Рис. 330. Конкурс детского рисунка. Аргентина, 1914 г.

В тот трагический день он отправился с Долорес на променад, где, по её словам, якобы пытался облапать свою бывшую невесту, несмотря на её сопротивление. Разумеется, по возвращении с прогулки девочка сразу рассказала об этом происшествии ревнивцу Диасу. Оба соперника вышли на улицу, переругиваясь и доказывая друг другу, что именно ему принадлежит сердце непостоянной Долорес. Финал истории был предсказуем. Парни решили разобраться на дуэли, достали ножи, и Долорес преждевременно овдовела, не успев пойти под венец, так как оба соперника получили ранения несовместимые с жизнью¹⁵.

Рис. 331. Четырнадцатилетняя Долорес Каитано, спровоцировавшая дуэль между А. Перейрой и X. Диасом в марте 1909 г.

Рис. 332. Антонио Перейра, убитый в дуэли на ножах в марте 1909 г.

Рис. 333. Хулио Диас, убитый в дуэли на ножах в марте 1909 г.

А в семь часов вечера 10 июля 1865 года в мадридской тюрьме произошёл жаркий спор между двумя малолетними баратеро. Они никак не могли прийти к соглашению в важном вопросе: кому из них собирать барато с ровесников, игравших в чапас. Ни один из спорщиков не хотел уступать прибыльный бизнес другому. Наконец один из юных вымогателей пятнадцати лет от роду решил поставить в этом деле точку и покончить с разногласиями радикально. Его несговорчивым конкурент получил два удара навахой в грудь и в тяжёлом состоянии был доставлен в больницу¹⁶.

Немирович-Данченко вспоминал, что однажды, когда он попытался вмешаться в поединок испанских детей на ножах, его вмиг обезоружили, обобрали и выкинули из кафе, где всё это происходило. У гранух бытовала поговорка: «Лучше мне умереть и не вырасти больше, чем спокойно перенести обиду»¹⁷.

Рис. 334. Малыш с навахой. Испанский лубок, конец XIX в.

9 апреля 1882 года в Гранаде двое мальчуганов устроили поединок на больших навахах. В результате этой схватки один из малолетних дуэлянтов получил очень опасное проникающее колотое ранение в левую паховую область. Его соперник, несмотря на свой юный возраст, был арестован и доставлен в тюрьму¹⁸.

Испанская Фемида была безжалостна к поножовщикам любого пола и возраста, и дерущиеся на ножах малыши подвергались не меньшей опасности, чем их взрослые собратья. Согласно Уголовному кодексу 1822 года, минимальный возраст уголовной ответственности начинался в Испании с семи лет, а кодекс 1848 года поднял планку до девяти¹⁹.

Многие авторы XIX столетия, побывавшие в Испании, отмечали, что умению владеть ножом испанцы начинали обучаться с раннего детства. В 1847 году Уильям Эдвардс писал, что «испанские простолюдины сызмальства совершенствуются во владении смертоносной навахой, являющейся их неразлучным спутником и которой они пользуются с невероятной сноровкой». Эдвардс вспоминал, что ему часто приходилось видеть в андалусских городах и деревнях малышей, изображавших ножевой поединок на коротких Деревяшках и демонстрировавших невероятное мастерство во владении этим импровизированным оружием²⁰.

15 апреля 1879 года в Мадриде в поединке для решения дела чести сошлись два гранухи, которым ещё не исполнилось и четырнадцати лет. Видимо, речь шла о поединке до первой крови, так как в ходе «ватки один из них ножом распорол противнику лицо. Раненого дожили в больницу, а другого юного диестро — в городскую тюрьму Саладеро²¹. По свидетельствам очевидцев, методики обучения детей как владению ножом, так и навыкам тореро практически не отличались и были одинаково кровавыми.

Рис. 335. Испанские дети из Арагона. У мальчика за поясом традиционный арагонский нож — састагино. Начало XX в.

Итальянский писатель и журналист Эдмондо де Амичис описал популярную в Испании детскую игру в корриду. В этой игре часть детей изображала быков, другие — коней и третьи — матадоров с пиками в руках, сидевших на спинах этих «коней». Иногда для реалистичности к пике матадора привязывали настоящую наваху, а две такие же навахи поменьше изображали рога быка. Амичис как-то раз стал невольным очевидцем подобного развлечения, когда в Валенсии компания детишек решила использовать в игре «бой быков» навахи. Он с ужасом вспоминал, как в ход пошли ножи, лилось море крови, несколько детей было убито, некоторые тяжело ранены, а игра превратилась в бой, лишённый всяких правил, в который никто не вмешался, чтобы прекратить эту бойню²².

Однако эти жестокие и кровавые игры не проходили даром, и давали детям навыки, необходимые для выживания не только на аренах тавромахии, но и в уличных схватках. Так, например, прославленный севильский тореро XVIII столетия Мануэль Валлон в 1714 году в возрасте двенадцати лет на дуэли зарезал одного из сверстников, за что на шесть лет отправился на каторгу в испанское Марокко, в печально известную Сеуту²³.

Рис. 336. М. Кабраль и Агуадо Бехарано. Мальчик из Севильи в костюме бандолеро с сигарой в руке, 1865 г.

Рис. 337. Испанский малыш осваивает навыки корриды, XX в.

В государственном архиве Аргентины мне посчастливилось найти уникальный документ — указ национального героя Аргентины генерала Хосе де Сан-Мартина. В этом указе, датированном 1816 годом, генерал отмечает необходимость обучения детей в государственной школе провинции Мендоза основам обращения с оружием²⁴. Сохранилось и множество других, как нарративных, так и иконографических свидетельств. Так, например, дети посвящали немало времени вистео — особой игре, развивавшей все необходимые навыки, которые могли пригодиться в поединках на ножах. Слово «вистео» происходит от испанского «вистеар» или «вистеарсе» и означает «тренировочное фехтование». Эта игра готовила к поединкам на ножах — она развивала быстроту глаза, умение предугадывать направление удара противника и учила искусно уклоняться от атак. В вистео вместо ножей использовались короткие палочки, пустые ножны, а иногда и палец, измазанный сажей со Дна котелка. Главной целью в этой игре, как и в обычном поединке на ножах, было оставить отметину и желательно на лице противника.

Рис. 338. Драка известного тореро и бретёра XVIII века Мануэля Валлона (Эль Африкано).

Джон Частин вспоминал, что мальчишки проводили поединки, измазав копотью указательный палец, чтобы отмечать на противнике символические ранения. А в 1880-1890-х годах некий гаучо для обучения своих сыновей ножевому бою использовал части бочарных клёпок. Частин писал, что иногда в этих тренировочных боях использовались реальные клинки и тогда игра могла выйти из-под контроля²⁵. На многочисленных рисунках известного аргентинского художника и иллюстратора первой половины XX столетия Флоренсио Молина Кампоса можно увидеть, как гayчо развлекаются вистео, намотав на левую руку пиджак или куртку, а в правой сжав ревенке — это был типичный для некоторых стран Латинской Америки хлыст для верховой езды, также известный как dogging bat — собачий, с деревянной ручкой длиной около 30–40 см, обтянутой кожей, и шлепком из сыромятной кожи примерно такой же длины и шириной 3–5 см. Иногда в рукоятке ревенке скрывался потайной кинжал. Так как этот хлыст у пастухов был всегда под рукой, то, когда гаучо были настроены особенно миролюбиво, они наматывали шлепок на руку таким образом, чтобы рукоятка выглядела как нож, и, чтобы размять ноги после многочасовой работы в седле, развлекались безобидными салочками вистео²⁶.