Он встал, не выпуская её из объятий, и она обвила его ногами, как кошка. Лёгкая, гибкая, желанная. Он засмеялся — коротко, почти нервно — и понёс её через рубку.

Двери открылись бесшумно. Коридоры «Гепана» были тихи. Все были заняты своими делами — и, казалось, весь корабль замер, словно уступая им это мгновение.

Лия, всё ещё у него на руках, наклонилась к его уху.

— Я хочу почувствовать, что ты живой. Что я — живая. Напомни мне, кто я. Кто мы.

Он не ответил. Просто нёс её в свою каюту, чувствуя, как внутри нарастает жар. Как будто всё, что было сдержано за месяцы страха, боли и борьбы, теперь рвалось наружу.

Каюта встретила их мягким светом. Дверь закрылась за спиной. Они были одни. Только он и она. Только их дыхание, только их прикосновения.

— Ты уверен, что не сон? — тихо спросила она, стоя босиком на полу, распуская пояс халата.

— Если это сон, — сказал он, шагнув ближе, — пусть он никогда не заканчивается.

Ткань упала на пол. Лия стояла перед ним — открытая, прекрасная, реальная. Он притянул её к себе и их губы снова слились в поцелуе, уже не сдержанном, не терпеливом — а полном страсти.

Следующие несколько дней «Гепан» плыл в гипере, словно корабль не был на грани нового галактического конфликта, а стал уединённым островком тишины и покоя среди бушующего космоса. Джек и Лия почти не покидали свою каюту. Никто из команды не беспокоил их — из вежливости и потому что каждый понимал: после всего, через что они прошли, эти двое заслужили это время. Время быть вместе. Время дышать. Время снова стать целыми.

Когда они выходили — коротко, чтобы поесть или взять что-то из общего отсека — то появлялись, как два заговорщика, переглянувшись и улыбнувшись, будто хранили какую-то тайну. И тут же снова исчезали за закрывающейся дверью, оставляя после себя лишь лёгкий след смеха, запах кофе и недосказанность.

Это было затишье. Небольшой отсроченный подарок судьбы — несколько дней, в которые можно было не думать о Вайреке, о Сверхразуме, о Наррах и даже о Гронтарах. Они были только друг для друга.

И всё же, у всего есть конец.

Когда до выхода из гипера оставалось всего несколько часов, снаружи раздался деликатный стук в дверь.

— Джек, скоро прибудем, — раздался голос Эда. Его тон был уважительным, почти осторожным, но с лёгкой усмешкой, которую Джек уловил даже сквозь переборку.

Дверь открылась, и Джек показался на пороге. Его волосы были взъерошены, на лице — лёгкая небритость, а на нём — только штаны. Торс блестел после душа, а в уголках губ таилась довольная, почти мальчишеская улыбка.

— Спасибо, Эд, — сказал он, голос немного хрипел. — Мы скоро придём.

Он закрыл дверь, задержав взгляд на ней пару мгновений, а затем обернулся. Лия лежала, укрывшись одеялом, на боку, с рукой под щекой, глядя на него с мягкой улыбкой. Свет от панели у изголовья мягко освещал её лицо, волосы рассыпались по подушке, и в ней было что-то волшебное. Женственное. Сильное и уязвимое одновременно.

— Ну вот и закончилась тишина и покой, — вздохнул он, подходя ближе. — Пора снова спасать галактику и делать великие дела.

Лия приподняла бровь, а потом, всё так же лёжа, провела пальцем по его поясу.

— А великие дела не могут немного подождать? — спросила она, притянув его к себе. Её голос был низкий, чуть охрипший, как у актрисы старого кино, с оттенком соблазна и игры.

Он рассмеялся, обнял её, и, когда их губы встретились вновь, мир за пределами этой каюты исчез ещё на какое-то время.

В столовую они пришли почти через час.

Джек был в свежей рубашке, застёгнутой на три пуговицы меньше, чем следовало, а волосы Лии были всё ещё чуть влажные после душа. Она была в тёмной тунике, подчёркивающей её талию, и шла чуть позади, но с явным блеском в глазах. Они держались спокойно, не пытаясь демонстрировать ничего — но вся команда мгновенно всё поняла.

Таргус, сидевший с кружкой чего-то явно не просто кофейного, скосил на них взгляд и сдержал ухмылку. Эд, стоявший у стойки, не обернулся, но его плечи предательски дёрнулись от сдерживаемого смеха. Даже Талирия, обычно сдержанная и сосредоточенная, позволила себе тонкую, почти невесомую улыбку.

