Он знал, что она была рациональна и сильна, потому просто решил дать ей время.

И всё пересматривал и пересматривал вечерами планы студгородка, представляя, как его дети будут ходить по парку, что был между учебными корпусами и общежитиями.

А потом их имена, возможно, будут упоминаться в учебниках и новостных сводках.

Хотел бы он такого для них?

Он думал об этом всё больше и больше.

«Мне нужны внуки, Марс. Чем больше — тем лучше», — сказал тогда отец.

Изучая контракт, Марсель обнаружил, что речь шла только об одном ребёнке, но остальных тоже гарантировали пристроить в программу, если у родителей возникнет такое желание.

И речь шла не только о марсианской инициативе — там были и другие.

Возможно, отец переживал за безопасность.

Ведь колонизация — сложное и опасное мероприятие.

Мог ли он исходить из этого, а не из-за чрезмерной традиционности, в которую он иногда впадал?

Как с той убыточной и неудобной переработкой отходов?

"Безопасность" — Марсель криво усмехнулся.

Отец, когда писал своё письмо, не представлял, что на следующий день погибнет здесь.

На своей земле.

Безопасность не гарантирована никому и нигде.

Свобода выбора — лишь лозунг.

В холодном остатке Марсель имел лишь образ своих детей, отдыхающих после занятий в том парке.

Вместе с другими такими же ребятами, на пути к интересному и осмысленному существованию.

И, возможно, большим свершениям.

А то, что Лена называет «отдать им ребёнка» — это же очевидно.

Если им предстоит лететь на другую планету, то там не может быть случайных людей, которые едва знакомы.

Ведь люди ещё не создали Космической Гильдии и не умеют преодолевать расстояния со скоростью щелчка пальцев.

Они не смогут летать домой на выходные.

Да, она не отдаст Рене в ту программу. Её право. Её ответственность. Ведь именно родитель ответственен за то будущее, которое он готов обеспечить собственным детям.

— Готово, дёргай! — закрепив трос, крикнул Марсель водителю.

***

— …Марс, а что с Леной? — внезапно спросила Катя.

Они прогуливались по развлекательному комплексу, что недавно открыли в посёлке.

Тут было всё, чтобы можно было хорошо провести время, не выезжая в город.

Помимо всего, что могла предложить современная индустрия развлечений, в этом четырёхэтажном комплексе была купольная оранжерея на крыше.

Это, пожалуй, было самым интересным для обитателей Крайнего Севера, где лето — лишь краткая вспышка посреди бесконечной зимы.

Марсель даже не удивился тому, сколько народу было здесь.

Отовсюду звучал заливистый детский смех, щебетание птиц — настоящих, или просто фоновый звук — он так и не понял.

Слышалось даже хлопанье крыльев, но он так и не смог разглядеть ни одной птахи.

Искусственный, но такой тёплый и мягкий свет, имитирующий солнце, грел кожу…

Ощущение жизни, будто бы в теплице, когда созрел урожай.

Только в разы естественнее и праздничнее — особенно когда знаешь, что вокруг лишь снежная пустошь до самого горизонта.

И никакой сырости и запаха погреба.

— На неё много всего свалилось, Кать… Я… Она что-то говорила?

Катя немного посмурнела.

— Да, она звонила мне несколько дней назад и просила встретиться. Вчера приезжала…

— Что говорит? — глядя в пол, спросил Марсель, стараясь не выдать излишнюю озабоченность.

Он знал, что Лена не станет болтать лишнего. Даже с близкой подругой. Тем не менее, ему не хотелось, чтобы она слишком докучала Кате.

— Да ты знаешь… ничего конкретного, — хмыкнула Катя. — Она же счетовод, а я всё руками работаю.

— Что-то про расходы и бюджет?

— Да… не подумай, что я тупая, — заулыбалась она, — просто мне интересней в железе ковыряться, чем в цифрах. С детства математику не любила… Даже у тебя балл был выше, чем у меня…

— Эээээй, что за? — Марсель уставился на неё. — Так ты у нас сексистка? Вот уж не подумал бы никогда.

Катя покраснела.

— Нет-нет, Марс, я не хотела сказ… Боже… Я не умею ходить на свидания…

— Да всё нормально, — рассмеялся он. — Ты так забавно покраснела. Признаться, я тоже тот ещё ходок…

Она ущипнула его за плечо.

