Директор часто получал нагоняи от оккупационных властей, однако не обращал на это внимания, заботясь о том, чтобы в детдоме выполнялись требования командования партизанского отряда.　

Но весной 1943 года над детдомом нависла грозная опасность. Партизанам стало известно, что под видом прививок от дизентерии гитлеровцы хотят испытать на детях какое-то новое лекарственное средство, изобретенное в Германии. Было ясно, что, поскольку немецкие врачи не испытывают это средство в своих детских клиниках, оно представляет большую опасность для жизни детей. Партизаны решили сорвать гнусное намерение гитлеровских медиков. Они рассказали детям о замысле фашистов и рекомендовали не позволять делать уколы.　

В один из апрельских дней в детский дом приехало свыше десяти немцев в белых халатах. Врачи разложили инструменты, собрали детей и стали уговаривать их сделать безболезненные уколы. Ни один ребенок не подошел добровольно к врачам. Тогда фашистские «лекари» стали хватать ребятишек и насильно делать им уколы. Дети в страхе сгрудились в углах большого зала, кричали: «Лучше убейте нас, но уколы делать не дадим!» Врачебная комиссия не выдержала дружного отпора и уехала ни с чем.　

В начале января 1944 года партизаны узнали, что фашисты хотят вывезти воспитанников детского дома в Германию. Как предотвратить это? Было над чем задуматься секретарю райкома Ивану Федоровичу Дубовику и командованию бригады «Штурмовая». Возникла смелая мысль — вывезти детей в расположение партизанских отрядов. 　

Заславский райком партии поручил осуществление этой операции командованию бригады «Штурмовая». Каждый отряд выделил по 10–15 санных подвод, заготовил необходимое количество одеял, шуб, валенок, платков. Для охраны обоза назначили специальный отряд во главе с командиром роты И. Батяном.　

Под утро в деревню Середняя въехал длинный обоз. В санях, возле которых шли вооруженные партизаны, находились укутанные в шубы, одеяла, платки ребятишки. Лица у всех радостные, озорные.　

В морозной тишине прозвучал четкий рапорт Ивана Батяна:　

— Товарищ секретарь райкома партии! Ваше задание по вывозке детей из Семков-Городокского детского дома выполнено. Вывезено 276 ребят. При выполнении задания потерь не имели.　

Детей распределили по деревням. Так малыши были избавлены от фашистского рабства.

Каждый день с фронта приходили вести одна, радостнее другой. В середине февраля 1944 года Красная Армия нанесла крупное поражение гитлеровским войскам южнее озера Ильмень. Наши воины вышли к границам Прибалтики. Все мы жили известиями о ходе наступательных боев на северо-западном театре военных действий. Развернулась невиданная по масштабам битва за Правобережную Украину. Наступление повели четыре Украинских фронта — от устья Днепра до Припяти. По всему чувствовалось, что скоро придут в движение и Белорусские фронты. Наша разведка сообщала о нервозности командования центральной группировки фашистских войск.　

Такая обстановка требовала особенно четкой координации действий всех партизанских сил, расположенных в области. Морозным зимним днем я направился на юг Минщины, в подпольный обком. Мне предстояло преодолеть свыше двухсот километров в один конец и такое же расстояние проехать обратно. Кони у нас были резвые, выносливые. Рассчитывали управиться за неделю.　

Путь предстоял не особенно сложный. Был ведь не сорок первый год, когда приходилось таиться возле каждого перекрестка, возле каждой деревни, пережидая, пока пройдут фашистские войска. Сейчас наша дорога шла в основном через территории, освобожденные или контролируемые партизанскими отрядами. И я снова и снова с гордостью думал о том, как много было сделано Красной Армией и народными мстителями за два с половиной года войны. Эти мысли прервал мой неизменный спутник во всех походах — автоматчик Николай.　

— Зря, товарищ полковник, дали самолет разобрать. А то бы мы уже через час чаек попивали с Василием Ивановичем и Иосифом Александровичем. Лететь безопасно — кругом своя земля…　

— Да разве я разрешал? Всего лишь на час опоздал, а то был бы у нас самолет, — ответил я.　

