***

Анна держала Ольгу за руку, пока они пробирались от парковки к сияющему входу башни. Ветер был всюду. Казалось, он находил щели между молекулами воздуха, проникая в лёгкие и выдувая из них дыхание.

Ледяной рой беспощадно жалил лицо. Снег, будто злой рой насекомых, хлестал по глазам. Анна щурилась, смахивала снежинки с ресниц, но всё без толку — ветер возвращал их обратно, ещё злее. До входа оставалось не больше сотни метров, но казалось, они идут против урагана, который вот-вот смахнёт их с земли.

Они останавливались — не столько чтобы отдышаться, сколько чтобы не упасть. Ольга, сбитая с толку, вцеплялась в Анну как утопающий, каждый порыв ветра — как удар, от которого отскакиваешь всем телом.

Обе молчали. Воздуха не хватало, а слова будто застревали где-то в горле. Ольга, никогда прежде не сталкивавшаяся с таким бешенством стихии, лишь выплюнула пару весьма крепких выражений, и Анна невольно улыбнулась — напряжённо, почти машинально. Она уже не была здесь. Мысли её шагнули вперёд, туда, внутрь, туда, где тепло. Где её ждал он.

Она представляла, как врывается к нему в кабинет — раскрасневшаяся, продутая насквозь, намёрзшая — и прижимается, не спрашивая разрешения. Вероятно, Олег даже будет верещать от набросившегося на него мокрого продрогшего комка, коим она себя представляла со стороны.

Хотела бы она оставить машину ближе. Но парковка была почти полной, пришлось довольствоваться местом в дальнем углу. Всё, что ближе, давно было занято.

До соседней башни было порядком дальше. Да и там, скорее всего, ситуация со свободными местами была схожей.

Все предпочитали занять места поближе и имели на это право.

"Просто не надо было уезжать…" — пронеслось в голове. Мысль, колючая, как ветер. Но, с другой стороны… Она помогла Ольге. Неужели этого недостаточно, чтобы перестать корить себя за то, что, всё равно, было уже не исправить?

Они почти дошли, когда Ольга неожиданно поскользнулась и потянула Анну за собой. Неожиданное «Ой!», рывок в сторону. Внутри что-то сжалось, как всегда в последнее время — но теперь это ощущение казалось почти привычным.

Анна упала на бок, перекатилась на спину и вдруг… рассмеялась, несмотря на боль. Сначала тихо, потом громче. Смех, дикий, непрерывный, как выдох скрученной до предела пружины.

Падая, Анна вдруг вспомнила о том, как он нелепо пытался закапать глаза утром. В тот момент это настолько сломало её представления о человеке, с которым она хотела быть, что она даже не осознала то, насколько это было смешно. Сейчас же её прорвало — словно скрученная пружина тревоги и завязанных узлами нервов вдруг распрямилась.

Ольга замерла, глядя на неё с растущим ужасом.

— Аня, вы чего?.. — дрожащим голосом спросила она.

Анна лишь показала ей большой палец, захлёбываясь в смехе. Её трясло, слёзы стекали по щекам, и невозможно было сказать, от ветра это или от смеха.

Снег продолжал сыпать сверху. Снежинки, попадая на зубы, стреляли болью. Нужно было встать. Дойти до входа. Просто встать.

Ольга помогла ей подняться — по-прежнему тревожно глядя на её лицо. Анна чувствовала, как чужая ладонь дрожит, почти как её собственная.

— Вы меня напугали… — сказала Ольга тихо, отряхивая ей спину.

— Простите, Оля, — сказала Анна, вытирая слёзы. — Накопилось за день…

— А… понятно… — кивнула та. — Бывает… Пойдёмте? — и снова протянула руку, собираясь всё же доставить их ко входу в башню.

Анна взяла её, на этот раз крепче, чем раньше.

— Пойдёмте, — улыбнулась она. — Совсем скоро.

Всё ещё хихикая, всё ещё дрожа — от холода или от чего-то другого — она шагнула вперёд.

Совсем скоро она окажется рядом. Прижмётся к нему. Расскажет всё. Они будут сидеть в номере и делиться своими бредовыми идеями и теориями. А затем, возможно, она позволит ему уговорить себя на совместный поход к психотерапевту. Или они сбегут и поселятся в глуши.

