— Меня почти не узнает, — сказала мать громким шепотом. — Вчера Ирой назвал. Ты не переживай, если тебя не вспомнит. Он, может, потом, у него бывают проблески… Хорошо, что приехал.

Виктор кивнул. Он помнил деда совсем другим. Огромный, громкий и черноусый, дед стоял во дворе дачи с рубанком, и добрые сосновые стружки кучерявились у его ног. Будет тебе, внуч, песочница, и домик сделаем, дай только срок! Пятилетний Витька смотрел на него снизу вверх и улыбался. Отца у мальчишки не было, так получилось, а деда — деда мог все. А теперь…

— Привет, дед Лео! Помнишь меня?

Старик повернул голову и зашамкал губами. Где-то в его далеких глазах собирались кусочки картинки.

— Мигель?

— Нет, дед Лео, Витя. Внук твой, Витя, помнишь?

Старик встрепенулся. Протянул Вите руки.

— Помню! На рыбалку мы с тобой ходили! Ты ерша поймал, да?

Виктор радостно кивнул. Старик улыбнулся.

— Хорошо… Большой теперь… Бородатый. Витя, найди мне Мигеля, а?

Незнакомое имя льдинкой упало в душу. Как же ты далеко, деда… Но Виктор сжал стариковские руки и ответил:

— Хорошо. А где искать, дед?

Дед Лео захлопал глазами. Потом отвернулся к экрану и как будто выключился. Виктор еще чуть-чуть посидел рядом, потом осторожно выпутался из стариковских рук и ушел на кухню, к остальным. Все-таки была у него жемчужинка — его узнали.

На кухне сидела Вика и курила вейп. Ей уже было двадцать, а выглядела она как та же противная двенадцатилетка с грязными коленками. Даже нарощенyые ресницы не спасали, а только портили дело.

— Привет! — брат обнял сестру. — Заранее сдала?

— Да, разрешили в итоге. Они так-то нормальные. Что скажешь?

— Про деда? Ну…

Они переглянулись, как в детстве, и говорить не пришлось. Виктор сделал себе чаю и взял с блюда булочку. Не печеную, покупную, у матери совсем не было времени готовить.

— Тоже просил Мигеля найти? Мама говорит, он часто его вспоминает. А она понятия не имеет, кто это такой. Никогда не слышала. Врач ей сказал, такое бывает при Альцгеймере, он может вспомнить кого-то из детства и зациклиться на нем. Может, этот Мигель давно умер.

— Может, — задумчиво повторил Витька. — Ладно, сама-то как?

Проснулся Витька от грохота. В темноте, в своей детской, он не сразу собрал себя в мужчину и сперва решил, что балагурит мамин кошак, десять лет как ушедший. Но тут из гостиной донеслось "Папа!", и Витька вылетел в коридор.

Старик сидел на полу, живой и, уффф, невредимый. Рядом с ним была мама. Вокруг валялись коробки из-под обуви, в которых семья хранила всякие бумажные памятки. Кое-что разлетелось по ковру, и Вика собирала их, чтобы не топтать.

— Папа, ну, пойдем, ляжешь. Ночь сейчас…

Мать осторожно подняла старика на ноги. Он огляделся и потянулся к шкафу:

— Мигель… Мне надо найти…

— Утром все найдем, пап. Я помогу. А сейчас — ложись, отдохни, ладно?

Дед Лео вздохнул и сказал своим обычным голосом:

— Утром я забуду, Наташ. Время кончается.

Виктор и Вика переглянулись. Мать все-таки увела его в комнату и уложила в постель. Старик уснул мгновенно.

— Смотри-ка, твой дневник за первый класс! — Вика хихикнула. — Ну-ка… Три по письму!

— Да ну тебя, — фыркнул Виктор. — Твой тут тоже где-то есть.

— Не, я выкинула. А это что? Мамин? Тааак…

Она подняла пожелтевшую книжечку, и из нее выпала еще более желтая фотография. Небольшая компания за садовым столом, под яблонями. Двое совсем молодых парней, девушка и кто-то постарше, может, из родителей. Все улыбаются. На столе — блюдо с копченой рыбой.

— Посмотри-ка, дед и бабушка. А это… — Вика вгляделась в смуглое незнакомое лицо, а потом перевернула фотографию. На обороте была подпись. — Витя, да ведь это Мигель!

