В ноосферическом поиске подбадривающих ведущих нет, ориентироваться "эфирщику" приходится только по собственным ощущениям. По внутреннему компасу, чья стрелочка обязана так или иначе повернуться в сторону объективной истины. У кого повернулась — тому приз в виде нескольких секунд эйфории, ликующей радости озарения, открытия. И за эти ослепительные секунды не жалко прозакладывать душу. Ну, или активную зону родного исходного реактора.

Терминов в "Эпи-Центре" и аналогичных организациях наплодили много. "Произвольное расшифровывание информационного следа", "направленное ясновидение", "исследование в режиме ноосферной синхронности"… В итоге лучше всего прижилось коротенькое и гордое "поиск". Или даже не так — Поиск. С подразумеваемой большой буквы.

В самом по себе приëме информации разумом из ноосферы для обитателей Зон ничего непривычного нет. Это естественное свойство Меридиана — его энергия влияет на мозги, делая телепатами и ясновидцами всех, кто живёт поблизости. Одних плохими, других хорошими, третьих уникальными, каждого со своей спецификой, но полностью "глухим" не останется никто. Это просто невозможно, да иначе на Меридиане и не выжить. А вот если кто-нибудь (Конечно, идиот!) покидает Зону, его способности постепенно угасают.

Методы и принципы взаимодействия с ноосферой, разумеется, имеют свои тонкости. Любая полученная таким образом информация в обиходе называется просто считкой, но вот видов и типов их специалисты-ноосфероведы различают тьму тьмущую. И подразделяют на четыре основных больших класса.

Самое лëгкое и доступное считывание на языке учëных зовëтся "единичное импульсное взаимодействие". Это когда информация на голову, а точнее в голову, валится сама. Минуту назад даже не подозревал — и вдруг чëтко знаешь нечто. Откуда ни возьмись знаешь, вот, просто знаешь, и всё, причëм именно знаешь, а не сам придумал. На такие штуки способен любой разумный обитатель любой Зоны. Только один "ловит ешки" редко, а у другого в черепной коробке не мозг, а свихнувшееся радио.

Второму типу присвоили термин длиной с электричку: "продукция постоянно поддерживаемого резонансного информационно-энергетического взаимодействия", Это — про случаи, когда кто-то с кем-то (Или с чем-то) так сроднился и сжился, что может на любом расстоянии его чувствовать. Так читают друг друга влюблëнные. Так "нацелены" на свои святыни Воины Храма. Так чутко настроены на станцию лучшие её инженеры, виртуозы из виртуозов, чьë мастерство удивляет даже активити. Их внимание само устремляется в нужном направлении, подобно тому, как головка подсолнуха поворачивается вслед за солнцем. "Резонансно взамодействующих" так и называют на эпицентровском жаргоне — подсолнухи.

Третий вид считок па скучно-научному называется "произвольное направленное взаимодействие с локальными информационными блоками". В эту категорию попадают все телепатические разговоры, обмен "из мозга в мозг" впечатлениями и воспоминаниями, анализ ноосферы отдельных мест, предметов (Например, улик в милиции) и даже попытки определить, не вскрывая упаковки, свежесть тортика и всхожесть семян. И под словом "считывать" чаще всего имеется в виду именно это.

А четвëртое — как раз Поиск.

В отличие от импульса и резонанса Поиск — это напряжение и труд, труд и напряжение. Это бессонные ночи и одержимость, метания и сомнения. Необходимость раз за разом швырять сознание в мерцающую зыбкую пустоту и замирать в нетерпении — дрогнет ли стрелка. Это охота на озарение, которая, как любая охота, не обязательно заканчивается удачей. Арсений Никитич сказал как-то, что Поиск похож на искусство скульптора — разгляди в бесформенной глыбе будущий образ и медленно, осторожно извлекай его оттуда чëрточку за чëрточкой, деталь за деталью. И не дай небо сделать хоть одно неверное движение и ваятелю и "эфирщику" — весь предыдущий труд мигом пойдёт насмарку!

