Даже Феликс, сколько бы он это ни отрицал. Благодаря влиянию Памперо и Австера он повзрослел, окреп и наконец-то стал свободным. Общество освободило его от тоски по прошлому, а прошлое освободило его от Общества. И теперь, когда "Йозеф" рассказал ему действительное положение дел, он смог точь-в-точь пересказать всё это и Мауи. А когда закончил, то достал из кармана "антимыслеобразный заряд" и положил капсулу на стойку, ближе к последнему ванджина:

– Помнишь я в самом начале говорил про эту вещь? Это тебя убьёт, если ты вдруг захочешь. Или не убьёт. Или уничтожит вселенную. Я не знаю точно. – сказал он.

На кролике не было лица. Все его путешествия, сражения и действия были просто частью даже не плана, а просто импровизации Австера и Памперо. Все его идеи о первобытной утопии, все мысли о том, что он вот-вот уничтожит Общество рассыпались. Им манипулировали. Его использовали. Чем Мауи отличался от Либеччо? Чем от Либеччо отличался Венег?

Конечно, ценности у всех троих были разные. От одного ушла женщина. Другой лишился столь дорогих и привычных власти и порядка. А третьего, самого Мауи, лишили кое-чего действительно жизненно важного, за что, в отличии от прошлых двух вещей, было в общем-то и не стыдно умереть. Его лишили его главной идеи. Всё сделали за него, всё сделали без него, а его самого даже не взяли в расчёт, хотя он старался и лез из кожи вон.

Все его похождения просто не имели особого смысла. Он ничего не поменял. Он остался стоять на месте. Он не вырос над собой. Его путь ничего ему самому не дал. Только отнял и истощил.

Мауи взял капсулу со стойки:

– И что мне нужно сделать? Просто раздавить?

Феликс кивнул. Стекло колбочки лопнуло. Так Памперо убила Мауи не сделав ни единого выстрела.

---

И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса...

---

Тем временем часы и правда стремились к полуночи. Во всех пяти ядерных державах ракеты приводили в боевую готовность, а стратегические бомбардировщики поднимались в небо. Безмолвие в любой момент было готово разорваться воем сирен и призывами спускаться под землю в бессмысленных попытках спрятаться от "смерти, разрушителя миров".

Мир опасно балансировал на грани пропасти, рискуя сорваться в любую секунду. Он весь, со всем человечеством разом, оказался обречён на падение. И в этом падении он был готов впервые обрести подлинную свободу. Больше не будет ни богов, ни господ.

Памперо, уже находившаяся очень и очень далеко от всех горячих точек и на многие десятки и сотни километров от каких-либо людей, больше не волновалась о судьбах мира. Ей больше нет нужды во что-то вмешиваться и куда-то спешить. Освободив всех, она освободила и себя. Теперь для неё не существует ничего, кроме неё самой и окружающей природы.

В полном одиночестве, купаясь в солнечных лучах, она вышла к укромному горному озеру с чистейшей бирюзовой водой. Раздевшись до гола, до первобытного природного состояния, она погрузилась в холодную воду. Её шрамы впервые не болели. Её сердце билось спокойно и ровно.

Над ней возвышалось бесконечно огромное синее небо, с медленными пушистыми облачками. Небо радовалось, смотря на триумф свободы своей дочери. Памперо казалось, что оно впервые гордилось ей по-настоящему. Может, так оно и было.

Ей было уже всё равно. И это было безразличие того абсолюта, к которому она пришла, превозмогая саму судьбу и её предначертаность в которой превозмогала и хаос.

И за все старания, за все былые свершения и страдания, за сохранение собственной чистоты от всех людских страстей, за своё искусство, и за свою бесконечную волю, она наконец была награждена в высшей мере, в которой только мог бы быть награждён человек. Это был настоящий земной рай, пустой и спокойный.

Козочка ещё раз осмотрела окружающее её нетленное великолепие: снежные пики безмолвных гор, бесконечную гладь озера, великое синее небо... Слегка улыбнулась и заплакала от счастья.

Дополнительный материал к книге, представляющий транскрипции песен с кассеты Памперо. Не спрашивайте КАК это ко мне попало.

Холодная война

У нас с тобой Холодная война,

Мы вспоминаем распри и пороки:

Мы на своей земле так одиноки

И между нами пролегла стена.

И речи ни идёт о диалоге -

Нам ваш Мальтийский саммит ни к чему!

Наши системы будто древни боги -

Прими же обречённость как Камю.

Прими распад, прими и мирный атом,

Буржуев, красную чуму:

Мы все исчезнем в ядерном дыму

Из-за ошибки в чьих-то координатах!

Я в RAF вступлю и ты пошлёшь солдатов,

Потом и я, но на чехословаков...

Ты знаешь, я тебя люблю, практически как маты,

Что в разговоре с Никсоном скажу.

И ты ответишь мне, подружишься с Моссадом,

А я с тобой, да по московским садам,

Под марш тревожный мило бы гулял,

Пока шпион из Штази нас бы охранял.

И мы махали бы ему, как та принцесса,

Которую добил скандал.

Ты мне трещала бы про мрачный капитал,

А я тебе про тонкости прогресса.

И нас бы мировая пресса,

Да растащила бы на славный материал.

Я знаю, что не всё тебе сказал,

Но я сейчас под санкцией конгресса.

Мы встретимся, когда затихнет зал ООН.

И ты посмотришь будто сквозь меня.

Подумаешь: "О чём мечтает он?

Мы были б вместе если б не война!"

На две системы - лишь одна страна,

На нас двоих не хватит и Земли

И между нами лишь Холодная война,

Чьи так горячи кризисные дни!

Атлантика

Смоковница прикроет наготу

И чернозём сокроет все дела:

Так в нашу разделённую страну

Опять сбегут, да не пройдёт и дня.

Опять, да не пройдёт и века,