Ар очень понравился этот их немой разговор. Каменная глыба, висевшая вне времени и пространства, отражала её собственные мысли, выдавала информацию по любому запросу и излучала колоссальное количество энергии, проходящей сквозь её, ставшее невесомым, физическое тело.

Планета запустила процесс восстановления фэтэ своего будущего хранителя, но Эктори принудительно завершила его, решив оставить раны и шрамы от них как напоминание о собственной неаккуратности, допущенной из-за апатии и оплошности, и тем более, вероятно, это тело будет принадлежать ей ещё совсем недолго.

Интуитивно ария перевела сознание планеты в спящий режим, вынырнула из камня.

Растянувшись на земле, она облегчённо вздохнула. На этот раз у неё получилось, хотя и дышала она вовсе не элементом воздуха.

Только теперь Ар заметила, что браслетик, ставший уже привычным на запястье, и остававшийся в руке кинжал пропали, остались в планете. Вещи было жалко. Даже очень жалко. Не только от того, что они были довольно полезными, но и потому, что оставались тонкой нитью, связывающей с прошлым. Вернуть добро было просто невозможно, и пришлось попросту смириться, ведь они были совсем небольшой платой за открывшиеся возможности.

Теперь ей не нужно было придумывать, как бы найти дыру в пространстве, через которую можно проникнуть в иные миры живых, как пришлось, когда она выбралась из центра миров в первый раз.

Сайма, критически оглядев хозяйку, заползла к ней по ноге, шепнув на ухо:

— За эту парочку ходов ты изменилась куда больше, чем за всё время, что я знала тебя до этого.

Ар ничего не ответила. Она чувствовала, что пока точно может жить, не беспокоясь о странствиях в миры мёртвых, и интерес ко всему окружающему её только возрос. Перед арией открывались загадочные, так и просящие познать их миры, но пока нужно было исследовать оказавшуюся в её распоряжении каменную глыбу, которую нестерпимо хотелось изменить, подстроить под себя.

Было в её владениях одно место, которое Ар очень хотелось увидеть, и она пошла туда.

Сайма, сильнее стянув горло хозяйки, хихикнула:

— На своей планете ты и не сдерживаешься?

Ар поначалу не поняла о чём идёт речь, и только потом до неё дошло, что двигалась она не шагая, а почти плывя, плавно огибая холодный камень. Раньше она назвала бы подобное, быстрое и в то же время неспешное движение невозможным, а теперь выходило само собой. Но когда она попыталась осознать, как у неё получается немыслимое, тут же вписалась в каменную стену, больно ударившись. Сайма злобно хихикнула.

Прежде словоохотливая Ар не стала ничего объяснять, уподобившись тому, как порой отмалчивалась о важных вещах сама Сайма.

Без особого труда отыскав то самое место, в котором так хотела побывать, ария плюхнулась на удобный выступ, свесив ноги над пропастью, довольно улыбнулась, устремив взгляд к звёздам.

Сайма непонимающе посмотрела на хозяйку сначала одним глазом, потом другим. Ар, хохотнув, решила хоть это разъяснить теперь ничего не понимающий змее:

— Здесь когда-то Экор с Дьяволом сидели, — она похлопала по выступу. — Брат, правда, тогда мало что видел… А вот там главная планета Империи, — её длинный изящный пальчик указывал прямо, на одну из довольно ярких звёзд, — она всегда там, хоть миры и вертятся, сама планета тоже не стоит на месте. А звёзды здесь никогда не меняют своего расположения в узоре небес.

Змея только кивнула и, свернувшись кольцами, принялась ждать, когда её хозяйка налюбуется видами бескрайнего космоса.

Ар без труда нашла на теперь уже своей планете подходящую арку пещеры, прошла через неё в другой мир. Вылезла она между прутьев спинки своей кровати в Академии, чем сильно перепугала сидевшую в кресле Миру, забывшую, что для странствий можно использовать любые образующие замкнутую рамку предметы.

Заботливая соседка тут же отложила книгу, подскочила к укутавшейся в одеяло Эктори, встав коленями на стол первого яруса кровати, затараторила:

— А ты где пропадала? А чего так поздно вернулась? А я твою одежду собрала, — с этими словами она положила на подушку Эктори медальон. — А тебя господин директор видеть желает. Если он сильно злой будет, мы с сестрой можем помочь, ты скажи только.

