Началась унылая пора в его жизни. Они с бабушкой, как могли поддерживали друг друга. Смиту очень тяжело. Он вынужден выслушивать проклятия бабушки, которая щедро раздает их в сторону матери Смита. Смит понимает, что это справедливо, но его сердце разрывается от боли. Он пытается найти объяснение ее действиям, но находит лишь один компромат. Следы ведут в Объединенную Вселенную. Смит начинает понимать, что его мама, которую он продолжает любить, засланный агент. Глубоко законспирированный. Это разбивает ему сердце.

Смит становится замкнутым. Не общается ни с кем из своих друзей и подруг. Хотя те прекрасно все понимают. Они не винят Смита. Но он чувствует пустоту вокруг себя. Ему не с кем поговорить, некому довериться. Бабушка полностью погружена в свое горе. Так прошло некоторое время. Бабушка не прожила и года. Она умерла. Смит больше не переживает. Чувства оставили его. Накатило какое-то равнодушие.

Смит меняет имя и фамилию. Теперь он Джон Смит, каких много во вселенной. Наставник поручает ему очередное сложное задание. Смит надолго покидает родные места. Но это ему и надо. Чтобы отвлечься, забыть весь негатив. И чтобы о нем забыли.

Между Объединенной Вселенной и Конфедерацией Миров снова начинается обострение отношений. Война не объявлена. Но идут скрытые боевые действия. Война за новые, только что освоенные планеты. Лига Неприсоединившихся Планет тоже активизируется. Смит собирает информацию для своего альянса, активно вербует новых агентов, создает сеть на новых планетах.

Обжитая вселенная вновь расширяется и делает это стремительно. Из новых планет и галактик выкачиваются их богатства. Там же создаются новые производства. Планеты и целые звездные системы переходят от альянса к альянсу. Каждый новый правитель резко меняет курс развития. Каждый альянс действует в своем репертуаре: Объединенная Вселенная ликвидирует неугодных правителей, Конфедерация Миров вербует с помощью компромата и других способов, Лига Неприсоединившихся Планет подкупает. Она самая гуманная из всех. Пока действует без крови. Конфедерация Миров тоже старается действовать чисто. Смиту даны рекомендации прибегать к насилию лишь в самых крайних случаях. Что касается Объединенной Вселенной, то ликвидация — ее конек. Правда, давно уже нет ее суперагента — Великого Охотника. Он приказал всем долго жить. Наставник Смита и его коллеги уничтожили суперкиллера. Но это мало остановило Объединенную Вселенную. На место одного ликвидатора пришли другие.

Они следуют своей философии. Стратеги Объединенной Вселенной считают, что лучше действовать точечно, уничтожая отдельных персонажей, при этом не трогая большие группы людей. В противовес им, Лига Неприсоединившихся Планет считает, что всегда можно договориться, уговорить или подкупить оппонента. Конфедерация Миров занимает в этом вопросе среднее положение.

В это время приходит печальная весть: родители Смита погибли. Смит вспомнил, как общался тогда с наставником по видеосвязи.

— Я не участвовал в ликвидации, — заверил наставник, — это сделали другие. Ты понимаешь, Конфедерация Миров не могла оставить предательство без внимания. Их долго прятали, но наша служба их обнаружила и привела приговор в исполнение.

Тупая боль внутри. Их больше нет. Смит до конца надеялся, что никогда не услышит таких вестей. Ему больше по душе был такой исход, что они живут в разных мирах и просто не видятся друг с другом. Можно же было, чтобы так все сложилось? Объединенная Вселенная не смогла надежно спрятать своих агентов. А может не хотела. Они сделали все, что от них требовалось, и стали не нужны.

Вся картина прошлой жизни вихрем пронеслась перед мысленным взором Смита и заставила его вновь пережить то, что он чувствовал тогда. Смит пришел в себя и увидел, что он все еще стоит перед большим монитором и выслушивает своего старого наставника.

— Сэр, прошу вас! Память о матери мне дорога. Мне и в голову не могло прийти, что она… Она всегда была добра со мной. Никогда я не слышал от нее, чтобы она критиковала Конфедерацию Миров. Я выполнял задание, когда они сбежали с отцом. Для меня это явилось тяжелым ударом, вы же знаете!

