Хафэр очнулся в мягкой постели. Откуда-то доносились приглушённые голоса, на лицо падал тёплый свет. Казалось, в жизни его никогда ещё не было момента приятнее этого. Он ничего не ощущал — ни боли, ни усталости.

Когда он всё же заставил себя открыть глаза, увидел низкий потолок маленькой комнатушки, на удивление, очень уютной.

Хафэр неохотно откинул одеяло, спустился босыми ногами на тёплый деревянный пол. На нём не было ни рубашки, ни брюк, вообще никакой одежды — всё аккуратно висело выстиранным, выглаженным на стуле рядом.

Оглядев себя, Хафэр с удивлением понял, что на теле у него не было ни одного рубца, остались только светлые, чуть желтоватые пятна на местах ран. Двигаться стало намного легче, боль больше не пронзала при каждом резком движении.

Одевшись, в спешке не застегнув на рубашке пуговицы, он дёрнул дверь, зашлёпал босыми ногами по лестнице на первый этаж, к голосам.

Эктори стёрла со щеки муку, хохотнув. Зингера, вымочив пальцы в воде, встряхнула руками, разбрызгивая капли на Эктори, расхохоталась.

Госпожа библиотекарь, немного повысив голос, произнесла всего одно слово:

— Девочки!

Этого оказалось достаточно, чтобы умерить их весёлость и заставить продолжить месить тесто.

Но вскоре Эктори не сдержалась, цапнула из кастрюли сладкое, но ещё сырое тесто, и, показав Зингере язык, отправила его в рот.

Тётушка вздохнула, изображая недовольство:

— Ну что же это за ребячество! Вы как не готовили никогда!

Зингера покосилась на хохочущую Эктори, ответила совершенно серьёзно:

— Я пыталась, но мать всегда прогоняла… Эх, если бы этого бы не было, я, может, так и осталась бы в своей деревеньке на болотах.

Эктори успокоилась, подалась вперёд, так что они с Зингерой почти соприкоснулись лбами:

— А ну-ка поподробнее! А то ты вся такая загадочная, дай-ка нам краткий экскурс в свою биографию! И расскажи, что за женщину видела я, когда мы заключали контракт?

Зингера отстранилась, всем своим видом показывая, что этот разговор ей неприятен, ответила:

— Я родом из крестьянской семьи. А про видения, пожалуйста, забудь, и я тоже забуду про то, как вы с дружками проводили посмертный суд над ещё живой Эмони. Кто бы мог подумать…

Эктори поняла, что если попытается вызнать ещё что-нибудь, то не только ответов не получит, но и рискует про себя чего-нибудь выдать, потому решила оставить эту тему: сама потом всё расскажет, все рассказывали, даже непредсказуемый по началу Хафэр. Шевельнув ушами, как дикий зверёк, она прислушалась, обернулась к появившемуся в проёме Хафэру. Вымыв руки, Эктори подбежала к нему, приобняв, затащила на кухню, усадила за стол, схватив с рабочего стола вазочку с какими-то зеленоватыми леденцами, проговорила:

— Закрой глаза, открой рот!

— Не буду, — попытался запротестовать Хафэр.

— Девочки вчера весь день провозились, — проговорила Тётушка.

— Будешь нашим подопытным, — усмехнулась Зингера.

— Мне просто нельзя! Я не управляю потоками энергии. Это бессмысленно! Я просто не могу съесть то, что едят другие. Оно не переварится и начнёт гнить!

Эктори надула губки, пробурчала:

— Ничего не знаю, — сунув конфету в рот, заставила его закрыть, немного подождав, спросила: — Сладко?

Хафэр ничего не ответил, на его лице было такое удивление, какое Эктори, даже будь у неё память, не вспомнила бы.

Эктори попыталась как-то растормошить Хафэра, но, поняв, что из этого ничего не выйдет, вернулась к работе с тестом.

Хафэр, взяв следующий леденец, принялся рассматривать, как лучи света искажаются в нём, спросил, опасаясь вызвать смех:

— Это называется «сладко»? По-другому представлял…

— На самом деле вкус получился не такой яркий, но в общем — да, — объяснила Эктори.

— Как вы это сделали?

