Нам надо было подготовиться к борьбе с карателями, и мы вернулись к поднятому ранее вопросу об объединении всех партизанских сил под общим командованием. 25 ноября состоялось заседание подпольного обкома партии. На нем было решено объединить все отряды и группы, находящиеся в южных районах Минщины, в одно соединение партизан Минской области. Создали штаб соединения, в который вошли все секретари областного комитета партии. Позже были распределены обязанности между ними. Первый секретарь обкома Василий Иванович Козлов был утвержден командиром соединения. Меня назначили его заместителем по оперативной части, Иосифа Александровича Бельского — заместителем командира по партийной и комсомольской работе, Алексея Георгиевича Бондаря— заместителем командира по разведке и контрразведке. На Ивана Денисовича Варвашеню возлагалось руководство пропагандой и печатью.　

Объединив свои силы под общим оперативным руководством, партизанское движение, области вступило в новый, более сложный этап своей деятельности.　

В начале декабря мы узнали, что Красная Армия разгромила гитлеровские войска под Москвой и гонит их на запад. Принятые по радио сводки Совинформбюро переписывались и передавались из рук в руки. Люди от радости обнимались, целовались, у многих на глазах выступали слезы. И как было не радоваться! Ведь в последние месяцы мы чуть ли не каждый день находили немецкие листовки, в которых фашисты хвастливо писали о том, что немецкие войска вплотную подошли к «столице большевиков» и в бинокли рассматривают московский Кремль. Фашистский комендант Минска создал специальное бюро для выдачи пропусков на въезд в Москву. Немецкие офицеры в Гомеле устроили большой бал по поводу взятия «красной твердыни». Как воронье, слетались в Белоруссию гитлеровские коммерсанты, готовые по первому сигналу ринуться в Москву, чтобы прибрать к своим рукам заводы, фабрики, банки, учреждения.　

И вот волнующая весть: любимая столица выдержала бешеный натиск врага. Красная Армия не только выстояла, но, расправив свои богатырские плечи, нанесла сокрушительный удар по фашистским бронированным полчищам и перешла в контрнаступление.　

Скорее, скорее донести эту весть до людей! Они ждут ее, живут этим нетерпеливым ожиданием. Обком партии разослал все наличные пропагандистские силы по деревням. Выполнять важное поручение ушли члены обкома, многие коммунисты из партизанских отрядов. 3 января 1942 года я вместе с партизанами Герасимом Гальченей, Антоном Филиппушко и Филиппом Костюковцом направился в деревню Турок. Попутно нужно было достать питание к радиоприемнику — наши батареи уже выдыхались.　

Достать батареи было нетрудно: мы знали, что они хранятся у Александра Захарика, работавшего до войны в отделении связи. Несмотря на приказы фашистского коменданта сдавать не только оружие, но и радиоприемники, Захарик спрятал свой приемник, хотя и рисковал жизнью. Он с готовностью передал нам приемник и батареи к нему. После этого я подошел к колхозникам, которые молотили хлеб на току. Они бросили работу и столпились вокруг меня. Началась летучая сходка, которую я не забуду никогда. Затаив дыхание, люди слушали сообщение Совинформбюро о победе под Москвой. В их глазах светилась радость, многие плакали, забывая смахивать крупные слезы. Когда я закончил чтение и провозгласил здравицу в честь любимой Родины и великой партии коммунистов, все дружно подхватили «ура!».　

Чтение сводки уже давно окончено, но крестьяне не расходятся. Они задают десятки вопросов, хотят знать подробности, словно я только что прилетел из Москвы и все видел своими глазами. Перебивая друг друга, люди спешат высказать свои мысли, поделиться своими думами.　

— Видишь, как дело-то оборачивается! — радостно говорил стоявший рядом со мной высокий сухощавый крестьянин, который еще в начале нашей беседы снял шапку-ушанку да так и забыл ее надеть. — Немцы-то давно уж хвастались, что Москву взяли. А она, матушка, вон как плечи расправила. Гонит проклятых фашистов на запад.　

— Это хорошо! — поддакнули крестьяне. — Знай наших!　

— Чего же стоите вы, мужики, — вышла в круг женщина с лопатой. — Нагрузили бы партизанам хоть пару мешков хлеба. Пусть примут наш подарок… В честь победы!　

Несколько крестьян взялись за лопаты, подошли к вороху. Я не отказывался, чтобы их не обидеть; хлеб нам и в самом дел был нужен для красноармейской семьи из деревни Пласток. Жена одного из бойцов еще месяц назад отдала нам свой радиоприемник, и мы решили помочь ей хлебом.　

Герасим Гальченя подогнал подводу, на которой лежали приемник и батареи, и с помощью крестьян положил в сани два полных мешка с зерном.

Но вот наконец мы стали прощаться с жителями деревни. Вдруг кто-то крикнул:　

— Немцы!　

Я не спеша вышел из гумна и увидел, как в деревню въезжали на двух санях гитлеровцы. «Стой!» — крикнул я и открыл огонь. Фашисты, ошарашенные неожиданным ударом, развернули лошадей и с места взяли в карьер. Я еще раз пустил по ним очередь. Одна лошадь остановилась, а гитлеровцы выскочили из саней и помчались врассыпную. Мы с Филиппушко сели в брошенные сани и пустились вдогонку. К сожалению, оккупантам удалось удрать. Потеряв противника из виду, мы доехали до поселка Песчанец-1. С лошадью у крайнего дома остался Антон, а я направился на другую улицу. Около одного из домов увидел парня в шубе, стоявшего у саней, груженных винтовками.　

— Кто там стрелял в Турке? Не партизаны ли? — спросил он меня.　

Я сразу догадался, с кем имею дело, и спокойно ответил:　

— Черт его знает, может, и партизаны. А ты кто?　

— Свой, — усмехнулся он, — полицейский. Везем в гарнизон винтовки, только что в Любани получили.　

— Ах ты, подлец! — крикнул я и наставил на него автомат.　

Он обомлел от страха, выпучил глаза. Потом плюхнулся на колени и взмолился:　

— Не бей, не губи!.. Ей-богу, удеру от немцев…　

— Ну, смотри… На первый раз прощаю. Еще раз попадешься — не помилуем. — Полицай вскочил и побежал. Захватив трофеи, я подъехал к Антону. К нему уже подъезжали наши товарищи — Герасим Гальченя и Филипп Костюковец. На трех подводах, с пятнадцатью трофейными винтовками и большим количеством боеприпасов, мы вернулись домой.　

А через несколько дней я уже снова был в пути. На этот раз мне предстояло провести собрание в деревне Прусы. Со мной поехали 15 партизан, они должны были охранять деревню во время собрания. Дело в том, что Прусы расположены в полукилометре от шоссейной дороги, идущей из Бобруйска на Красную Слободу. По шоссе часто ездили гитлеровцы, — не ровен час, они могли заскочить и в Прусы. Но все обошлось благополучно. Крестьяне, как только узнали, что в деревню приехали партизаны, сразу же, без объявления, собрались в одном просторном доме. Собрание провели по всем правилам: выбрали президиум, предоставили мне слово для доклада. Кто-то из присутствующих не утерпел и крикнул:　

— Замечательно! Кругом фашисты, а у нас Советская власть действует.　

Люди зашумели, многие зааплодировали. Видать, всем понравились слова односельчанина.　

Я прочитал сообщение Совинформбюро о победе наших войск под Москвой, рассказал о приближающейся 24-й годовщине Красной Армии, призвал крестьян вступать в партизанские отряды.　

Многие мужчины — пожилые и молодые — выходили к столу президиума и заявляли, что они найдут оружие и придут в партизанские отряды. В тот день больше десятка человек влились в ряды партизан. После этого такие же собрания мною были проведены в деревнях Рухово, Пасека, Осовец и других.

Перед населением выступали секретари обкома партии Козлов, Бельский, Варвашеня, секретари подпольных райкомов, командиры и комиссары партизанских отрядов, секретари партийных организаций, коммунисты и беспартийные активисты.　

Особую заботу обком партии проявлял о повышении боеспособности первичных партийных организаций. Поэтому у членов обкома было нерушимое правило: пришел в отряд — поговори не только с командиром и комиссаром, а обязательно побеседуй также с секретарем партийной организации, с рядовыми коммунистами, ответь на их вопросы, посоветуй, как надо работать.