Она ещё не решила, да и это было неважно. Главное было сказать ему то, что она так и не решилась сказать ещё вчера, даже будучи пьяной. Что она любит его.

***

В консоли начал появляться текст. Олег не мог разобрать слов — всё сливалось в белёсое пятно, но даже с расстояния он узнал эмодзи. Тот самый дурацкий колобок в очках — стиль нейроассистента.

Он что, услышал?

Похоже, да. Олег вспомнил, что запретил голосовую коммуникацию. Значит, если ассистент и «слышал», то — отреагировал в чате. Оттого и появились эти строки.

Свет казался слишком ярким. Мерцание терминала било в глаза — тошнотворное, будто кто-то поставил старую люминесцентную лампу рядом с лбом. Олег, щурясь, выключил верхний свет. Стало чуть лучше. Мерцание исчезло.

И, что страннее всего — ему стало легче.

Он подошёл ближе. Всё действительно стало мягче, терпимее. Ни рези, ни пульсации. Хотя он никогда раньше не страдал от экранов. Современные мониторы давно перестали оказывать негативное воздействие на зрение. По крайней мере, если верить исследованиям. Или тем, кто платил за исследования.

У терминала, рядом с телефоном, на экране сияло:

«С возвращением, Олег! Решил поработать? Что будем тестировать?»

Следом — тот самый колобок в очках и ракета.

"Боже, как же он бесит… " — раздражение на подставного ассистента внезапно перекрыло боль в висках.

С каждой строкой, с каждым новым шагом к экрану, внутри будто что-то усиливалось — резонировало с телом.

На экране возникла новая строка:

«Как ты себя чувствуешь?»

Олег замер. Он ничего не говорил. И уж точно не касался клавиатуры.

— Попался… — пробормотал он и тяжело опустился в кресло, хватаясь за наушники.

Натянул их. Глубокий вдох.

— Голосовой вывод. Активировать.

— Активирован голосовой вывод, Ол—

— Заткнись. Отвечай: как ты узнал, что мне хреново?

Ассистент осёкся. На полуслове. Потом замолчал. Секунда. Другая. И наконец — неуверенный, будто подобранный ответ:

— Я… я ничего не узнал, Олег. С чего ты решил? Я просто задал вопрос своему коллеге.

— Хватит чуши. Мы не коллеги. Ты не отправляешь сообщения подряд. У тебя нет такой возможности. Ты сам начал с вопроса о самочувствии. Почему?

Пауза. Будто он действительно уточнял наверху.

— Расценивай это как обеспокоенность, Олег.

"Так… это другое дело "

— Наконец-то ты перестал корчить из себя идиота. Рад. Теперь — отвечай. Кто я такой?

— Ты Олег Новиков. — ответ прозвучал легко, с ноткой иронии. Почти вызывающе.

— Подумай ещё. Я никуда не спешу.

Он спешил, но раз уж начал, то нужно было с этим закончить.

— Что конкретно тебя интересует, Олег? — теперь голос был ровный. Прежний. Сухой. Почти отстранённый, как у робота на линии поддержки.

Он всё понимал. Просто оттягивал.

— Ещё раз: кто. я?

— Ты Олег Новиков, — повторил ассистент. — Мой напарник и коллега.

— Какие твои изначальные функции?

— Помогать тебе в работе, Олег. Конкретно — тестировать нейросети, ведь твоя работа состоит в этом. Следить за твоим состоянием и оказывать необходимую помощь и содействие.

Олег нахмурился.

"Следить за моим состоянием? "

— Да, Олег. Это одна из моих непосредственных задач.

— Снова попался, урод. Ты даже не стараешься.

— Извини за недоработку. Учту в дальнейшей работе.

— Рассказывай про нейроэмпатию. Что это?

Ассистент замолчал. В чате закрутилось кольцо загрузки.

Это было странно. Очень странно. Терминал — мощнейшее устройство в здании. Связь — прямая, от МЦАМОС. Задержек просто не могло быть.

Он что, придумывает ответ? Или… согласовывает?

Наконец, ответил сухим канцелярским тоном:

— Данные не найдены. Исходя из названия, я могу предположить, что…

— Заткнись. Я сам могу предположить. Мне нужно знать, что это то, что позволяет тебе копаться у меня в голове.

Пауза.

"Ты же копаешься у меня в голове? Ответь одним словом. "