— Да, понимаю! Лишиться родителей в юном возрасте. Да еще при таких обстоятельствах! Ты не смотри, что я наполовину робот! Во мне еще осталось многое человеческого. Я понимаю, потеря родителей сильно повлияла на тебя. Наверное, поэтому ты и привязался к этому ребенку, твоему воспитаннику. А он — сын бунтовщиков. В нем течет их кровь. Не твоя. А ты решил, что это твой сын. Но это не так! Он не твой сын. Он сын бунтовщиков и сам бунтовщик! Нужно избавиться от него! Руководство поручает это тебе. Как раз еще раз докажешь свою преданность!

— Сэр, я не могу, — лицо Смита исказила гримаса боли, — Марсель мне как сын! Он и есть мой сын! Я воспитал его! Научил всему, что умею сам! Я хотел, чтобы он сменил меня на моем месте! Мне пора на покой!

— Не преувеличивай, Смит. Мне еще не пора на покой. А тебе, тем более! Понимаю, это нелегко! Но надо сделать!

— Я не смогу! Лучше убейте меня! Как моих родителей. Но не отнимайте Марселя! Он — это все, что осталось у меня! Если вопрос только в Курте Мане, я лично ликвидирую его. Если надо, я весь Интрон взорву к чертовой матери!

— Успокойся! — тихим голосом, лишенным каких-либо эмоций сказал киборг, — выполни приказ, иначе его выполнит кто-то другой!

— Я понял. Я все сделаю сам! Не надо другого, — тихо ответил Смит.

— Конец связи, — произнес киборг, и монитор потух. Смит долго стоял недвижимо. Его губы шевелились, но не было слышно ни звука.

После разговора со Смитом Марсель снова впал в депрессию. Шеф не поручал ему нового задания, а бездельничать Фабер не любил. Он решил, что надо навестить Кулхацкера и посмотреть, как идет восстановление Смартоника. Давно не приходило никаких вестей. Фабер начал волноваться. Он привык к своему механическому другу. Хотя Смартоник и вел себя как зануда, только ему Фабер мог довериться. Сейчас Марселю хотелось обсудить с роботом то, что рассказал Смит. Наверняка, у Смартоника будет свое мнение. Робот часто подавал очень интересные мысли. И вообще, Фабер подозревал, что имитация сознания у Смартоника давно закончилась и робот развивается как мыслящий организм. Или механизм. Что вернее. А если он разовьется, то можно будет написать диссертацию на тему:”Развитие сознания у роботов”. Что-то в этом роде. А потом бросить эту опасную работу. И больше не задумываться над вопросами: “Кто прав, кто виноват?”, “С кем ты?”, “Кто враг, а кто друг” и подобными им. Завязать с рефлексией.

Может вообще, покинуть службу и примкнуть к Повелителю роботов на его искусственной планете. Изучить мехатронику. Заняться сборкой смарт-роботов.

С такими мыслями он зашел к Кулхацкеру. Великий программист и робототехник как раз занимался Смартоником, разобрал его до винтика. Микросхемы лежали отдельно, механические части отдельно. Кулхацкер смотрел задумчиво на всю эту груду деталей, хмурил лоб и молчал. Фабер замер, боясь пошевелиться. Наверняка в мозгу гения в этот момент строилась причудливая цепочка мыслей. Кулхацкер, наверняка, уже все понял. Мысленно починил Смартоника. Осталось только материализовать эти идеи. Взять в руки паяльник, или гаечный ключ. А может сесть за компьютер и просто перепрошить основной пакет программ.

Кулхацкер посмотрел на Фабера и тяжело вздохнул:

— Что, Айрон? Он будет жить? — голос Марселя дрогнул.

— Перегорело несколько микросхем. Но починить удастся. Я уже заказал нужные компоненты. Плюс в программном обеспечении придется покопаться. Заново переналадить. Но, думаю, я справлюсь. Если бы это оказался не Смартоник, я бы решил, что проще нового сделать. Быстрее и надежней. Но, для меня этот робот тоже много значит. Он лучший, из тех , что я создал в своей жизни. Когда ты принес мне его, я хотел убить тебя на месте. Но потом остыл. Смартоник стал таким, каким он есть только в союзе с тобой. У других агентов нет таких интенсивных заданий. И творческих. Не работая с тобой, Смартоник не развивался бы так интенсивно.