Начинающих Поисковиков в Зоне определяют просто. Берут возможного кандидата и показывают карточки с названиями, которые знакомыми испытателю, но абсолютно неизвестными новичку. И смотрят: сколько и чего испытуемый способен за определëнное время в ноосфере накопать. Без подсказок и справочников, разумеется. Или просят газетную заметку, не читая, по одним нескольким ключевым словам пересказать. Примерно так же выглядят и последующие упражнения для тех, у кого поисковые способности обнаружены — будь добр точно описать целое, оттолкнувшись мыслью и чутьём от маленькой части.

И Рэйден и Сэнед на недостаток способностей пожаловаться не могли. Разве что "подсолнечный" резонанс светлоярскому активити давался плохо, потому что он всегда был слишком сосредоточен на собственных переживаниях и ощущениях. Инопланетный быстронейтронник вообще сочетал талант "эфирщика" и блестящие аналитические способности, во всяком случае, "эпицентровцы" его за это наперебой хвалили. Для такого сильного дуэта, казалось бы, вообще нет невыполнимых задач, но…

Но станция Исса все дни с рокового третьего сентября не иначе как откровенно издевалась над светлоярцами. Рэй и Сэнед пытались мысленно штурмовать её всеми известными им способами, по пути изобретя парочку новых. Измучились, выпили неимоверное количество чаю и измотали столь же неимоверное количество нервов себе и окружающим. Но результат по-прежнему оставался нулевым. Ни Иссы, ни Майтирэна. Ни координат, ни подробностей. Впрочем, у всех остальных, кому товарищ Хрусталëв поручил заниматься этим, результаты были ничуть не лучше.

Вот и сегодня два мыслящих реактора сидели вдвоём у Рэя в комнате, усталые, встрëпанные и злые с самого утра. Ну, ладно, условного утра. День для Рэйдена, завзятого полуночника, если не надо в школу, начиналось не раньше одиннадцати. А вот Сэнед, привыкший вставать рано, успел поработать часа четыре ещё до того, как светлоярец соблаговолил продрать глаза. Угу. "Поработать!" Побиться головой о невидимую стену, скорее уж. Ничего! Ровным счётом ничего, кроме того немногого, что было и так известно ещё в первый день всей этой истории.

— Блин с трансуранидами, хочется пойти и застрелиться! — прошипел Рэйден, вынырнув из сосредоточения и растирая начинающие болеть виски, — Благо, слава Храму, есть из чего! Я ненавижу Иссу эту твою!

— Ты есть канально-импульсивный, — бэ-энчик успокаивающе погладил старшего друга по руке, — Очень эмоциональный есть. А надо чтобы быть спокойный совсем. И не застреляться, а то будешь совсем мëртвый и страдать!

Рэй улыбнулся, мученически, но искренне. Всё-таки сэнедов ретранслятор — это нечто! А ещё, пожалуй, очень здорово, что Сэнед совсем не стесняется нежности. В отличие от самого светлоярца.

— Да не застрелюсь я, куда я денусь? Ты иногда прямо как маленький!

— Я не маленький, — покачал головой Сэнед, — У активити же внешность условно. Активити как ребëнок может смотреться быть. А сам большой. Я глядусь как детей, но я же взросл. Как разум взросл, все знать. Я науку делать, как же я маленький?

Он вздохнул и договорил совсем тихо:

— Хотя я, наверно бы хотел, как маленький. Я игрушк люблю.

— А я детские книжки читаю, — признался в ответ Рэйден, — Сказки и легенды всякие. Ой, кстати, я ж тебе книгу одну собирался дать! Твой этот ретранслятор позволяет уже читать по-русски?

— Только ноосферовое! Я же его перепрограммал.

— А если обратно "перепрограммать"? Хотя бы, временно?

— Нет! — в тëмных глаза Сэнеда сверкнуло упрямство, — Я должен не оставить себе отступательных путей! Я много учусь — в учебниках и ещё в ваших слов. Но это долго будет время учиться. А так я буду знать, как русские мысли думать. И дело будет быстрый. И читать я тогда тоже весь сам.

Рэй мысленно махнул рукой. Уже привык, что спорить с урмильским реактором попросту бесполезно.

Сэнед, кстати, взялся заодно и учить дружную пятëрку своему привычному языку. И Рэй подозревал, что их успехи, во всяком случае, пока, ещё менее впечатляющи, чем достижения ретранслятора. Лучшим в их маленькой учебной группе был Дайичи, которому вообще легко давались языки, а вот Чернобыльников артачился и от этих занятий дезертировал.