Неуловимого старика, слава о котором ходила по отрядам и по всем деревням района, усиленно разыскивали гитлеровцы. За его голову была обещана крупная сумма денег. Однако предателей не находилось. Дмитрий Иванович продолжал успешно выполнять сложные и опасные боевые задания. Гитлеровцы разузнали, что у Шершнева в Минске проживает семья, и схватили его жену и четверых детей. По району пошел пущенный оккупантами слух: если Шершнев вернется домой, то ему будет предоставлена возможность мирно жить и работать, а жена и дети будут освобождены из тюрьмы. Узнав об этом, он сказал:

— Сейчас есть лишь многомиллионный народ, который для каждого честного советского человека является родной семьей. Вот я и встал на путь борьбы с врагом за эту семью, чтобы она была спасена от фашистского ига. Моя жена, мои дети ни в чем не повинны. И тот, кто поднимет на них руку, не уйдет от возмездия.

Руки старого партизана не уставали держать винтовку. Товарищи всегда видели его в боевом строю.

Вместе со своими сыновьями Леонидом, Андреем и дочерью Марией пришел в отряд бывший красногвардеец, боец Червенского коммунистического отряда Николай Степанович Синявский. Партизаном стал и коммунист Александр Егорович Лабуш, до этого состоявший в подпольной группе, куда входили также его жена и дочь. Подпольщики собирали для партизан оружие, распространяли во вражеском гарнизоне листовки, вели разведку. Гитлеровцы арестовали жену и дочь Александра Егоровича, а сам он чудом избежал ареста. Знакомые предлагали ему переехать в другой район, однако он на это ответил:

— Хоть я и стар, но думаю, что пригожусь в партизанском отряде.

Большим уважением в отряде пользовалась и бесстрашная подпольщица, партизанская связная минчанка Валентина Ермакович. По заданию командира она не раз ходила в город, добывала сведения о противовоздушной обороне минского гарнизона, о передвижениях вражеских войск по железной дороге. Красивая семнадцатилетняя девушка была всегда в пути. Выполнив одно задание, она сразу же отправлялась на другое.

Однажды группа партизан и связных под командованием Василия Воронова направилась к железной дороге для подрыва немецкого эшелона. Валентина упросила командира, и он разрешил ей участвовать в диверсии. 14 смельчаков скрылись в лесу. А на рассвете подрывники подложили тяжелый заряд под рельсы. При взрыве свалились под откос паровоз и несколько вагонов.

Удача воодушевила партизан, и они решили подорвать еще один эшелон. Но при переходе на другой участок дороги враг окружил горстку храбрецов. Бой у деревни Корзюки продолжался около семи часов. Партизаны не подпускали гитлеровцев к своей высотке. Немало солдат было перебито. Но таяли и ряды партизан. Погибли Воронов, Осипов, Берняк, Каминский… Только шести бойцам удалось пробиться сквозь вражеские цепи. Фашисты бросились за ними вдогонку, и возле деревни Матище партизаны снова были окружены. Усталые, голодные, томимые жаждой, они, напрягая последние силы, вступили в неравный бой. У наших бойцов кончились патроны.

— Рус, сдавайся! — то и дело слышались голоса гитлеровцев.

Вражеские пули уносили то одного, то другого бойца. Геройски погибли Горбатенко, Зотов, Черкасов; Валентина Ермакович отбивалась до последнего патрона. Когда каратели, пытаясь захватить ее живой, приблизились к ней вплотную, девушка бросила гранату под ноги солдатам, а сама подбежала к убитому немецкому солдату, схватила его автомат и меткой очередью сразила еще несколько гитлеровцев. Вале не удалось вырваться из вражеского кольца, но отважная комсомолка дорого отдала свою жизнь. Даже гитлеровцы были поражены стойкостью и смелостью белорусской девушки.

Решительно действовала и другая партизанка — Мария Ивановна Казимирская. Вместе со своими подругами Марией Кузнецовой, Лидией Бокаевой, Лениной Трамоусовой она организовала подпольный госпиталь. Девушки лечили советских воинов, кормили и одевали их, а потом отправляли в партизанские отряды. Комсомолка Казимирская создала в Марьиной Горке молодежную подпольную группу, которая передавала партизанам оружие, медикаменты, переправляла надежных людей в леса. Молодые подпольщики во главе с Марией совершили несколько диверсий. Они прикрепили к одной из цистерн вражеского эшелона магнитную мину. В результате взрыва сгорело 14 цистерн с горючим, направлявшихся на фронт. Подпольщики подорвали водокачку и мост.

