Я проследил за направлением его взгляда.

Даже под пылью было видно, что по полу тянулся неровный, более темный след, отчетливо выделяющийся на общем сером фоне. Он выглядел так, словно что-то мокрое протащили по поверхности, оставляя за собой грязную, размытую полосу.

След вёл дальше к новому коридору. И вдоль этого следа, с пугающей регулярностью, вновь появлялись глубокие борозды, оставленные чем-то острым.

— Эти царапины… определенно, они не похожи на случайные повреждения от инструментов или обломков, — с сомнением в голосе произнесла Лена, внимательно изучая и сравнивая следы на стене и полу.

Осторожно ступая по следу, мы приблизились к массивной герметичной двери, ведущей в смежный отсек. Дверь оказалась плотно закрыта, но, к нашему удивлению, не заперта.

Рядом с дверным проемом, на металлической стене, мы обнаружили еще одно, на этот раз меньшее по размеру, пятно запекшейся крови и несколько неровных, вмятых углублений в прочной обшивке. И снова, прямо возле багрового пятна, виднелись уже знакомые царапины.

Хотчкис опустился на одно колено, внимательно осматривая царапины на стене. Его металлические пальцы осторожно скользили по острым краям, собирая крошки засохшей крови, которую он затем растирал между большим и указательным пальцами.

— Лена? — Хотчкис обернулся к нашему технику, вопросительно вскинув бровь.

— Мое оборудование, к сожалению, совсем иного профиля, — ответила Лена, пожимая плечами. — Портативный сканер фиксирует лишь множественные следы органического происхождения в области царапин и кровяных пятен. Если вам необходимы более точные данные о природе этих следов, нужно аккуратно собрать образцы и передать их для детального исследования доктору Блюму на «Церу».

— Неужели только мой высокоразвитый искусственный интеллект способен сложить два и два? — Скай, ловко перебирая манипуляторами, взобрался на перевернутый стул и устроился на его ножке. — Позвольте мне прояснить очевидное, пока вы тут разглядываете царапины, как первобытные люди наскальные рисунки. На ковчег пожаловали… Пожиратели. А вот это всё, — дроид театрально расставил свои механические лапки в стороны, окидывая окружавший нас хаос красноречивым жестом, — последствия устроенного ими пира.

Я взглянул на Хотчкиса. Его обычно невозмутимое лицо казалось напряженным. Протезы скрежетнули, когда он медленно выпрямился. Лена нервно поежилась, несмотря на терморегуляцию скафандра.

— Ну чего вы сразу все скисли? — беспечно продолжил Скай, пощелкивая манипуляторами. — Это всё случилось очень и очень давно, настолько давно, что нам до этого нет никакого дела.

— Думаю, Скай прав, — после недолгой паузы высказался Войтов.

— Согласен, — кивнул Хотчкис. — Но думаю, что на сегодня достаточно и стоит вернуться на «Церу». Заодно и образцы доктору доставим. Просто так. На всякий случай.

Доктор Блюм, склонившись над голографическим экраном в медотсеке, сфокусированным на пульсирующих трехмерных моделях клеток, наконец выпрямился. Его взгляд, обычно утомленный долгими часами работы, сейчас светился странным, почти детским удовлетворением, словно он только что разгадал давно мучившую его загадку.

Рядом с ним, перебирая манипуляторами, замер Скай. Дроид, казалось, впервые за долгое время демонстрировал нечто, похожее на сдержанное волнение.

— Самый обычный человеческий биоматериал, — произнес Блюм, его голос звучал спокойно и буднично. — Образцы принадлежат двум разным людям. Ничего чужеродного, что могло бы быть связано… ну, вы понимаете. Никаких следов ассимиляции, гибридизации или патогенов внеземного происхождения. Никаких аномальных биосигнатур, характерных для…

— Для Пожирателей, — закончил за него я, чувствуя, как с плеч спадает невидимый груз. Общее облегчение было почти осязаемым, словно воздух в отсеке стал легче, а на лицах присутствующих появилась тень улыбки.

Так и есть. Мы взяли пробы из двух разных мест. Оба образца оказались чисты.

