем наркома нефтяной промышленности в 1939 г., также входил в число долгожителей ЦК, членом которого состоял с 1952 по 1989 г. Он был из числа тех представителей класса 38-го года, которые, в отличие от Патоличева, процветали при Хрущёве и его наследниках, но так и не сумел возвыситься до членства в Политбюро. Успешная работа в нефтяной промышленности способствовала его назначению в 1955 г. главой Государственной комиссии по долговременному экономическому планированию, а затем и председателем Госплана РСФСР. Этому помогло и то, что химическая отрасль входила в круг интересов Хрущёва. Выдвижение Байбакова на место, занятое ранее М.3. Сабуровым, было, возможно, одной из составляющих проводившейся Хрущёвым кампании по отстранению от власти группы высших руководителей экономики, связанных с его соперником Маленковым[347]. Процедура назначения Байбакова была столь же неожиданной, как и во времена Сталина. Вызванный на собеседование к первому секретарю ЦК в 1955 г., он попытался избежать перехода из нефтяной промышленности, сказав: «Никита Сергеевич, я ничего не понимаю в планировании, не передвигайте меня, я ведь нефтяник до мозга костей», на что Хрущёв заявил: «Не волнуйтесь, научитесь». Хотя Байбаков попросил сутки на размышление, вернувшись в свой кабинет в министерстве, он обнаружил доставленный спецкурьером красный пакет с приказом о новом назначении, подписанным ещё накануне[348]. Позднее, ещё до назначения председателем Государственного комитета химической и нефтяной промышленности в 1963 г., Байбаков возглавлял два из созданных Хрущёвым совнархозов — Краснодарский и Северокавказский. Он снова попытался высказать свои сомнения, сказав Хрущёву: «Никита Сергеевич, но я же ничего не понимаю в химии», на что тот возразил собственными словами Байбакова: «Но вы же нефтяник!» Год спустя после свержения Хрущёва Байбаков был назначен Председателем Госплана СССР и оставался на этом посту до 1985 г. Интересно отметить, что позднее Байбаков был даже благодарен Хрущёву за то, что тот вырвал его из нефтяной отрасли и загнал в Краснодарский совнархоз. «До того я совсем ничего не понимал в сельском хозяйстве и лёгкой промышленности», — вспоминал он.
Что касается новых людей, то Николай Журин, бывший кандидатом в члены ЦК в 1956–1961 и в 1966–1976 гг., происходил из рядов провинциальных руководителей второго эшелона, занимавшихся преимущественно сельским хозяйством. Он участвовал в освоении целинных земель в Казахстане, являвшемся одним из узловых пунктов политики Хрущёва. Владимир Новиков принадлежал к числу так называемых хозяйственников. Он был председателем Госплана в 1960–1962 гг. и полномочным членом ЦК с 1961 по 1981 г., являясь одним из главных исполнителей проводившейся Хрущёвым реформы управления экономикой. Николай Егорычев входил в состав ЦК партии в 1961–1971 гг., будучи впервые избранным в него как второй секретарь Московского горкома КПСС. Он считался городским руководителем высокого полёта. Ни одного из этих людей нельзя назвать типичным представителем полномочных членов ЦК, но Журин мало отличался от шестидесяти или семидесяти других партийных руководителей сельскохозяйственных регионов и республик, избранных в ЦК одновременно с ним в 1956 г., а Новиков (безусловно, самая важная фигура из этой тройки) имел происхождение, во многом сходное с теми хозяйственными руководителями, что вошли в состав ЦК в 1961 г. Егорычев походил на десятки других партийных аппаратчиков высокого уровня, работавших в центральном и местных городских партийных комитетах, но, как мы увидим в дальнейшем, он был тем самым исключением, которое лишь подтверждает правило.
Подобно большинству своих сверстников среди членов ЦК, все эти трое являлись русскими по национальности и происходили из сельской местности или небольших провинциальных городов. Журин вырос в Оренбурге, городе на Южном Урале вблизи границы с Казахстаном. Новиков родился в Центральной России, в деревне, расположенной в 80 км от Горького, Егорычев жил со своей овдовевшей матерью в Строгино, ныне являющимся одним из микрорайонов Москвы, а в то время — подмосковной деревне. Отец Новикова был медиком, Журина — железнодорожным рабочим, а Егорычева — крестьянином. Двое из трёх были малолетними детьми во время революции, а третий родился после неё. Новиков (1907 г.р.) и Журин (1908 г.р.) очевидно принадлежали к тому же второму поколению элиты, что и Байбаков (1911 г.р.), и Патоличев (1906 г.р.), и большинство полномочных членов ЦК, избранных в 1956 и 1961 г. (как, впрочем, и в 1939 и 1952 г.). Сам Брежнев, родившийся в 1906 г., был ненамного старше. Все трое выдвинулись на важные руководящие посты в совсем молодом возрасте благодаря экономической революции и Большому террору. Егорычев, родившийся после революции, в 1920 г., принадлежал к самой молодой части второго поколения элиты.
Журин и Новиков, в отличие от более молодого Егорычева, выдвинулись на ответственные должности ещё до войны. Николай Журин стал первым секретарём Кустанайского обкома партии в Казахстане в августе 1939 г., когда ему был всего 31 год. Его отец-железнодорожник воевал на фронтах гражданской войны и в конце 1930-х гг. стал уважаемым рабочим-коммунистом. Сам Журин после окончания профтехшколы и до вступления в партию в 1931 г. работал машинистом паровоза и железнодорожным техником. (Он озаглавил свои мемуары «От паровозного машиниста до первого секретаря обкома».) В 1930-х гг. он находился на партийной и профсоюзной работе, руководил колхозом.
