— Тебя же могли убить наши? — сказал Иосиф Александрович Бельский.　

— Могли, — спокойно, как само собой разумеющееся, ответил он. — Вот видите, бока намяли, хотя я сам к партизанам подошел… — Он о чем-то подумал и продолжал: — Конечно, кому хочется умирать, особенно от пули товарища. Но я уже привык ходить между двух огней. Раз надо — значит, надо…　

Немалую помощь партизанам в разгроме любанского гарнизона оказал «начальник полиции» Гидранович. Он сделал все так, что полицейские не вступили в бой с партизанами и не оказали оккупантам помощи, когда их громили партизаны.　

Вот таких людей — простых, скромных, неприметных, но до конца преданных Родине — мы и старались посылать на самые опасные участки. И люди шли, хотя знали, что в стане врага им каждую минуту будет грозить смертельная опасность, шли с одной мыслью, с одним стремлением — сделать все возможное для того, чтобы быстрее освободить родную землю, разгромить фашистских захватчиков. Пойти в логово зверя, оказаться один на один с противником, выполнить боевую задачу в сложнейших условиях — это патриоты рассматривали как выражение высшего доверия партийных органов и партизанского командования. И это доверие они с честью оправдывали на деле.

Утром 22 сентября 1942 года из ЦК КП(б)Б была получена радиограмма: «Василию Ивановичу Козлову прибыть в Москву для доклада о ходе борьбы в тылу немецко-фашистских оккупантов. Самолет посылаем сегодня ночью на ваш аэродром».　

Не успели члены обкома собраться, как налетела вражеская авиация и подвергла наш остров бомбежке.　

— Давайте-ка отойдем с «Доброго» в сторонку, — предложил Василий Иванович членам обкома. — Надо поговорить в более спокойной обстановке.　

Мы отошли с полкилометра, выбрали сухое возвышенное место и расположились на траве под березами. Козлов открыл заседание обкома и сказал:　

— Как долго я пробуду в Москве — неизвестно. Поэтому надо решить, кто в это время будет возглавлять областной комитет партии и партизанское соединение. — Он подумал немного и предложил: — Я думаю, что исполнение обязанностей первого секретаря обкома и командира партизанского соединения следует возложить на товарища Мачульского.　

Все согласились с этим предложением. Я поблагодарил товарищей за доверие.　

На заседании встал вопрос о том, чтобы разрешить вылететь в Москву Алексею Георгиевичу Бондарю и генералу Михаилу Петровичу Константинову. Алексей Георгиевич был ранен, не получал квалифицированной медицинской помощи, и раны у него гноились. Его необходимо было госпитализировать. А Михаил Петрович не раз высказывал желание продолжать борьбу с врагом на фронте, в рядах Красной Армии, считая, что там он принесет больше пользы общему делу. Члены обкома решили отправить в Москву вместе с Василием Ивановичем также Бондаря и Константинова.　

Были рассмотрены и другие организационные вопросы. Заместителем командира соединения по оперативной части был назначен Иван Михайлович Куликовский, заместителем по разведке и контрразведке — Роберт Борисович Берензон, начальником штаба соединения — Павел Михайлович Коновалов.　

— Центральный Комитет партии, — сказал В. И. Козлов, — будет интересоваться не только тем, что мы сделали, но и планами обкома и штаба соединения на будущее.　

— С кем в Москве придется беседовать, мы не знаем, — сказал я. — Но независимо от того, на каком уровне тебя будут принимать, ты должен сказать, что партизанское движение на территории Белоруссии настолько развилось и окрепло, что может проводить самые сложные боевые операции. Для этого нужно только усилить материальную помощь с Большой земли. Что касается наших конкретных планов на ближайшее будущее, то следовало бы вернуться к вопросу, который я предлагал обсудить еще весной. Речь идет о взрыве железнодорожного моста на реке Птичь. Если раньше кое-кто сомневался в успешном проведении этой операции, то сейчас положение совершенно иное: у нас есть все необходимое для ее осуществления — и силы, и средства.　

