Как только они пронеслись через узкий ангар и влетели на корабль, Эд не терял времени — он сразу прыгнул в кресло, его руки начали скользить по панели управления, и экран ожил под его пальцами. Таргус, уложив раненых в кают-компани, сам бросился в огневую рубку.

Джек же, не тратя ни секунды, занял своё место и включил связь. Откинувшись в кресле, он схватил микрофон и сжал его в руке, стараясь скрыть напряжение в голосе.

— "Гиперион" на связи "Гепан", как слышите? Хэйвуд, ответь, это Джек Рэндэлл.

Мгновенно в динамиках раздался голос, чёткий, спокойный, с лёгким налётом усталости:

— "Гепан", это "Гиперион", слышим вас.

Звучание было знакомым и в какой-то момент казалось, что мир снова встал на свои места.

— Джек, это Хэйвуд, — послышался голос, и Джек немного успокоился, услышав знакомое имя. — Мы уж думали, ты погиб. Где ты?

— А ты попробуй угадай, — усмехнулся Джек, но в его голосе скрывалась напряжённость. Он не мог позволить себе расслабиться, даже на секунду.

— Ты на той крепости? — Хэйвуд моментально уловил ситуацию. В его голосе звучало облегчение, но и тревога, впрочем, как всегда. — Теперь понятно, почему она вдруг ожила.

— Времени мало, Майкл, — Джек продолжал работать с панелью, его пальцы летали по кнопкам. Он был как заведённый механизм, пытаясь заставить корабль взлететь. — Мы сейчас взлетаем, но нам не добраться до ваших позиций. Нам нужна поддержка.

— Нам к вам не пробиться, Джек, — Хэйвуд не терял самообладания, его голос был всегда спокойным, даже в самых критических ситуациях. — Но я что-то придумаю. Дай мне пару минут.

— Если бы они были, — пробормотал Джек, подавая команду Эду.

— Эд, стартуем! — Голос Джека был твёрдым, как железо. Они оба синхронно потянули рычаги тяги, и двигатели "Гепана" взревели, разрывая тишину ангарного пространства. Корабль резко рванул вперёд, и он, словно зверь, вырвался наружу, на свободу.

Момент был подобран идеально, крепость с грохотом выпустила все ракеты, и они, как свора голодных псов, устремились в сторону вражеских кораблей. Джек мгновенно отреагировал, и корабль скользнул в рой ракет, включив систему распознавания "свой-чужой". Но время на отдых не было. Джек вел корабль, отчаянно маневрируя между ракетами и вражескими кораблями, словно балансируя на краю пропасти.

И вот начался настоящий ад. Вражеские корабли были повсюду, каждый их манёвр словно выжигал пространство вокруг. Джек, стиснув зубы, отчаянно маневрировал, пытаясь оторваться, но включить форсаж было невозможно — слишком много огня, слишком много врагов.

Таргус в оружейной рубке был не менее решителен. Он не прекращал стрелять, и его пульсирующие выстрелы превращали в пыль один вражеский корабль за другим. Он выкрикивал что-то на своём родном языке, но Джек не успевал расшифровывать, что именно. Каждая пушка, каждый залп — это был танец со смертью. Таргус был словно одержим, каждый выстрел давался ему с какой-то свирепой яростью.

Джек, отдавшись полностью кораблю, выкручивал его, едва избегая столкновений. Он маневрировал так, что сам себе удивлялся. В одну секунду они почти врезались в крупный вражеский крейсер, но "Гепан" будто слышал его мысли и вовремя увернулся, как заправский пилот.

И тут произошёл взрыв. Реактор крепости не выдержал. Гигантская огненная волна накрыла всё, что было вокруг, включая их. "Гепан" едва не поглотила ударная волна. Щиты корабля просели, но выдержали. Они были живы.

Когда "Гепан" наконец-то выровнялся после адского танца между обломками и вражескими снарядами, динамики ожили, и голос Хэйвуда прорезал кабину, возвращая Джека в реальность.

— Джек, есть идея. Переключаю тебя на другой канал.

Экран связи моргнул, и перед ним появился представитель Китари. Даже сквозь статические помехи, вызванные перегрузками систем, он выглядел безупречно. Утончённый и стройный, среднего роста, с гладкой кожей, отливающей голубоватым светом, он напоминал хрупкую фарфоровую статуэтку, созданную с идеальной симметрией. Но несмотря на внешнюю изящность, в его фиолетовых глазах с вертикальными зрачками светился холодный расчёт, беспристрастная логика высшего порядка. Это был взгляд существа, не знающего сомнений и ошибок.