Эктори, тяжело застонав, приподнялась на локтях. Постоянная ноющая боль прошла, только раны, «натягиваясь», напоминали о себе, и шрам на боку ужасно чесался: зарощен он был немного неаккуратно, и потому сплавленные частички плоти задевали каркас. Оглядев Миру, ария уставшим тоном спросила:

— Сколько меня не было?

— Почти с акь, мы за тебя даже переживать начали, но Сабирия сказала, что ты точно жива, хотя и дороги к тебе нет. Мы, конечно, ей не поверили, только дурак будет верить нэсу, хотя и сделать ничего не могли.

Мира, рассмотрев раны на лице Эктори, вздрогнула, принялась успокаивать подругу, рассказывать, что у неё есть знакомые мастера, которые смогут всё это поправить, и ария будет снова писаная красавица.

Эктори, недовольно поморщившись, проворно выскользнув из-под одеяла, отправилась в ванную комнату, посмотреть на свою физиономию. Ничего ужасного она не заметила — и с худшим жили, правда, глаз выглядел так, словно готов в любой момент вывалиться, да и попасть в него могло что-нибудь, потому пришлось заклеить бинтом, по краям которого она прилепила клейкую ленту. Разбитые в кровь костяшки она тоже забинтовала, немного неаккуратно. Чтобы завязать концы золотой ленты-бинта, пришлось помочь себе зубами, ведь просить Миру не хотелось чисто из принципа.

Вид у неё получился жалостливый. Осмотрев себя, ария только сейчас заметила, что была совсем без одежды и обломки крыльев ничего не прикрывало, а Мира, уже появившаяся в дверном проёме, не отрывала взгляда от её спины, благо хоть ничего не спрашивала…

Скрипнув зубами, Эктори помчалась к своему шкафу, чуть не стукнувшись о дверцу, открывая её — видя только одним глазом, оказалось немного неудобно рассчитывать расстояние, — вытащила из небогатого имущества красное платьице и нижнее бельё с белыми гольфами.

На ходу одевшись, Эктори принялась рыться в бесчисленных шкафчиках, уже захламлённых бесполезной, на её взгляд, мелочёвкой Миры, пытаясь отыскать хоть какое-то подобие ножа, ведь верного кинжал теперь с ней не было. Наконец, отыскав небольшой, но достаточно острый ножичек, побежала обратно к зеркалу, проскользнув мимо всё ещё стоявшей в проёме Миры, с интересом наблюдавшей за ней.

Встав перед зеркалом, Эктори принялась пилящими движениями неровно отстригать шелковистые белые волосы. Заплетать в косы ей рано или поздно стало бы лень, а с частотой заварушек, которые так и валились на её голову, где её так и норовили схватить за шевелюру, оставлять всё как есть — просто немыслимо.

Мира, поняв, что творит её подруга, взвизгнула, попыталась остановить Эктори, но, очень скоро поняв, что упёртую арию переубедить невозможно, принялась уговаривать доверить это дело профессионалам, рассказывала, что знает множество умелых мастеров.

Эктори на все возгласы не обращала внимания, прикидывала про себя плюсы такой стрижки и представляла, как бы разгневалась мать, если бы увидела её. Наверное, пришлось бы выслушать целую тираду. Может быть, Фор в гневе даже запустила бы в неё чем-нибудь не сильно тяжёлым. Вид разгневанной Императрицы был настоящей редкостью, но в такие моменты ей не перечили даже брат с отцом — они просто ждали, когда матушка успокоится, и продолжали делать то, что им нужно было.

Эктори хихикнула про себя и принялась кое-как подравнивать торчавшие во все стороны, непослушные, топорно прямые волосы.

Теперь Эктори походила на взъерошенного шаловливого мальчишку, худого и высокого, с угловатой фигурой, неизвестно каким образом выряженного в девичье платьице.

Мира попыталась что-то сказать, но Эктори просто отмахнулась. Отыскав остатки своей формы, ария вытащила ножны кинжала, перепрятала в медальон — их она и пустит на сырьё для починки, чтобы хоть какой-то прок от них был, да ещё и не напоминали о потере…