Что только не предпринимали фашисты, чтобы раскрыть группу! На подступах к важным объектам выставлялись секреты; по ночам в городском поселке велось усиленное патрулирование. Однако подпольная группа продолжала жить и бороться. Наконец гитлеровцам удалось заслать в ряды подпольщиков провокатора Николая Соловьева, который выдал многих молодых патриотов, в том числе родственников, связанных с подпольщиками и партизанами. Были схвачены родители Казимирской. Мария находилась на задании и благодаря этому избежала участи своих боевых товарищей.

Девушка пришла в отряд. Партизаны тепло встретили ее.

— Арестованы мои родители, мои товарищи по оружию, — сказала Мария. — Им, конечно, не уйти от зверской расправы. Мое сердце окаменело от горя. Но я пришла к вам не для того, чтобы проливать слезы, а чтобы еще беспощаднее бить врага.

Девушка стала бойцом строевого взвода. Вместе со своими друзьями она подорвала пять вражеских эшелонов, участвовала в разведке. Мария Казимирская геройски погибла в бою 27 июня 1943 года.

В связи с быстрым ростом партизанских рядов Червенский подпольный райком партии решил разукрупнить 1-ю Минскую бригаду. На ее базе было создано три: 1-я Минская, имени Кирова и имени газеты «Правда». К тому же в Червенско-Пуховичской зоне действовали бригады: «За Советскую Белоруссию», «Разгром», имени Щорса, «Пламя». Бойцы по этому поводу шутили:

— Если бы убитый фашистский гауляйтер Вильгельм Кубе узнал, что в «зоне особого назначения» стало так много партизан, он бы от злости в гробу перевернулся…

Много трудных боев провели партизаны отряда, а потом бригады имени газеты «Правда»! Они разгромили десятки вражеских гарнизонов, спустили под откос 161 эшелон, сожгли и разбили 80 автомашин, уничтожили на шоссейных дорогах 109 мостов, перебили 2823 рельса, сожгли четыре немецкие продовольственные базы. От ударов партизан на белорусской земле нашли себе могилу около шести тысяч гитлеровских солдат и офицеров.

Партизаны вернулись на свою базу. Одни понесли раненых в медпункт, другие столпились у оружейного склада, сдавая только что захваченные в бою трофеи — винтовки, автоматы, патроны. Кто-то уже пристроился на пеньке и чистит оружие; кто-то ищет сапожника, чтобы починить порванный в походе сапог. Всюду возбужденные разговоры, расспросы. Но вот обычная в таких случаях сутолока улеглась. Дежурные по кухне принесли ведра с супом. Партизаны, перекусив и выкурив по цигарке, стали располагаться на отдых. Командиры обходят землянки, проверяя, все ли на месте. Партизанский закон строг: приказано отдыхать — отдыхай, не болтайся попусту; в любую минуту может прозвучать сигнал боевой тревоги, и каждый должен быть готов к этому.

К дежурному подошел «Кузьмич» — секретарь Червенского подпольного райкома партии Кузьма Кузьмич Кравченко. Это неторопливый в движениях, собранный человек в красноармейской фуражке и стеганом ватнике, туго перепоясанном ремнем, на котором висели кобура с пистолетом и брезентовая сумка с двумя лимонками.

— Данильчика не видел? — спросил он.

— С нами все время был. Сейчас, наверное, отдыхает.

Кравченко направился к штабной землянке. Второй секретарь райкома партии, высокий полноватый блондин с обветренным лицом и большими усталыми глазами, и в самом деле собирался прикорнуть на нарах.

— Поручение тебе есть, Степан Емельянович. Мы, как ты знаешь, собираемся на бюро слушать доклад командования отряда «Разгром». Сходи в отряд, поинтересуйся делами, поговори с партизанами, прихвати кого-нибудь из райкома комсомола, а я подойду попозже.