— Думаю, следы мог оставить дроид боевой модели, — немного взволнованно произнесла Лена, — Простите, что сразу не догадалась.

А ведь и правда.

Страх перед Пожирателями был настолько силён, что мы даже не подумали о более прозаичном объяснении.

Те же самые абордажные дроиды класса «Богомол», которыми нас атаковала команда Ниамеи, с легкостью могли и не так изрезать стены и пол, убивая свою цель. Их острые, выдвижные клинки, способные пробивать легкую броню, могли оставлять те самые глубокие борозды, которые мы ошибочно приняли за следы чудовищных когтей.

В любом случае, несмотря на изначальную радость от неподтвердившегося присутствия Пожирателей, нельзя было расслабляться. Одни чудовища заменялись другими, пусть и созданными человеческими руками.

Возможное наличие на ковчеге «дремлющих» боевых дроидов не внушало оптимизма.

На секунду в воздухе повисло молчание, прерываемое лишь тихим гудением систем жизнеобеспечения.

— Да с чего нападавшим оставлять здесь своих дроидов? — хмыкнула Ниамея.

— А если это не их? — я сам не понял, почему эта мысль пришла мне в голову. — Что, если это были дроиды защиты Ковчега? Что, если они часть здешней системы безопасности?

Принимая во внимание колоссальные размеры Ковчега и полное отсутствие у нас схем его внутреннего устройства, даже Ниамея с её обширными познаниями в кораблестроении спасовала перед этим лабиринтом, было решено вновь разделиться на небольшие исследовательские группы.

Нам предстояло провести тщательный осмотр множества отсеков и палуб, прежде чем повезёт обнаружить столь необходимые нам ресурсы или получить хоть какое-то представление о текущем состоянии ковчега и потенциальных опасностях. Учитывая нестабильность и ограниченный радиус действия внутренней связи на ковчеге, мы договорились о том, что каждая группа будет возвращаться к «Цере» с наступлением вечера. Это позволит нам обмениваться собранной информацией, обсуждать находки и составлять детализированный план уже исследованных зон. Возможно, анализ полученных данных поможет определить наиболее перспективные направления для дальнейших поисков на следующий день, оптимизируя наши общие усилия.

Тем не менее, перед тем как группы разошлись вглубь Ковчега, каждая из них получила дополнительное снаряжение. Помимо стандартных инструментов и средств связи, мы снабдили всех парой самодельных устройств.

Первым был сканер, тщательно отрегулированный и настроенный на обнаружение любых активных дроидов или автоматизированных систем, которые могли еще функционировать на борту.

Проверили на Скае. Дроид пытался прятаться, но сканер помогал его находить.

Вторым изделием стала самодельная электромагнитная пушка, способная выводить из строя электронные устройства на дистанции около трёх-четырёх метров.

Опытный образец электромагнитной пушки, созданный Леной в коллаборации с Хотчкисом, представлял собой внушительное, тяжёлое оружие. Корпус как таковой практически отсутствовал, поэтому большая часть внутренних деталей оставалась открытой. Сквозь паутину переплетений проводов можно было разглядеть массивные конденсаторы, заключённые в прозрачную смолу, и сложный роторный механизм, напоминающий миниатюрную турбину. Именно по этой причине все сделанные образцы внешне отличались между собой; каждый был уникальным творением рук Лены и Хотчкиса, со своими особенностями и недочётами во внешнем виде, но единым в своей разрушительной сути.

Если испытания сканера прошли по большей части практически незаметно, то на демонстрацию работы пушки собрались вообще все.

Хотчкис, крепко сжимая приклад, поднял пушку. Он нажал на кнопку активации, и в глубине конструкции послышался нарастающий низкий гул. Роторный механизм внутри пушки раскручивался, набирая обороты, и его вращение можно было видеть невооружённым глазом сквозь открытые участки. Медные катушки, расположенные вокруг ротора, с каждой секундой наливались краснотой, раскаляясь и излучая тревожное свечение, а воздух вокруг пушки начал потрескивать, и в нём запахло озоном. На боковой панели, прямо над рукоятью, загорелся индикатор готовности — ярко-зелёный огонёк, сигнализирующий о полном заряде.