Областной комитет партии с помощью местного партийного актива, действовавшего в подполье с первых дней войны, создал в южной части Стародорожья партизанский отряд. Командовать им было доверено уроженцу деревни Подоресье, бывшему военному врачу Алексею Ивановичу Шубе. Влияние отряда быстро распространилось на весь район. Здесь для обкома была создана прочная база. В случае необходимости партийный центр всегда мог перебраться на Стародорожье и бесперебойно продолжать работу. Мы имели возможность не только удобно разместиться, получать продовольствие, но и сразу же воспользоваться широкой и надежной сетью связи с другими районами. Мы знали, на кого можно опереться.　

Это были смелые, преданные Советской власти люди. Вот некоторые из них.　

Двадцатилетний паренек Михаил Белый — признанный вожак и организатор комсомольского подполья в районе, тесно связанный с молодежью стародорожских деревень. Комсомолец Михаил Лизунок из деревни Новоселки Борковского сельсовета — умный, находчивый разведчик. Леонид Лаптев — работник милиции, хорошо знающий население района. Колхозник Исак Рябцев из деревни Залужье. Смелые, неутомимые связные, а позже бесстрашные партизаны Иосиф Цагойко, Анна Королева, Софья Бабакова. Восьмидесятилетний лесник Никита Шешко, который, перед тем как прийти к партизанам, собрал на местах былых боев станковый и несколько ручных пулеметов, 3 ротных миномета, 10 автоматов, больше сотни винтовок, много гранат и патронов и передал трофеи отряду. Это десятки других людей, готовых выполнить любое задание партийного органа.　

Запасные базы для обкома партии были созданы и в других районах области.

На исходе осень. Вскоре вступит в свои права зима. Она нас и радовала, и огорчала. Мы радовались тому, что широко разрекламированный фашистский «блицкриг» похоронен Красной Армией. Радостно было от сознания, что мы выстояли, что народ пошел за нами, коммунистами, что трагические события первых недель войны не подорвали у наших людей морального духа и доверия к родной Коммунистической партии и Советскому правительству, их безграничной преданности великому делу Ленина, что пламя партизанской борьбы разгорается, и фашистские захватчики уже не раз испытали на себе силу ударов народных мстителей. Однако осень принесла нам немало трудностей и испытаний. Как ни тяжело было летом, но с наступлением холодов стало намного труднее. Летом, как говорят в народе, каждый кустик ночевать пустит. А тут зарядили дожди, наступили сырые и холодные осенние ночи. Чувствовалось приближение зимы. Это удручающе действовало на некоторых партизан. Все чаще и чаще среди них шли разговоры о том, что, может, лучше было бы перейти линию фронта, влиться в ряды Красной Армии и там сражаться с ненавистным врагом. Поговаривали и о другом: мол, партизанская война — дело летнее, значит, надо перейти линию фронта, там перезимовать, а весной, если понадобится, вновь вернуться в тыл врага, с новыми силами включиться в борьбу с оккупантами. Кое-кто и в примаки стал собираться. Такие разговоры отрицательно подействовали на некоторых командиров отрядов. Они стали ограничивать прием в партизаны.　

Эти обстоятельства встревожили нас, и мы решили обсудить вопрос на заседании обкома партии, которое состоялось в первых числах ноября 1941 года.　

Разговоры о переходе линии фронта, чем бы они ни мотивировались, мы расценили как проявление трусости перед зимними трудностями. Но дело не только в этих трудностях. Нельзя было не учитывать того обстоятельства, что вместе с ростом партизанского движения росли и крепли ряды подпольщиков, которые не только имели связь с партизанами, но и активно помогали им в борьбе с фашистами, сами ежедневно наращивали удары по противнику — уничтожали его живую силу и технику, выводили из строя станки и оборудование на предприятиях, портили паровозы, вагоны, разрушали станционное хозяйство, срывали различные мероприятия оккупантов. Население помогало народным мстителям. Не учитывать этого мы не имели права. Уход партизан за линию фронта, безусловно, ослабил бы борьбу с гитлеровцами со стороны подпольщиков и населения. Поэтому подпольный обком партии осудил настроение ухода за линию фронта как вредное. Он подчеркнул, что чем сложнее обстановка, тем сильнее должны быть наши удары по оккупантам, тем больше организованности, сплоченности и боевитости должны проявлять партизаны и подпольщики. Постановление требовало усилить удары по врагу не только на путях его продвижения к линии фронта, но и в гарнизонах с целью очищения территории от захватчиков и создания партизанских зон. Обком предложил командирам отрядов и групп устранить искусственное сдерживание роста рядов партизан.　

