— Нужно обработать рану, как можно скорее. Инфекция в таких условиях это последнее, что нам сейчас нужно. Где-то здесь у нас была аптечка, — мадам Элоис подхватила девушку под руку и завела внутрь зала.

Они говорили что-то ещё, но дальше я уже не слушал. Тут дальше и без меня справятся. Я развернулся и медленно поплелся по пустынному коридору в направлении медицинского отсека. Выходит, и Грон тоже погиб. К горлу подступил горький ком, когда я представил, как придется говорить об этом Ниамее.

Я не сразу решился войти внутрь отсека.

Старик выглядел со стороны так, словно просто мирно уснул минуту назад. Ни малейшего следа постороннего воздействия, никаких искажений тела, никаких кровоподтеков, ничего похожего на мои странные вены или раскрошенные зубы Хотчкиса. Судя по спокойному выражению его лица, он ушёл тихо — без боли и страданий. То же касалось и лежавших на лечении раненых. Выглядело так, будто смерть для них наступила одномоментно и быстро.

На всякий случай я поочередно проверил у всех пульс. Никакой ошибки — все мертвы.

— Декс, — позвал меня тихий, механический голос.

За собственными мрачными мыслями я как-то даже не сразу заметил дроида. Скай обнаружился на стуле, приставленном к медицинской капсуле специально для Ниамеи.

— Ты разбираешься в показаниях этой штуки? — Скай кивнул на медкапсулу.

Я подошёл ближе и наклонился над прозрачной крышкой капсулы. Жизненные показатели отсутствовали. Напротив всех параметров светились безжизненные прочерки.

— Грон тоже умер, — вздохнул я, чувствуя, как новая волна горечи поднимается в груди.

— А это получается сбой? — дроид несколько раз осторожно стукнул «паучьей» лапкой по боковому дисплею.

Я удивленно наклонился, вглядываясь во вспомогательный дисплей. Там действительно отображалась кардиограмма — редкие, слабые, но вполне различимые зубцы. Всего тридцать ударов в минуту. Но Грон действительно был жив.

Похоже, что верхний дисплей вышел из строя.

Прочное экранирование медицинской капсулы, вероятно, уберегло Грона, как когда-то и меня самого, когда «Цера» попала под воздействие той неизвестной аномалии, убившей почти весь предыдущий экипаж.

Правда, судя по этим скудным показаниям, состояние Грона всё равно заметно ухудшилось. И теперь, когда мы лишились единственного квалифицированного медика, оставалось только беспомощно надеяться, что древняя, но надежная медицинская капсула сумеет сама вытащить десантника с того света.

…

Я оказался прав насчет лекарства доктора Блюма. Эта адская микстура вправляла мозги всего за несколько мучительных секунд. Стоило только вдохнуть этот тошнотворный, едкий запах, и затуманенное сознание человека, где бы оно ни витало в этот момент, немедленно и болезненно возвращалось в тело, словно его выдернули из теплого забытья ледяной рукой. Мне удалось вернуть в строй всех, кто не погиб во время выхода из гиперпространства.

Оказалось, были и другие погибшие.

Двое из бывших пленников охотников за головами, разместившихся в отдельном помещении, тоже погибли. Их временное жилище находилось аккурат на палубу ниже, строго под медицинским отсеком. Выходило, что «Церу» словно пронзил насквозь какой-то невидимый луч смерти, поразивший определенные зоны корабля.

…

— Господи, за что нам все это? — тихо причитали монахини, их лица, еще недавно полные надежды, теперь исказились от горя и страха. Тяжело сохранять свою веру, когда вокруг происходило такое.

— Скажите хотя бы где мы оказались, — попросила мадам Элоис.

— Мы пока что этого не знаем, — развёл я руками. — Перезагрузка ещё не окончена.

После завершения мучительно долгой перезагрузки корабельных систем на мостике наконец-то загорелись штатные огни, сменив хаотичное мигание аварийных индикаторов. Однако облегчения это не принесло.

Вместо привычной картины звездного неба, усыпанного знакомыми созвездиями и мерцающими маяками навигационных буев, перед нами разверзлась пугающая бездна. Лишь несколько тусклых, одиноких точек света мерцали в абсолютной пустоте.