После обмена мнениями было решено: железнодорожный мост через реку Птичь на магистрали Брест — Калинковичи около станции Птичь длиною более 150 метров взорвать в канун праздника 25-й годовщины Великого Октября; операции дать кодовое название «Эхо на Полесье». Это будет нашим подарком Родине в честь годовщины Великого Октября и конкретной помощью войскам Красной Армии, которые в то время вели героические бои у стен Сталинграда.　

Мы обстоятельно говорили о том, что следовало бы отразить в отчете ЦК партии, определив наши крайние нужды.　

Незаметно прошел день. Вечером мы ушли на аэродром. Расставаться с боевыми товарищами было грустно. Неизвестно, доведется ли еще встретиться. Но вот прибыл самолет. Последние напутствия, последние рукопожатия» Самолет с ревом пронесся мимо нас и взмыл в ночную темень. Прощайте, друзья! Счастливого пути!　

Партизаны погасили сигнальные костры.　

Возвращаясь с аэродрома, я думал о том, что обком партии доверил мне ответственный участок. Он надеется, что наши удары по врагу не только не ослабнут, а будут день ото дня возрастать. Надо во что бы то ни стало оправдать это доверие.　

За год работы в подпольном обкоме я прошел большую школу борьбы, приобрел опыт организаторской работы в массах в сложных условиях вражеской оккупации. Все это, разумеется, поможет мне выполнить обязанности первого секретаря обкома и командира соединения. Особенно ободряло то, что рядом, плечом к плечу, находились боевые товарищи, умудренные большим жизненным опытом, — члены обкома, командиры и комиссары отрядов, секретари подпольных райкомов партии и первичных партийных организаций, закаленные и мужественные партизаны. Почаще советоваться с ними, внимательно прислушиваться к их голосу — и дело пойдет наверняка.　

25 сентября 1942 года я вызвал к себе командиров подрывных групп из отряда Михайловского — Григория Токуева и Илью Герасименко, а также партизана-подрывника Василия Митрофановича Будовича, жителя поселка Млынок, расположенного неподалеку от железнодорожного моста. Дал задание Токуеву и Будовичу произвести тщательную разведку вражеского гарнизона станции Птичъ: установить его состав, вооружение, расположение огневых точек; до мелочей изучить правую сторону реки от поселка Млынок до моста, выяснить, как охраняется мост; точно определить огневые точки и наличие минных полей на подходах к нему.　

Группе Ильи Герасименко было приказано тщательно обследовать левый берег реки, найти брод для переправы партизан, разведать наиболее выгодный рубеж обороны, заняв который можно было бы задержать противника в случае, если он направит подкрепление из гарнизона Мышанка.　

Четверо суток разведчики провели в районе моста и блестяще справились с заданием. Собранные ими сведения укрепили нашу уверенность в том, что подрыв железнодорожного моста вполне осуществим. Я предложил своему заместителю Куликовскому, начальнику штаба Коновалову и инструктору подрывного дела Шимченку немедленно приступить к разработке плана операции, причем всю подготовительную работу вести в строжайшем секрете.　

1 октября состоялось совещание командиров и комиссаров отрядов, секретарей партийных и комсомольских комитетов. Выступавшие говорили, что партизаны должны равняться на мужественных защитников Сталинграда, что надо неустанно улучшать партийно-комсомольскую работу в отрядах и всей силой своего влияния увлекать людей на подвиги.

Диверсионно-подрывная работа на железнодорожных магистралях заметно активизировалась. Так, 7 октября группа партизан из отряда Болотникова (Глушко) во главе с Г. П. Быковским между станциями Старушки — Копцевичи подорвала воинский эшелон с войсками. Под откос свалились паровоз и двенадцать вагонов. На этом же участке сразу после того, как фашисты отремонтировали путь и восстановили движение, отделение Петра Андреевича Семенова из отряда Далидовича произвело крушение эшелона с живой силой и техникой противника. Операция была выполнена на редкость удачно — вышли из строя паровоз и вагоны. Несколько автомашин и десятки подвод двое суток вывозили раненых и убитых, извлекая их из-под обломков вагонов.