Однако вторым по популярности после навахи знаковым клинком Испании стал совсем другой нож, давший имя цыганскому стилю пения и танцу и вскоре превратившийся в одну из визитных карточек страны, — фламенко. Фламенко не отличался изысканным дизайном — как и большая часть европейского холодного оружия в гражданском обороте, он представлял собой самый заурядный хозяйственно-бытовой нож. По мнению некоторых испанских исследователей, эти большие кухонники привозили солдаты испанских терций, возвращавшиеся домой из Фландрии, с полей сражений Восьмидесятилетней войны⁸. Хотя я полагаю, что, вероятней всего, это было обусловлено причиной более прозаичной — импортом ножей из Фламандии.

Так, в перечне товаров, импортированных из-за границы Испании в Бильбао, от 16 апреля 1563 года упоминается о закупке 280 штук Cuchillos de Flandes, de Belduque у Malinas — «фламандских ножей из Хертогенбоса и Мехелена». Любопытно, что ножи закупали именно в городах, находившихся в испанской части Нидерландов, а Мехелен в первой половине XVI столетия даже какое-то время являлся столицей Испанских Нидерландов⁹. Отсюда и испанское название этого ножа — «фламенко», что переводится как «фламандец». Но, разумеется, это только предположение. Достоверно известно лишь то, что королевские указы от 1749 и 1751 годов в перечне запрещённого в Испании оружия особо выделяют смертоносные cuchillos Flamencos¹⁰ — «фламандские ножи», а также отмечают, что фламенко в основном используют моряки.

Рис. 291. Зарисовки ножей из уголовных дел. г. Убеда (Андалусия), 1783–1795 гг.

О моряках упоминают и многие другие источники середины XVIII столетия. Королевский указ от 1 сентября 1760 года хотя и разрешал испанским морякам использовать ножи фламенко на борту для такелажных работ, но под угрозой наказания обязывал оставлять их на судне, сходя на берег¹¹. Оснований для появления этого ордонанса было предостаточно.

Так, на судебном слушании, проходившем в 1807 году, рассматривалось дело испанского моряка по имени Франсиско. Согласно показаниям некоего Винсенте, его товарища по команде, Франсиско вернулся на судно в окровавленной рубашке и сообщил ему, что только что зарезал на берегу человека. После этого он выбросил в воду покрытый кровью нож фламенко¹².

Но если в 1750-х речь в основном идёт о моряках, то похоже, что ко второй половине XVIII столетия ножи под этим названием вошли в моду по всей Испании. Медиальной известности фламенко добавил нашумевший судебный процесс, проходивший в 1774 году в андалусском городке Санлукар-де-Баррамеда, где монах по имени Пабло де Сан Бенито в ссоре зарезал человека. До нас даже дошла сохранившаяся зарисовка этого фламенко, сделанная на полях протокола судебным секретарём Бальтасаром Ризо¹³.

Но на всех зарисовках ножей из уголовных дел XVIII века — например, в делах об убийствах и о нанесении тяжких ранений в другом андалусском городке, Убеде, в 1783–1795 годах — мы видим всё те же, хоть и красиво декорированные… большие кухонные ножи¹⁴. И в описании поединка на ножах из новеллы Серафина Кальдерона, датированной 1831 годом, один из дуэлянтов был вооружён гуадикской навахой с трещоткой, в которой клинок удерживался поворотом кольца, а другой — «ножом фламенко длиной 45 сантиметров с белой рукояткой»¹⁵.

Рис. 292. «Navajas de Toledo» — одна из французских торговых марок, маскирующихся под испанские, XIX в.

Рис. 293. Французские навахи (под номером 3) в витрине Музея бандитизма в г. Ронда (Испания).

Наиболее важную роль в популяризации и демонизации этого фламандского ножа сыграли кало, зингари или хитанос — испанские цыгане. Профессор современной истории Университета Севильи Хуан Хосе Иглесиас Родригес, изучая уголовные преступления, совершённые в андалусском муниципалитете Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария в период с 1766 по 1801 год, обнаружил, что большая часть убийств была совершена лицами из цыганской общины, а одним из наиболее распространённых орудий убийства был именно нож фламенко.

В результате совместных усилий владельцев этих ножей уже к концу XVIII столетия фламенко приобрёл устойчивую репутацию смертоносного орудия цыган и бандитов. Так, королевский ордонанс от 1 июня 1785 года уже предусматривает экстраординарные меры для борьбы именно с этими ножами: «На территории Кастильского королевства запрещаются ввоз и использование ножей фламенко и предоставляется год для уничтожения уже существующих и ещё три месяца — для заказанных, с тем чтобы была оказана необходимая помощь в притуплении их острия на фабриках Испании»¹⁷.

Вскоре термин «фламенко» стали экстраполировать сначала на тех цыган, которые носили такие ножи, а затем и на всех остальных хитанос Андалусии. И лишь после этого, уже значительно позже — во второй половине XIX столетия, название «фламенко» досталось и цыганскому танцу.

Следует заметить, что немалая часть якобы альбасетских и толедских ножей на самом деле являлись изделиями французских фабрик Тьера и Шательро, немецкого Золингена и английского Шеффилда. Эти мануфактуры, заваливавшие мир своим массовым производством начиная с XVII столетия, не обошли вниманием и Испанию. Уже во второй половине XVIII века испанские авторы жаловались на «неисчислимую продажу этих инструментов, благодаря чему иностранные торговцы получают серебро в обмен на железо»¹⁸.

А к середине XIX столетия магазины и лавки испанских городов были уже забиты импортированными «альбасетскими» и «толедскими» ножами. Немирович-Данченко отмечал, что «на больших улицах в витринах лежали английские немецкие и французские подделки, которые завозят целыми транспортами»¹⁹. О том, как пронырливые французские негоцианты с фабрик Тьера и Шательро заваливали испанский рынок своей продукцией, я уже писал во «Всемирной истории поножовщины»²⁰. Тьерские навахи лежат даже в витрине Музея андалусского бандитизма в Ронде. Да и на множестве картин XIX века, изображающих испанцев с навахами, мы можем увидеть именно ножи французского производства. Так, например, большую тьерскую наваху держит в руке герильеро периода наполеоновских войн с картины Сезара Альвареса Дюмона «Партизан». Ещё одна французская наваха выглядывает из-за пояса-фаха раненого испанского защитника города в другой его работе — «Героическая оборона башни Святого Августина в Сарагосе во время Войны за независимость». И на третьем полотне Дюмона — «2 мая 1808» мадридский махо вонзает в сердце французского кирасира очередное изделие тьерских фабрик.

Рис. 294. Тенор Альберт Альварес в роли дона Хосе («Кармен»), 1902 г. За поясом видна наваха французского производства.

Рис. 295. Нож производства Толедской оружейной фабрики, XIX в.

Хотя в данном случае похоже, что художник, как и авторы многих картин на библейскую тему, не придавал особого значения историчности и точному соответствию оружия эпохе. Вряд ли испанские герильеро образца 1808 года — отчаянные франкофобы носили бы ножи, произведённые столь ненавистными им лягушатниками-гавачо. Особенно учитывая трепетное отношение испанцев к клинкам. Думаю, всё дело в том, что Дюмон родился только в 1866 году и все эти работы были написаны им уже на излёте XIX столетия, в период с 1884 по 1887 год. А большая часть французских навах, хранящихся в музеях и частных коллекциях, была произведена как раз в последней четверти XIX века, в эпоху, когда испанский рынок был уже просто завален продукцией тьерских мануфактур.