— А Зингера у нас — воплощение Девятого элемента. Кто бы мог подумать, что у энергии есть вкус, если сочетать разные элементы в разном количестве? Мы пока попробовали с Девятым в основе, и он получился вот таким вот, еле сладким. Пробовали с Землёй ещё, но она такая сыпучая оказалась, видимо, немного не угадали… Потом найдём кого, и с другими попробуем.

— Жаль, не могу вам помочь… Но вообще, энергию ведь невозможно вот так взять, она же энергия, она неосязаема!.. — не в силах окончательно поверить в то, чему сам являлся свидетелем, промямлил Хафэр.

— Неправильные ты книжки в детстве читал, — усмехнулась Эктори. — Все миры состоят из энергии, и если достичь определённого мастерства, то наверняка можно будет летать без крыльев и сторонних приспособлений! — глаза её горели восторженным огнём.

— Только не заиграйся, деточка, — предупредила Тётушка.

Эктори, обиженно хмыкнув, вернулась к работе с тестом.

Хафэр, посидев немного, неловко поджимая губы, предложил как-нибудь помочь.

Тётушка ласково улыбнулась:

— Отдыхай. Ты, дорогуша, три дня в беспамятстве провалялся.

— Это я дорогуша, — шутливо возмутилась Эктори. — А он так, просто вредина.

Хафэр хмыкнул:

— Ну вот теперь сами работайте, а я посмотрю, — и отправил в рот ещё один леденец.

Так, за работой и в разговорах обо всём и ни о чём, они не заметили, как день подошёл к концу. Хафэр всё-таки немного помог развесить выстиранное бельё, хотя ему показалось, что Эктори самостоятельно справилась бы быстрее.

А потом Эктори притащила откуда-то миску с кисточкой, сказав, что Хафэра просто необходимо тоже перекрасить в оранжевый, а то его светлые волосы слишком приметны. Он не сопротивлялся, хотя и необходимости в этом не видел.

Заметив, что дневная звезда уже заползла за край, Зингера, сказав, что раз Хафэр в порядке, ей здесь делать нечего, засобиралась уходить, прихватила с собой пару воздушных булок, открыла уже дверь — выйти через неё в другой мир, но наткнулась на высокого широкоплечего мужчину. Тот развернул её, впихнул обратно в дом, сказав, что нельзя уходить голодным.

— Здравствуй, Муж! — обратилась к мужчине Тётушка.

Мужчина прошёл на кухню, где Эктори с Хафэром уже накрывали стол к ужину, и, увидев Хафэра, сказал громким, но добрым голосом:

— Уже проснулся, мальчик? — потянулся погладить Хафэра по голове, но тот отстранился.

Тут подскочила Эктори, воскликнув:

— Няшьте меня, Дядюшка, и за него тоже.

Мужчина погладил её по голове, потрепал за щёку, подхватил на руки, усадил на стул, пододвинул к столу, сам наложил еды и сел с одной из длинных сторон стола, напротив Эктори. Тётушка села во главе стола, Хафэра посадили рядом с Эктори, а Зингера, воспользовавшись суматохой, сбежала.

Эктори, съев половину тарелки своего ужина, принялась взахлёб рассказывать, как у них прошёл день, словно бы эти совершенно чужие ей люди были её семьёй. Хафэр хотел поначалу напомнить ей, что она выдаёт о себе слишком много информации, но не решился: ему самому захотелось вот так вот, не задумываясь ни о чём, рассказать всё взрослым, тем, кто позаботится и защитит. Ему вспомнилось, как тогда, давно, Ар так же рассказывала о своих приключениях отцу и матери, а у него обычно мало было что рассказать о себе, и он говорил о прочитанных книгах…

Когда Тётушка сказала, что уже время спать, Хафэр поинтересовался, где же будет спать Эктори. Тётушка ответила ему, что в той же кровати, что и он — она большая, вместительная. Можно, конечно, положить кого-нибудь на диван, но этим «кем-то» будет точно не Эктори: она просто не поместится.

Немного обидевшись, что в очередной раз ему напомнили про его маленький рост, Хафэр отвернулся, но, подумав, решил, что во всём этом нет смысла, пошёл готовиться ко сну. Переодевшись в выданную ему мягкую тонкую рубашку Дядюшки, оказавшуюся чуточку выше колена, Хафэр улёгся к стенке, закутавшись в тёплое одеяло.