В постановлении говорилось и о том, что партизаны должны усиленно готовить конно-санный транспорт, самый удобный и надежный в зимних условиях.　

После этого во всех отрядах и группах состоялись партийные и общие собрания партизан. Решение обкома партии было единодушно одобрено.　

Вопреки мнению скептиков, утверждавших, что зимой из-за дополнительных трудностей и лишений партизанское движение ослабнет, оно, напротив, как мы в этом вскоре убедились, набирало силу, крепло и развивалось. К концу 1941 года в области насчитывалось уже около 50 партизанских групп и отрядов. В Минске, Борисове, Слуцке и почти во всех районах было создано большое количество подпольных первичных партийных и партийно-комсомольских организаций.　

Люди знали, что на юге области действует обком партии, и тянулись к нему. Ряд отрядов полесских районов Минщины, в которых в общей сложности насчитывалось 600 человек, в ноябре 1941 года занял деревни Загалье, Живунь, Старосек, Сосны, Гарное, Бариково, Баяничи, Татарка, Славковичи, Лясковичи, Альбинск. Партизаны создали там свои гарнизоны и начали распространять свое влияние и контроль на значительное количество населенных пунктов Любанского, Старобинского, Стародорожского и Глусского районов.　

Тем самым было положено начало созданию партизанской зоны на юге Минской области.　

Партизанским формированиям стало под силу осуществлять боевые операции в широких масштабах. В связи с этим обком все чаще советовал командирам проводить совместные боевые действия партизанских отрядов и групп по разгрому гарнизонов противника. Надо было подумать и о создании такого органа, который мог бы не только оперативно руководить действиями партизанских отрядов, но и разрабатывать планы крупных операций, проводимых объединенными силами.　

Но как конкретно осуществить эту идею, мы еще не знали. Вскоре снова вернулись к этому вопросу. Поводом для этого послужил такой случай. Наш неутомимый разведчик Евстрат Горбачев подготовил и осуществил удачную операцию по захвату в плен фашистского офицера-эсэсовца. Эта операция была проведена с помощью любанских подпольщиков — учительницы комсомолки Фени Кононовой и ее подруги Любы. В наши руки попал оберштурмфюрер СС. На допросах он вел себя нагло и самоуверенно, заявлял, что немецкие войска уже под Москвой и скоро всем нам будет капут. Эти бредни эсэсовца особого интереса не представляли. Зато к нам попали с его полевой сумкой важные документы — копии приказов командования войск СС и СД, в которых говорилось о необходимости навести «порядок» на оккупированной территории. В одной бумаге была ссылка на приказ от 16 октября 1941 года начальника штаба верховного главнокомандования Германии фельдмаршала Кейтеля, который утверждал, что «с начала войны против Советской России на оккупированных Германией территориях повсеместно вспыхнуло коммунистическое повстанческое движение», и высказывал категорическое требование в кратчайшие сроки принять самые крутые меры для подавления партизанских выступлений, полагая, что «только таким способом… может быть восстановлено спокойствие».　

Командование вермахта и рейхсфюрер СС Гиммлер специально для борьбы с партизанами Белоруссии бросили в 1941 году 221-ю, 286-ю и 403-ю охранные дивизии, 339-ю и 707-ю пехотные дивизии, 1-ю кавалерийскую бригаду СС, артиллерийские, танковые и саперные подразделения, моторизованные части полевой жандармерии, полицейские полки и батальоны, тайную полевую полицию (ГФП), полицию безопасности и СД, полицию порядка и т. д. Эти огромные силы не стояли в гарнизонах без дела, они постоянно занимались кровавым разбоем. В самом начале войны — с 19 июля по 31 августа 1941 года — 1-я кавалерийская бригада СС при поддержке частей 162-й и 252-й пехотных дивизий провела крупную карательную экспедицию под кодовым названием «Припятзумпфе» («Припятские болота»). Каратели прошли с запада на восток по территории Пинской области, захватили южные районы Минщины, ворвались в Гомельскую область— и всюду на своем пути жгли, расстреливали, вешали, истязали, насиловали, грабили. Командир этой бригады штандартенфюрер СС Фогеляйн докладывал своему начальству, что за время экспедиции было уничтожено 13788 советских людей. Каратели разбойничали на севере Минской и юге Витебской областей, на Могилевщине и в других местах Белоруссии.