— На связи Альран Тавиорн, командующий флотом Китари, — представился он ровным, почти механическим голосом, лишённым эмоций. — Джек Рэндэлл, покиньте опасный сектор и приготовьтесь к форсажному ускорению.

Джек приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но экран уже погас, а тактический анализатор резко изменил картину, подсвечивая на голографическом дисплее опасную зону. Джек не стал медлить — корабль рванул вперёд, уходя на безопасное расстояние.

— Что, чёрт возьми, они задумали? — бросил Эд, лихорадочно следя за показателями.

— Что-то, что мне не хочется проверять на собственной шкуре, — пробормотал Джек, оценивая обстановку.

Флот обороняющихся всё ещё держался на орбите третьей планеты, но теперь, слева от них, из гипера вышли силы Китари. Они были немногочисленны, но каждый, кто знал о Китари, понимал — их мощь никогда не измерялась числом. Их корабли были не просто машинами — они были произведением искусства, созданным с математической точностью. Обтекаемые, элегантные конструкции напоминали глайдеры, словно созданные для полёта не только в космосе, но и в самой ткани реальности. Гладкие тёмные корпуса без единой лишней детали, с приглушённым свечением энергетических контуров, говорили об их скрытой смертоносности.

И в следующий момент это смертоносное искусство раскрылось во всей красе. Пространство пронзил импульс. Настолько яркий, что даже свет звезды померк в сравнении с ним. Это не был обычный выстрел — не пучок плазмы, не луч лазера. Нет. Это был сгусток чистой, бескомпромиссной аннигиляции. Всё вокруг застыло на мгновение, как будто сама Вселенная затаила дыхание.

Не было громкого взрыва или разлетающихся обломков. Только резкая вспышка голубого света, пробивающая пространство, и тишина... обманчивая, пугающая тишина. Секунда...

Ничего. Но затем — ад.

Сначала едва заметная вибрация, пробежавшая по корпусам вражеских кораблей, как нервный импульс. Затем — тончайшая паутина трещин, моментально покрывшая металл, как будто его пронзила неведомая болезнь. И внезапно корабли начали разлагаться.

Не взрывами, не огнём, не пламенем. Они рассыпались в пыль, как древние артефакты, прикоснувшиеся к воздуху после тысячелетий забвения. Металл крошился, исчезая в невесомости. Огромные конструкции, некогда грозные и непоколебимые, становились бесполезным облаком микроскопических частиц, сметённых космическим ветром.

Но это было лишь начало. Где-то в центре огромный линкор разразился приглушённым, глухим взрывом, который не рванул наружу, а словно втянул сам себя. Космос вокруг корабля начал искажаться, словно воздух над раскалённой поверхностью, но только в гораздо более жутком масштабе.

— Что за… — начал было Таргус, но осёкся, глядя в иллюминатор.

Пространство вокруг кораблей сворачивалось внутрь, будто реальность ломалась под натиском неведомой силы. Детали корабля не просто разрушались — они исчезали, вытягиваемые в никуда.

Гигантские боевые крейсеры, ещё мгновение назад несущие смерть, теперь агонизировали, издавая жуткие, нечеловеческие звуки, словно само железо кричало в муках. Корпуса сжимались, выворачивались наизнанку, словно их засасывала невидимая воронка.

— Святые звёзды… — пробормотал Эд, наблюдая за этим кошмаром.

— Это невероятно… — тихо сказал Джек, не отрывая взгляда от происходящего. — Это…

Один за другим корабли врага исчезали, оставляя после себя только небольшие вспышки энергии, которые угасали, как погасший костёр.

В тот же миг, когда пушка Китари стерла с реальности вражеские корабли, пространство сотряс ещё один катаклизм.

Словно сама вселенная решила нанести второй удар, со стороны обороняющегося флота вырвался гигантский шар перегретой плазмы. Он был огромен — не просто залп, а целый вывернутый наизнанку кусок звезды. Раскалённая масса неслась сквозь пространство, растекаясь языками бело-голубого пламени, вспенивая и дестабилизируя сам вакуум.