И телеметрия «Церы» отказывалась идентифицировать эти эти чужие, далекие светила.

— Что… что происходит? — пробормотал Хотчкис, впиваясь взглядом в безжизненный экран. Его лицо, уже успевшее обрести более здоровый оттенок, вновь посерело.

Навигатор, которая, казалось, наконец оправилась от первоначального шока, вцепилась побелевшими пальцами в сенсорную панель, ее лицо выражало крайнюю степень растерянности и нарастающей паники. Она лихорадочно перебирала режимы сканирования, пытаясь зацепиться хоть за какой-нибудь знакомый паттерн, но все было тщетно.

— Навигация не работает, — глухо произнес я, чувствуя, как внутри нарастает ледяная волна тревоги.

— Это… это невозможно, — прошептала Ниамея, ее голос дрожал. — Здесь вообще ничего нет. Всего несколько звёзд… но они не соответствуют ни одной известной мне системе.

— Может, просто сбой? — с надеждой в голосе предположила мадам Элоис, робко выглядывая из дверей мостика. — Техника иногда ломается…

Осознание чудовищной реальности давило с неумолимой силой.

— Давай запустим новую диагностику, и ещё раз всё перезагрузим, — мне не хотелось верить, что мы оказались в полной, абсолютной пустоте, оторванные от известного космоса.

Ниамея не сдавалась.

С упорством обреченного она перебирала протоколы диагностики, пытаясь выявить хоть малейшую аномалию, которая могла бы объяснить сбой в работе навигационной системы. Ее пальцы мелькали по сенсорной панели, но экран упорно продолжал отображать лишь бессмысленные символы и пугающую пустоту звездной карты. Девушка то и дело в отчаянии откидывалась на спинку кресла, запуская пятерню в растрепанные волосы, а затем с новой силой принималась за работу, пытаясь вернуть возможность ориентироваться в космосе.

Однако, все её усилия оказались безрезультатны.

После бесконечных совещаний, после мучительных попыток хоть как-то логически обосновать выбор направления, мы пришли к единственному, хоть и ужасающе рискованному решению — лететь наугад.

Идея слепого прыжка витала в воздухе как последний, отчаянный шанс, но принять его было невероятно сложно. Каждый из нас понимал, насколько мал шанс на успех.

Но что нам ещё оставалось? Либо так, либо вообще никуда не лететь.

Ниамея, с лицом человека, идущего на эшафот, выбрала случайный вектор на пустом участке виртуальной звездной карты, основываясь лишь на едва заметном свечении одной из далеких, неопознанных звезд. Это был не научный расчет, не взвешенное решение — это был отчаянный бросок игральных костей в надежде на чудо.

Осознавая всю иррациональность этого шага, мы активировали двигатели «Церы», чтобы совершить разгон и сжечь остатки нашего топлива.

— Кто-нибудь может мне объяснить почему я проснулся в холодильнике в окружении трупов? — над рухнувшей в обморок мадам Элоис стоял вполне себе живой доктор Блюм.

Я метнул быстрый взгляд на лица остальных, чтобы удостовериться — это никакие не галлюцинации. Мои собственные иссиня-черные вены, так и не исчезнувшие спустя двое долгих, тревожных суток, служили постоянным, пугающим напоминанием о том, что мое восприятие реальности могло быть нарушено.

Но нет.

Судя по удивлённым, растерянным выражениям лиц, остальные тоже видели доктора Блюма.

Я машинально скосил взгляд на мерцающую проекцию звездной карты на главном дисплее. Ничего не изменилось. Та же самая угнетающая пустота, лишь изредка прочерченная слабым светом далеких, незнакомых звезд. Похоже, чудеса, если они и случаются, происходят строго по одному за раз.

И сегодня это воскрешение старика Блюма Валентайна.

— Кто-нибудь поможет? — хрипловатый голос доктора Блюма, такой знакомый и в то же время кажущийся нереальным, прозвучал на мостике. Он присел на корточки рядом с лежащей без сознания мадам Элоис, его руки бегло ощупывали её запястье, проверяя пульс. Затем старик осторожно приподнял её веко, внимательно изучая реакцию зрачков.