И смешно и грустно вспоминать об этом самолете. Однажды в нашей зоне — Плещеницком районе — опустился двухместный немецкий самолет. Партизаны во главе с инструктором подпольного райкома партии Кульгавым издалека открыли стрельбу по машине. Летчики, которые попытались было устранить неисправность, бросились наутек, но были пойманы нашими бойцами. Доложили о том, что захвачен вражеский самолет, и мы немедленно выехали к месту посадки. Но, к большому огорчению, увидели лишь один голый остов.　

— Мы боялись, товарищ командир, — виновато объяснил Кульгавый. — Думали, что могут нагрянуть фашисты и увезут машину. А тут хоть добро не пропало — снятые пулеметы нам пригодятся, а из алюминия и плексигласа вещичек хороших наделаем…　

Ну, что с ними было делать! Пожурили мы партизан, сказали, что у нас есть свои партизанские летчики и машина нам была бы весьма кстати.　

И вот вместо самолета приходится ехать на лошадке. Правда, в этом была и своя прелесть: путь долог и нетороплив, можно о многом подумать наедине, подготовиться к докладу в обкоме партии. Ведь там наверняка спросят товарищи: «А что вы сделали?»　

Рассказать есть о чем. И о том, что в начале 1944 года были созданы две новые бригады — «Большевик» и имени Калинина, и о подвигах партизан. В первую очередь, само собой понятно, о подрывнике-«удочнике» Владимире Абрамчике, высоком, задорном парне из деревни Агарки Заславского района.　

…В канун 26-й годовщины Красной Армии Владимира вызвал комиссар бригады «Штурмовая» Илья Мартынович Федоров и спросил его:　

— Какой собираешься преподнести подарок Родине в честь праздника?　

Абрамчик рассказал о своем плане подрыва вражеского эшелона на железнодорожном мосту через шоссейную дорогу в районе деревни Селедчики.　

— Как же ты снимешь охрану моста? — спросил Федоров, не скрывая своего удивления.　

— Не беспокойтесь, товарищ комиссар. Все подходы разведаны. У моста стоит один часовой, остальные караульные отдыхают в это время в бункере. Сниму фашиста за милую душу, не крякнет даже, — уверенно произнес Владимир.　

Группа подрывников, захватив с собой 32 килограмма взрывчатки, скрылась в ночи. Минеры и сопровождавшие их автоматчики до тонкостей знали свои обязанности. Абрамчик проводил операции обычно без команд и сигналов — был уверен, что каждый сделает то, что ему положено. Так оно всегда и бывало. На этот раз подрывникам и вовсе повезло. По пути они встретили железнодорожника, который проживал в домике неподалеку от моста. Мужчина был чем-то сильно расстроен. Еле владея собой, он рассказал партизанам, что немецкий часовой покинул пост, ворвался в дом, выгнал хозяина, а сам стал приставать к жене, угрожая ей автоматом. Обезумевший от негодования железнодорожник шел, сам не зная куда, гонимый желанием кому-нибудь пожаловаться. Он очень обрадовался встрече с партизанами и знакомой тропинкой привел их к дому. Гитлеровца бойцы взяли без труда. Не теряя ни секунды, подрывники устремились к мосту. Группа автоматчиков во главе с Леонидом Терлецким — таким же бесстрашным храбрецом, как и Абрамчик, — бесшумно подкралась к бункеру, но спавших там гитлеровцев решили не трогать, чтобы не подымать шума.　

Абрамчик с товарищами заминировал мост, привязал к чеке мины шнур и отполз по снегу с насыпи метров на сто. Отползли в условленные места и остальные партизаны. Минут через двадцать показался эшелон, следовавший на Минск. Когда паровоз въехал на мост, Володя потянул шнур, однако взрыва не произошло. В чем дело? Абрамчик бросился к мине. Оказалось — шпагат порвался, не выдернув чеки. Подрывник мгновенно устранил повреждение и снова залег в свой снежный окопчик.　

Не прошло и получаса, как со стороны Молодечно появился новый эшелон. Володя по привычке слегка потянул «удочку», проверяя натяжение шнура. Прошло несколько томительных минут. Вот уже колеса локомотива гулко застучали по мосту. Володя дернул шнур. Мощный взрыв далеким эхом раскатился окрест, и мост взлетел на воздух. В провал, зиявший над шоссе, полетели, громоздясь одна на другую, платформы с танками, автомобилями и пушками. Выполнив задание, подрывники зашли в домик железнодорожника, посоветовали ему уходить подальше, забрали с собой сидевшего под стражей горе-часового и благополучно вернулись на свою базу.