Эктори уже начала подозревать, что Тётушка несколько приукрасила действительность, а то и вовсе обманула. Она же не ария, имела возможность…

Немного приотстав, Эктори шепнула Хафэру:

— Какая она энергичная… Как думаешь, сколько ей ходов?

Хафэр ненадолго задумался, а потом ответил так же шёпотом:

— Есть предположение, что она немногим младше брата, значит, около тридцати.

— Интересно, сколько живут представители её вида?

— Без понятия. За всё время, что учился в Академии, так и не узнал, к какому она принадлежит.

Тётушка обернулась, улыбнувшись:

— Детишки, неприлично спрашивать женщину о её возрасте. А ещё неприличнее обсуждать это у неё за спиной.

Эктори смущённо отвела взгляд. Хафэр извинился, спросил:

— Так сколько же Вам?

Но Тётушка ничего не ответила, только сообщила, что идти им осталось «совсем, совсем чуть-чуть». Когда Эктори возмутилась, что то же самое она говорила и в прошлый раз, та ответила, что тогда она говорила просто «совсем чуть-чуть», и Эктори поняла, что это всё-таки обман.

Только к вечеру они наконец добрались до озера, остановившись неподалёку от него.

Эктори походила по берегу, опасливо потрогала воду — она оказалась немного холодной, но не ледяной, и потому Эктори помчалась упрашивать Тётушку пустить покупаться. Та, пожав плечами, ответила:

— Если не боишься замёрзнуть, всегда пожалуйста. Тем более я тебе не указ. Но лечить потом не буду.

Эктори, расценив сказанное как разрешение, сбросила всю одежду, с разбегу нырнула, доплыв под водой почти до середины озера, вынырнула, расхохоталась, шлёпая по воде руками, поднимая брызги.

Хафэр, какое-то время помявшись у воды, заметил вопросительный взгляд Тётушки, попросив её посторожить Вихрь, раздевшись, тоже залез в воду.

Вскоре они уже сидели на берегу, одевшись и закутавшись в одеяла, греясь у костра.

Сайма притащила в зубах огроменную рыбину, отчаянно пытающуюся вырваться, положила на траву перед Тётушкой. Поглядев на Эктори сначала одним глазом, потом другим, проговорила:

— Что бы вы без меня, бедолаги, делали? Ешьте, делюсь…

Тётушка занялась приготовлением ужина. Эктори порывалась было помочь, но в ответ услышала, что пока ей лучше просто посмотреть, потому подползла ближе к Хафэру, умостила голову ему на правое плечо, но вскоре поняла, что из-за того, что он ниже, сидеть так очень неудобно, заставила сесть по-другому, принялась перебирать его мокрые кудри. Хафэр какое-то время просидел молча и совсем неподвижно, потом, прикрыв Эктори ещё и краем своего одеяла, спросил:

— А где твои крылья?

Эктори на мгновение смутилась, нахмурилась и съёжилась, но потом нехотя ответила:

— Оторвали…

На спине у неё остались лишь две выступающих полосы, покрытые перьями, переходящие в искажённые обломки каркаса, не везде обтянутые даже кожей. Насколько она успела рассмотреть, на спине Хафэра вообще не было перьев — никакого намёка на то, что он крылат, только складки кожи, как раз в том месте, где остатки её крыльев крепились к телу. Лишь знающий, как всё устроено, понял бы, что крылья скручены и спрятаны внутрь полого туловища. Немного подумав, Эктори попросила:

— А покажи свои!

Хафэр поначалу не понял, о чём речь, потом, неспешно сняв рубашку, расправил крылья. Эктори, взвизгнув от восторга, принялась их щупать, перебирать тонкими пальцами сухие пушистые пёрышки. Улеглась обратно Хафэру на колени, заставила его накрыть себя крылом. Сайма, устроившись на груди хозяйки, с удовольствием отметила:

— Мягкие, как у той птички, что я съела пару дней тому.

Хафэр попытался улыбнуться, надеясь показать, что понял шутку.

Тётушка искоса поглядела на всю эту картину, но промолчала. Взгляд у неё был такой, словно бы не происходило ничего удивительного, что сильно заинтересовало Эктори, ведь крылатых можно встретить не так уж и часто…

День они шли вверх по руслу речушки, впадающей в озеро, оказавшейся оттоком большой могучей реки, которая прорывала себе путь, сокрушая и растирая в пыль громадные каменные глыбы. Река петляла, огибая складки земной поверхности, отказавшиеся распрямляться даже перед её свирепой мощью.