— Нет. Я не разрешаю. — Мать устало потерла глаза ладонями. — Вы же оба видите, в каком он состоянии. Волноваться ему нельзя, а этот Мигель его очень волнует. Хотите, чтобы он опять что-нибудь уронил среди ночи, теперь уже на себя? Нет. Никаких фотографий.

— Но ведь для него это важно, — возразила Вика.

— Сегодня важно, а завтра забудет. Он и не понимает уже…

Брат и сестра посмотрели друг на друга одинаковыми глазами. В них, как в детстве, поделилась на двоих общая мысль — нет, не забудет. Да, понимает.

Они отметили день рождения деда, тихо, уютно, ласково. Дед Лео сидел в мягком кресле, ел свои любимые салаты, капал на стол лимонадом и улыбался. Иногда он встряхивался, смотрел на Витю и спрашивал "Ты кто?", и Витя каждый раз напоминал. Про Мигеля за столом не говорили. Лишь укладываясь спать, дед вдруг схватил Витю за руку. Молча. Но Витя понял. Он решил найти Мигеля.

Дедова деревня стала совсем другой. Вскинулась, стряхнула с себя сон и превратилась в коттеджный поселок. Для Виктора он выглядел, как коридор между двумя бесконечными заборами, переходящими из улицы в улицу. Возможно, где-то там, за ними, были дома, и в этих домах были живые люди. Но Виктору доставались только одинаковые листы жести, запертые калитки и камеры видеонаблюдения. Затея найти здесь хоть что-нибудь казалась совершенно безнадежной.

Виктор свернул в очередную ветку заборного коридора и вдруг оказался перед озером. Проезжая дорога здесь резко обрывалась, уступая место вязкому торфу. По берегам озера росли тонкие высокие сосны. Между сосен неподвижно сидел человек с удочкой.

— Простите, вы мне не поможете?

Человек обернулся на голос. Это был старик с густой копной совершенно белых волос и такой же белой бородой. Дед Мороз на отдыхе, подумал Виктор и мысленно усмехнулся.

— Вы первый живой человек, которого я здесь встретил. Я кое-кого ищу… Он жил здесь очень давно и дружил с моим дедом. Вот.

Виктор протянул старику фотографию. Тот неторопливо полез в нагрудный карман за очками, медленно нацепил их на нос и вгляделся в снимок. Потом повернулся и внимательно посмотрел на Виктора.

— Нет, таких не знаю, — сказал старик наконец.

— Эх. А может, знаете кого-то, кто знает?

Он покачал головой:

— Никого. Здесь все новые. Землю выкупили, все старое снесли. Никого не осталось. Лет-то сколько прошло.

— Да. Ну что ж, попытаться стоило. Спасибо!

Виктор повернулся, чтобы уйти.

— Да погоди, — сказал старик. — Торопишься? Сядь, расскажи, что у тебя за дело. У меня все равно не клюет. Может, что и вспомню.

Виктор послушно сел рядом на бревно и стал рассказывать. Хотелось коротко, но почему-то вдруг вспомнилась и рыбалка, и походы, и гитара, на которой дед бренчал, пока пальцы не перестали слушаться. Старик внимательно слушал, иногда задавал вопросы, иногда усмехался вместе с Виктором.

— И что, ничего, кроме этой фотографии не нашлось?

— Нет, — Виктор покачал головой — Мы потом с сестрой все бумаги просмотрели. Может, Мигель где еще и был, а мы не поняли и не узнали. Дед Лео ведь о нем не говорил.

— А сейчас, значит, зовет… Ты вот что, дай-ка мне свой номер, я, если что узнаю, тебе позвоню.

Он позвонил через две недели, когда Виктор снова был у матери. Дед Лео уже не вставал и почти все время молчал, глядя куда-то внутрь себя. Мать он не узнавал. Виктора тоже. Только когда они подходили к нему и называли себя, в его глазах вспыхивало какое-то понимание.

— Виктор, здравствуй. У меня тут кое-то есть для тебя. Альбом старый нашелся. Ты в Москве?

— Нет, у деда.

— Так я тебе завезу. Скажи, куда ехать.

Седой посетитель вошел в квартиру и неловко поздоровался. Из кухни выглянула мать. Из гостиной — Вика. Руки старика были пусты.

— А где же альбом? — спросил Виктор.

— Да нет у меня альбома… Такое дело… Я и есть Мигель.

Мама протестовала, но Виктору и Вике удалось ее уговорить. Мигель прошел в комнату к деду и молча сел на табуретку у кровати. Глаза деда Лео повернулись к нему.