Известно место рождения 77 из 78 представителей революционной элиты. Все они уроженцы разных мест Российской империи (табл. 1.5). Только восемь человек — москвичи или петербуржцы, к тому же в основном не из рабочих семей. Примечательно, что в их число входят три женщины: В.Н. Яковлева, А.М. Коллонтай и Е.Д. Стасова — единственные представительницы слабого пола в революционной элите. Более половины членов ЦК (40 из 77) родились за пределами Европейской части Российской империи[70]. Революционная элита была этнически смешанной, что вполне согласуется с фактором происхождения[71]. Только половина из её представителей (38 из 78) являлись великороссами. Вторую по численности группу — 13 человек (17% от общего числа) — составляли евреи. Восемь человек были украинцами; национальные меньшинства Прибалтики и Закавказья представляли восемь и пять человек соответственно. Ещё шесть человек, входивших в состав революционной элиты, принадлежали к другим национальностям. Такое положение дел, казалось бы, подтверждает теорию тех, кто считает большевиков организацией инородцев в России, но также и противоречит идее о нерушимом единстве партии. Впрочем, этнических русских среди рядовых членов партии было гораздо больше: в 1922 г. они составляли 72% от их общего числа, евреи — 5%, а украинцы — 6%[72]. В этом смысле старая революционная элита мало или совсем не отличалась от новой. В обоих случаях великороссы составляли примерно половину — 9 из 19 и 18 из 32 соответственно. В каждой подгруппе евреи составляли приблизительно десятую часть: двое в старой элите (Иоффе и Лашевич, последний ненадолго вернулся в состав ЦК после 1922 г.), трое в новой (Гусев, Пятницкий и Зеленский). Однако, что интересно, в подгруппе, которую мы назвали ядром революционной элиты, евреи составляли 35% (8 из 23)[73]. Итак, революционная элита была многонациональной и объединяла уроженцев разных областей и регионов России. Это не позволяет переносить на послереволюционный период выводы Дэвида Лейна о национальном составе большевиков до 1907 г., которые, по его мнению, в противоположность меньшевикам «в подавляющем большинстве случаев были великороссами»[74].

Примечание. Революционная элита — члены партии, избранные в ЦК в 1917–1922 гг. (включительно). Старая элита — это те, кто не был переизбран после 1920 г. Новая — те, кто впервые вошёл в состав ЦК после 1920 г. Европейская часть России — территории бывшей РСФСР в 1991 г. западнее Урала.

Социальное происхождение, образование и род занятий — связанные между собой категории. Исходя из этого положения, наиболее очевидным для западных исследователей было деление членов партии на рабочих и интеллигенцию, а для советских — на рабочих, крестьян и служащих (такого же принципа придерживались и в партийных документах). Как уже было показано выше на примере работ Лейна, Элвуда и Хеймсона, наиболее заметной тенденцией развития партии до 1917 г. оказалось сокращение доли интеллектуалов и переход доминирования к рабочим. Принимая это во внимание, кажется неожиданным утверждение Мосса, что типичный представитель высшего руководства или старых большевиков — это человек, принадлежащий к среднему классу, с высшим или законченным средним образованием. Ригби пришёл к сходным выводам. «Ведущая роль интеллигенции в руководстве [партии], — по его словам, — видна даже в количестве её представителей (не говоря уж о её идеологическом влиянии. — Э.М., С.У.), и это положение сохраняется и после Революции»[75].

Наши собственные исследования показали: обращаться с социальным статусом членов партии в научной работе следует с большой осторожностью. Порой нелегко определить, род занятий партийных руководителей до революции. Информация об этом скудна, и многие в начале XX в. занимались только партийной работой. Они регулярно меняли род занятий, их трудовая деятельность перемежалась с тюремным заключением, ссылками или вынужденной эмиграцией. Начало Первой мировой войны помешало карьере многих революционеров, причём не только из числа молодых людей, призванных в армию. Учитывать показатели происхождения и степени образования также следует с осторожностью, но всё же эта проблема поддаётся более простому решению. Чтобы установить, к какому социальному слою принадлежит тот или иной член партии, нужно выяснить профессию его отца. В данном случае вновь становится уместным деление революционной элиты на несколько подгрупп (по происхождению). Итак, 42% (8 из 19) представителей старой революционной элиты происходили из низших слоёв: семей рабочих или крестьян. Эти же пропорции верны и для ядра нашей элиты (10 человек из 23). Зато в рядах новой элиты выходцы из низших слоёв составляли 66% (21 из 32). В любом случае, значительная часть представителей революционной элиты имели плебейское происхождение. 52% всех членов ЦК (40 из 77) — дети рабочих или крестьян: из них 16 человек (21%) — выходцы из рабочих; 24 (31%) — из крестьян. Причём последних в рядах новой революционной элиты было больше, чем среди представителей старой[76].

Уровень образования у представителей революционной элиты различался, впрочем, как и происхождение (табл. 1.6): 40% (31 из 78) посещали высшее учебное заведение, 33% (26 из 78) по меньшей мере обучались в средних образовательных учреждениях, остальные 27% (12 из 78) имели только начальное образование или вообще нигде не учились[77]. Таким образом, старая революционная элита была образованнее новой: 47% людей с высшим (9 из 19) и 37% со средним образованием против 25% с высшим и 31% со средним образованием (8 из 32). Возможно, уровень образования — ключевое различие между двумя указанными подгруппами. Даже несмотря на тот факт, что после завершения революции 1905 г. студенты и учащиеся, участвовавшие в революционной деятельности, реже исключались из учебных заведений, это разделение сохранялось[78].