— Нормальный ты ходок. Мне нравится.

— Так а что с цифрами? Тебя ничего не смутило?

— Ну, я предложила ей пообщаться с мамой, ведь та занимается всеми счетами. Я не вникала. Вроде бы у нас там какая-то программа поддержки, не знаю…

"Понятно…"

Мимо, что-то крича, пробежала группа детей. Несмотря на сильный мороз за стенами купола, все были в лёгкой одежде.

Вся верхняя одежда сдавалась на входе, и гардероб был переполнен так, что куртки Марселя и Кати числились под одним номерком.

— А ты не думала уехать отсюда? — внезапно спросил Марсель, ощутив неожиданную лёгкость и свободу, нахлынувшие от мысли о том, что он не ёжится на морозе в своей дорогущей куртке-незамерзайке, которая должна защищать от холода, но ей это не удаётся.

Катя посмотрела на него с недоверием, слегка прищурив глаза:

— …нет, не думала. А куда ехать? На юг? Там комары…

А что? Собрался куда-то?

— Я? Да боже избавь. Я ж с детства тут… нет, не собрался. Просто… думаю о всяком.

— О чём?

— Ну, ты знаешь… если бы у тебя был выбор, ты бы выбрала что-то другое?

— Нет, — слишком быстро ответила Катя. — Зачем?

— Ты даже не думала!

— А что тут думать? — пожала плечами она. — То, что у меня есть, — мне известно. Я не авантюристка, потому предпочитаю проверенные механизмы. Да и… а почему ты спрашиваешь?

— А, ну… думаю вот о всяком. Не знаю… мы же не выбираем, кем быть…

— Да, но и насильно никто не держит, — ответила Катя.

— Вот именно! И что мы выбираем, когда понимаем, что есть и другие варианты?

Катя вновь ущипнула его за плечо. Больно она щипалась, всё же.

— Мистер Дюпон, я понимаю, что у вас философские прорывы в теплице, но… То, что я сказала — что предпочту остаться с тем, что жизнь сдала на руки — это моё личное. То, что я этим с вами поделилась — не значит, что вы доказали какую-то там теорию.

"Вот так вот"

Марсель уставился на Катю, а она лишь похлопала ресницами. Именно так, как она умела.

— Ай… больно.

— Ну, прости, дорогой, — рассмеялась она. — Просто я не хочу быть аргументом в ваших спорах с Леной. Вы мне оба дороги, и я, пожалуй, подожду, пока у вас наладится.

— Постой… а что она рассказала тебе?

— Не переживай… обычный девчачий разговор, в общих словах. Сказала, что хочет походить к психотерапевту — тревоги, страхи… Я её прекрасно понимаю, ведь на неё столько свалилось за раз, — Катя вздохнула. — То, что вы спорите, ну… надеюсь, что ты не воспринимаешь это как конфронтацию.

— Я-то — нет, — уверенно ответил парень.

— Она, к слову, тоже. Просто… дай ей время, в общем, и не жди, что она будет соглашаться с тобой во всём. У неё свои резоны, свой взгляд. Главное — не разругайтесь там, хорошо?

— Да я…

— Да, ты, — Катя ткнула Марселя пальцем в грудь. — И не смей давить на неё, пользуясь тем, что я согласна с твоим мнением. Понял? А теперь купи мне мороженое.

Марсель заметил небольшой киоск, где собралась изрядная очередь из детей и родителей.

Гуляя по оранжерее среди буйной зелени, действительно можно было забыть о снеге и холоде. Он и сам с вожделением впился глазами в автомат, наполняющий вафельный рожок порцией мороженого.

Дынное. Он определённо возьмёт себе дынное.

***

Отстояв очередь, Марсель возвращался к Кате, занявшей пару мест на скамье неподалёку, с двумя рожками в руках.

Своё он уже лизнул — и оно было великолепно. Он не помнил, когда в последний раз ел мороженое.

Катя его выбор не оценила, сказав о специфичности вкусов.

Он оценил шутку, хотя мог бы то же самое сказать и о клубничном, что заказала ему Катя, но не стал.

— М-м-м… слушай, а молочное ведь! Не знала, что в автоматах на настоящем молоке делают! — глаза её сверкнули так, будто бы она ничего вкуснее не пробовала.