– Вот этот.

Я выстрелил. Это действительно оказался единственный настоящий Суховей. Получив пулю в голову, он пал на землю, а остальные клоны распались на золотую пыль. Выстрел был очень хорош, но он привлёк к нам внимание Борея. И в момент, когда Нот атаковала Хамсин и Таянну, он телепортировался прямо на нашу позицию.

Неожиданно пнув меня в бок так сильно, что я слетел со скалы вместе с винтовкой. Только чудом мне удалось схватиться за край, а вот моя болтовка полетела вниз. Зефир успел среагировать раньше и достал нож, оставшись с Бореем и его стальными, острыми крыльями один на один.

Опоссум ловко уклонялся от ударов, но силы были не равны. Борей оказался более искусным бойцом и бесконечными скоростными взмахами стальных крыльев вывел его из равновесия. Зефир рухнул на сухую скалу и ворону оставался один только взмах.

Но к тому моменту я уже подтянулся, достал пистолет и всадил недостаточно мертвому проклятому пулю в голову. Затем помог опоссуму подняться. У меня было дежавю: когда-то я уже был в схожей ситуации, много лет назад. И Зефир там тоже был. Только в тот раз я беспомощно висел на краю, не в силах вмешаться в бой. С той поры я стал многим сильнее...

К тому моменту, как мы расправились с Бореем, Анна уже убила Нот. Памперо уничтожила шестидесятый бтр, а Хамсин зачистила остатки солдат во внутреннем дворе. Теперь путь к Венегу был относительно свободен. Зефир уважительно похлопал меня по плечу и сказал:

– Отлично вышло. Понаблюдаешь за окрестностями? Мало ли приедут подкрепления. А я пойду помогу им внутри.

– Хорошо, рация на мне?

– Да, пойду налегке. – сказал Зефир и спустился к гребню примыкавшей к скале дюны.

Скатившись по песку на спине, как по снегу он побежал в сторону храма. Я же, с его биноклем, уселся наблюдать. Вдруг, когда Зефир уже практически достиг стен храма, рация неприятно зашипела, из неё послышались писки и помехи. Вдруг из динамика донёсся голос, которого я не слышал уже много-много лет. Тот, который я мог бы узнать из всех голосов на этой планете:

– Как ты там, Феликс?

На пустыню уже опустилась ночь, в небе сиял растущий полумесяц в окружении звёздной свиты. А я говорил с мертвецом:

– Не может быть, ты давно умер... – сказал я.

Я не верил, что снова слышал этот голос. Более того, за всей этой чехардой с Обществом и угрозой миру, я чуть было не забыл из-за чего всё началось. И вот, он связался со мной по рации:

– Это так. Я всё ещё мёртв, Феликс.

– Но... как Йозеф, как это возможно?

– Я очень часто задаю себе такой вопрос, друг. Слишком часто. – рация противно зашипела, прервав его на секунду – С другой стороны, стоит ли этому удивляться в мире, где ты стал таким...

– У меня не было другого выбора. Мартин принудил меня стать частью Общества.

– Выбор есть всегда, Феликс. И у тебя точно был выбор не становиться как они... А ещё был выбор им вовсе не помогать. Но ты его не увидел. Или тебе просто не хотелось поступать именно так.

– Я... Боже, Йозеф, я только об этом и думал. О том, что я буду не как они. О том, что я хочу уйти.

– Так почему ты не ушёл?

– Я... Не знаю... Поначалу я помогал тебе, помятуя о нашей дружбе. Потом, когда ты умер, быть в Обществе вошло в привычку... Я...

– Зачем ты мне врёшь, друг? Тебе просто всё это нравилось, только и всего. Нравилась Памперо, нравилось играться с Санта-Анной, нравилась власть, нравилось хорошо есть и много путешествовать, нравилось сражаться... Здесь нет никакой высшей цели. Разве я не прав?

– Прав... Но я стал сильнее. Я стал самостоятельнее. Я вырос над собой прошлым.

– И потерял очарование доброты.

– Золото тяжёлый металл. Поэтому корона куда тяжелее тернового венка.

– Чьи это слова? Мартина? Я просто хочу тебе напомнить, что под весом короны может сломаться шея. А ты сам можешь превратиться в своего "учителя". Это же ужасно, разве нет? Старый Феликс посчитал бы тебя злодеем и предателем.