— Доброе утро, — лениво протянул Джек, наливая две кружки кофе.

— Уже вечер, — поправила его Тали, не поднимая глаз от планшета. Но уголки её губ дрогнули.

— Тогда добрый вечер, — беззаботно бросил он, поставив кружку перед Лией. — А по ощущениям — утро. Очень хорошее утро.

Лия села рядом, слегка коснулась его руки и тихо поблагодарила. Она ощущала на себе взгляды, но ни один не был колким или осуждающим. Наоборот — все в этой комнате чувствовали, что команда снова стала целым. Единым. Живым.

Настроение было удивительно лёгким, как будто у всех появилось новое дыхание. Впереди их ждали переговоры с Гронтарами, возможно — бой, возможно — предательство. Но сейчас они снова были вместе. И это значило многое.

— Ну что, командир, — пробормотал Эд, наконец оборачиваясь, — пора снова рисковать задницами во имя мира во всём космосе?

— Не сегодня, — ответил Джек, откинувшись на спинку и потянувшись. — Сегодня у нас день кофе и сарказма. Завтра — мир и сражения.

Все рассмеялись. Так и прошёл последний тихий вечер перед тем, как реальность вновь настигнет их.

Когда сигнал зуммера пронзил тишину корабля, все уже были на своих местах.

Один за другим они вошли в рубку — чёрные броникомбинезоны плотно облегали тела, мерцая тусклым светом в холодном освещении командного отсека. Каждый из них был вооружён, как перед высадкой на враждебную территорию. Только Таргус выделялся среди них — тяжёлая боевая броня его клана сверкала гравировками, древними символами, выжженными пламенем на чернёной стали. На его плече возвышался рогатый наплечник с гербом дома Моргара — распахнутая пасть хищного зверя, укутавшаяся в языки пламени.

Джек прошёл к центральной консоли и взглянул на хронометр: до выхода из гипера оставались считанные секунды. Он провёл рукой по сенсорной панели, и на тактическом дисплее замерцали проекции — внешний обзор, схемы орбит, координаты выхода.

— Готовьтесь, — сказал он спокойно. — Ксар Мокара встречает гостей.

И в следующее мгновение «Гепан» вынырнул из гиперпространства.

Они оказались в сердце железного кольца.

Поначалу казалось, что перед ними — флот вторжения. Пространство вокруг буквально кишело кораблями: тяжёлые крейсеры, транспортные платформы, разведывательные челноки, штурмовые фрегаты, катера — и всё это обвешано бронёй, орудиями, навесными модулями и боевыми щитами. Даже самые маленькие патрульные судна несли на себе оружие, которого хватило бы, чтобы разнести небольшой лунный аванпост. Над каждым кораблём реяли трёхмерные голограммы гербов — символы кланов, сверкающие в космосе, словно призрачные флаги.

— Чёрт… — пробормотал Эд. — У них даже грузовые корабли с ракетными отсеками.

— Это не армада, — сказал Таргус, глядя на голограмму с гордостью. — Это — просто Гронтары. Мы никогда не забываем, что даже торговля может быть войной.

Перед ними раскрывалась звёздная система Ксар Мокара — имя, столь же древнее, как легенды самих Гронтар. В её центре пылало массивное бело-жёлтое светило, Гаур Карн, излучающее мощные энергетические волны. Свет от него был плотным, почти осязаемым, а электромагнитные бури, как говорили, могли в редких случаях перебивать даже гиперсвязь. Это солнце не ласкало, оно обжигало — как испытание, через которое нужно пройти, чтобы стать достойным сыном этой земли.

Внутри системы вращалось несколько планет, но внимание притягивал один мир.

Браксир.

— «Кровь Скалы», — тихо произнёс Таргус, и в его голосе впервые за долгое время прозвучали нотки почти религиозного благоговения.

Суровая планета. Внешне — хаотичная груда гор, словно сама поверхность раскололась от древнего удара богов. Континенты представляли собой гигантские хребты, разорванные каньоны, лавовые равнины, ревущие смерчи, способные сдуть шаттл с орбиты. Двойная гравитация тянула всё вниз с удвоенной яростью, и воздух был пропитан металлической пылью, рождённой миллионами лет тектонической ярости. Но под этой яростью пульсировала жизнь. В недрах — артерии магмы и хранилища редчайших минералов. Под горами — города, туннели, крепости. Здесь не жили — здесь выживали. И именно потому этот мир породил одну из самых стойких и несгибаемых рас в галактике.