В те несколько дней, что они двигались по скалистому берегу или карабкались по склонам холмов, Эктори и Хафэр периодически останавливались, заворожённо глядя на бурлящий поток, силящийся сдвинуть обломки скал, стачивающий их.

Ещё через несколько дней, идя только потому, что это уже стало привычным, без какой-либо цели, Эктори заметила, что реки давно не видно и даже её грохот уже почти заглушается шумом леса, а путь всё время карабкается через поваленные деревья и громадные валуны вверх. Она не придала этому особого значения — думать сил не было.

Наконец, таким поздним вечером, что его можно было уже считать ночью, Тётушка сказала, что они добрались до цели, но это не вызвало у Эктори с Хафэром особой радости. Они просто собрали шалаш и завалились спать, отказавшись даже от посиделок у костра.

Наутро Тётушка растолкала их ещё до восхода светила. Зрелище, открывшееся их взору, определённо стоило всех тягот, встретившихся им на пути. Из-за казавшихся чёрными гор неспешно выплывал громадный диск, сделанный словно из раскалённого докрасна металла, как те заготовки, что вынимал из печи Дядюшка. Ядовито-алый свет дневной звезды будто поджигал облака. Эктори даже подумалось, что именно подобные картины стали причиной сложившихся у их далёких предков поверий о тверди небесной. Ведь казалось, что над их головами, на твёрдой прозрачной поверхности, разложена плотная дорогая ткань, и свет скользит по её ровным аккуратным складкам, отражаясь от них и стекая багровой дымкой на горные пики. Они напомнили Эктори острия клинков из чернённого металла, проливших кровь упырей.

Когда светило полностью выплыло из-за края, красные тона сменились золотыми. Эктори нехотя поднялась с места, пошла помогать Тётушке заваривать чай, упорно называемый ею «зваром».

Хафэр, немного посидев, глядя вниз с обрыва, на краю которого они остановились, на верхушки громадных деревьев, оказавшиеся у него под ногами, пошёл помогать сестре. За завтраком он наконец задал Тётушке вопрос, интересовавший его ещё с предыдущего вечера:

— Что за гул раздаётся там неподалёку?

— О-о, детишки! Ради этого мы сюда и пришли. Скоро я вам всё покажу, — ответила Тётушка, хитро подмигнув.

После трапезы, упаковав всё добро, на которое могло позариться лесное зверьё, в одну из заплечных сумок, Тётушка отправилась в лес. Эктори, поспешив догнать её, спросила, почему же они не собирают ночлежку, на что получила ответ:

— Так мы ещё вернёмся.

— А если кто её украдёт?

Тётушка остановилась, удивлённо оглядев Эктори, ответила:

— Тут на несколько дней пути — никого. Ближайшая деревня там, за перевалом, а наше селение, как утренний туман, рассеется. Может, покажутся, но вряд ли даже вы со своими глазами чего разглядите.

Эктори, немного потоптавшись на месте, последовала за Тётушкой и Хафэром, уже успевшем обогнать её.

Вскоре интерес Эктори привлекли шары сочной зелени на ветвях некоторых деревьев, уже успевших сбросить листья. Укорив себя за невнимательность — ведь как можно было не заметить эту странность раньше? — она поспешила вызнать у Тётушки, что это такое. Та лишь отмахнулась, словно бы не было в этом ничего интересного, но Эктори не отставала с расспросами, и Тётушка наконец сдалась.

— Да обычные паразиты это, из деревьев сок сосут, вот и остаются зелёными даже в лютые морозы. А у местных поверие сложилось, мол, эта гадость ведьм от жилищ отгоняет, некоторые до сих пор на особые праздники веточку над дверью вешают.

— Ведьм отгоняет… — произнесла Эктори в задумчивости.

Тётушка, улыбнувшись, ответила:

— Сказки всё это. Может, на местных и действует, но на иномирян — никакого эффекта, мы проверяли. А народ здесь вообще дурной, в хозяев леса не верят, а ведьм боятся. Ведьму-то убить можно, а с уже мёртвым ничего не сделаешь.