– Старого Феликса больше нет.

– И его чести тоже?

– Что ты, чёрт возьми, предлагаешь? Что я должен сейчас сделать, почему когда всё уже движется к окончанию ты решил напомнить о себе?

– Потому что всё ещё не закончилось. Пока ты бегаешь по пустыне, мир горит. В Америке гражданская война после убийства Мартина Лютера Кинга, во Франции снова баррикады на улицах, прямо сейчас советско-германские силы перешли государственную границу с Западной Германией. Ты же понимаешь к чему всё это ведёт и почему Общество ничего с этим не делает, предпочитая грызть друг другу глотки?

– Хочешь сказать, что мы не бегаем за Мауи, поскольку...

– Они хотят ядерной войны. Сам понимаешь, в такой ситуации, до полуночи осталась лишь пара секунд. А вы все увлечены чем угодно, кроме остановки апокалипсиса.

– Но Памперо...

– "Памперо..."? Что "Памперо..."?

– Ничего – я грузно выдохнул, – Ничего "Памперо..." Я просто не понимаю, почему ты раньше мне об этом не сказал.

– Потому что только сейчас, друг, ты готов к тому, чтобы поступить как должно. Ты же научился верховой езде?

Я посмотрел в сторону стоявшего неподалёку верблюда...

– Вполне.

– Вот и отправляйся к ближайшему городу, выйди на связь с Мауи и скажи, что больше не хочешь поддерживать Общество. Затем встреться с ним и скажи всего одну вещь...

Пробегая по коридорам храма, я перепрыгивал трупы оставленные Таянной и Хамсин на всём пути их следования. Девушки разгулялись, а неживой силы у Венега было много, так что тел было очень много. Где-то они лежали так плотно, что можно было идти только по ним. Несмотря на это, за один из трупов я зацепился взглядом.

Такой скелет я узнаю и через тысячу лет... Антропоморфный тилацин. Австер. Как ни странно, судя по всему, его у Венега оживить так и не получилось. А я ещё не видел ни разу, когда трубкозуб кого-то не оживлял. Он легко восстанавливал тела умерших и из одной кости, запуская процессы регенерации, подобные тем, что может использовать Санта-Анна. Только, конечно, сознание их в тело не возвращал. А тут целый скелет, который оказался не использован.

Мартин хороший боец, да и вряд ли бы Венег отказал себе в удовольствии заставить меня убить лучшего друга. Здесь явно было что-то нечисто. Но узнать что именно можно было только у самого туркозуба. Кто кроме него и самого тилацина может это знать?

Это заставило меня ещё быстрее побежать к залу, откуда доносились звуки битвы. И не зря, когда я был на месте, то увидел, что Хамсин удерживает в силках огромная кошачья биомасса. Гиенна в своём скафандре не могла быть поглощена, а потому упорно и бессмысленно дралась с аморфной горой плоти. Таянне повезло меньше.

Её масса плоти схватила так, что вырваться она уже не могла. Более того, биомасса медленно пыталась поглотить неуязвимую Пуму, а та от этого еле могла шевелиться, опутанная мясными щупальцами.

Да уж, в отчаянии Венег выпустил всё секретное оружие, что было у него в закромах с очень давних времён. Благо для нас, я ещё тогда справлялся с этой неведомой амёбой. В те давние времена, когда Мауи попросил меня внедриться в сложный кхеметийский социум и выбрать достойного Общества жреца из множества местных культов, я работал на культ Баст, который и разработал эту огромную зверюгу.

Как и тогда, когда меня попросили устранить биомассу, я решил использовать своё проклятие. Достав дротиковый пистолет, я сплюнул внутрь "летающего шприца" белки, активирующие рецепторы клеточной смерти. Это самое сильное из моих оружий. И даже биомасса легко превращается в кучу шипящей плоти, если заставить все её клетки распасться.

Один чёткий выстрел и обе девушки были освобождены, а биомасса сжалась до крошечных размеров. На сей раз я решил не оставлять её в живых и следующим шприцом всадил контрольный выстрел. Хамсин отделалась легко, а вот Таянну потрепало, я подбежал к ней и помог подняться на ноги: